соответствие реальным авто–рам–философам. Даже такой общий термин, как „тетрактида“, имеет массу всяких значений (ср. A. Delatte. Etudes sur la iitterature pythagoricienne. Par., 1915. Статья La tetractys pythagoricienne, 249—270). Я совершенно не выполнил бы своего задания, если бы стал употреблять термин „тетрактида“ в его подлинно реальной значимости и с той массой оттенков и даже взаимно– противоположных смыслов, что мы находим в пифагорейской литературе. Я понимаю тетрактиду одним определенным образом и отбрасываю все другие понимания, ибо занимаюсь не историей, но отвлеченной системой и методологией греческой философской математики и астрономии. В общем, вся моя „диалектика тетрактиды ?“ есть не более как предложение рассматривать античный космос с новой точки зрения. Я сам еще не собрал достаточно материала, чтобы быть совершенно спокойным за судьбу этого предложения, хотя я и не скрываю ни от себя, ни от других, что оно мне нравится и что мне хочется именно такого, а не иного космоса.
231
В сильно натуралистическом виде учение о напряженности бытия и, в частности, о неоднородности пространства находится у стоиков, если не забираться еще древнее, в ионийскую физику. Отделяя „хюле“ и „логос“ (Diog. L. VII 134; Philo de provid. I 22), „silva“ и „essentia“ (Chalc. in Tim., c. 290) и пр., уже Зенон полагал, что «nullo modo… quidquam effici posse ab ea (natura), quae expers esset corporis» (Cic. acad. post. I 39), так что у него не только „качества“ и „сущности“ ??????????? (Galen, comment, in Hipp. de humor. I=XVI 32 К), но и пустота оказывается «отделенной и собранной в себе, окружающей небо» (Themist. in Phys. 40b Speng. II 284, 10), т. e. телом, и приходилось уже Зенону различать ?????, ????? и ???? //ничего не может… совершить такая природа, которая лишена тела (лат.)… смешиваются… пустоту, место… область (греч.).// (Aet. I 18, 5 и 20,1, ср. Diog. L. VII 140, Philop. in Phys., 613, 23). Если намечающееся здесь соединение гераклитизма с кинизмом и не дало еще вполне зрелых плодов (ср. R. Hirzel. Unters. ub. Cic. philos. Schr. Lpz., 1882, II 40—42), то Хрисипп идет значительно дальше (SVF Arnim II, № 299—328); эволюция пантеизма от Клеанта до Хрисиппа — R. Hirzel, cit. op. II 206, 212—219, ср. Zeller, Phil. d. Gr. Ill 1 5, 149—152, хотя A. C. Pearson, The fragm. of Zeno and Cleanth. Lond., 1891, 245, прав, что Клеант «was the first to explain the Heraclitean ??? as ??????», если Tert. ap. 21 пишет, что «haec (зеноновский логос) Cleanthes in Spiritum congerit quem permeatorem universitatis affirmat»//первый истолковал гераклитовский «огонь» как «дыхание» (англ., греч.)… его… Клеанф свел к духу, который провозгласил прони–зывающим вселенную (лат.).//. Именно, в его стоицизме все состоит исключительно из тел и их напряженного взаимодействия, — сжатия, расширения и т. д. Подробно говорит об этом Sext. adv. math. IX 196 сл. Все — в движении (Simp–lic. in Phys. 420, 6 D.); «все причины телесны» (Aet. Plac. I 11,5; Sext. adv. math. IX 211; Simplic. in categ. 77 B, Bas. об ударе и прикосновении; то же Procl. in Parm. V 74 Cous.1, хотя несколько иначе — Clem. Alex. Stromat. VIII 9 =11 929 Pott, и т. д. в SVF II, № 336—356, также важны 357—368); и четыре элемента (самое подробное свидетельство у Stob. Eel. I 129, 1 W. и Plut. de Stoic, repugn, cap. 43, 1053 sq., куда можно присоединить его же De prim, frig., cap. 9, 948 d и cap. 10—12) заполняют в себе решительно все (Prob. ad Verg. 10, 33 K.: „ex his… omnia esse efiigiata“; Cic. de nat. deor. Ill 35—37 о вездесущии огня, об этом же и в применении к живым организмам — Philo de vis. ang., 616 Aucher и August, de civ. d. VIII 5, ср. любопытные попытки дедуцировать множественность элементов, по–видимому, на стоический образец, — у Galen, de const, art. med. 7, I 245 K.), так что и пространство (???? в отличие и от ????? и от ?????) также физично, для чего имеем весьма интересные тексты: Stob. eel. I 161,8 W., Aet. Placit. I 20,1 (цитир. выше), по которым „место“— то, что держится, определяется телом, „пустота“—то, что лишено тела, „пространство“ же — то, что «отчасти определяется телом», или, как яснее говорит Sext. adv. math. X 3, — „расстояние“, отчасти определяемое телом, отчасти не определяемое, или еще яснее — тут же X 4, где, по стоикам, „пространство“ отличается от „места“ моментом, указывающим на величину, размеры. Стало быть, пространство тут мыслится как физическая величина, определяемая теми реальными вещами, из которых оно фактически состоит, так что конкретной характеристикой его является взаимоотношение четырех элементов, пребывающих в вечном взаимопроникании (самое подробное свидетельство об этом, с указанием типов слияния, — у Alex. Aphrod. de mixt. 216, 14 Bruns и Stob. Eel. I 153, 24 W., cp. Plut. de comm. not. 37, I077e, 1078b, где подчеркивается отсутствие пустоты в космосе, как и у Simpl. in Ar. Phys. 530, 22 D.), откуда и учение стоиков о бесконечном делении (SVF Arnim II, № 482—491). С этим, как известно, стоики соединяют учение о пространственной конечности мира (Simpl. in Аг. de caelo, 284, 28; 285, 28 Heib., Alex. Aphr. Quaest. Ill 12 = 101, 10 Br., Plut. de Stoic, repugn. 44* 1054b, Diog. L. VII 140). Даже самый термин „напряженность“, который я ввожу для суммарной характеристики инобытия, может быть вполне удовлетворительно переведен на греческий язык через стоический ?????, о каковом бы я привел такие — весьма знаменательные — тексты: Alex. Aphr. de mixt. 223, 25 Br., толкуя о всеобнимающем значении стоической пневмы, спрашивает, — «какова же напряженность (?????) пневмы, благодаря которой вещи, связываясь, начинают обладать непрерывностью в смысле собственных частей» и т. д.; Alex. Aphr. de an. libri mant. 115, 6 Br. — пневма имеет каждый раз специфический эйдос, логос и тонос; Clem. А1. Str. V 8 — воззрение о «пневматическом тоносе», сдерживающем космос; то же — у Cleom. de motu orb. coel. 2—4 Ziegl.; Plut. de comm. not. cap. 49, 1085c — огонь и воздух ввиду своей эвтонии доставляют сущностный тонос земле и воде; Stob. Eel. I 17,3 = 153,7 W., толкуя о мировых периодах, говорит, что при нарождении нового мира «тонос в смысле сущности целого» не прекращается; Сог–nut., с. 31, 62 Lang — Геракл — «логос во всем [Arnim, SVF 1115 находит нужным читать ?????], соответственно которому природа обладает силой» и т. д.; Plut. de St. rep. 7, 1034d — «тонос есть удар огня», определяющий для души ее силу; Orig. de orat. II 368,1 Кое. — тонос, распределяясь во всем, определяет всякое качество, расчленяет и объединяет сущность; то же приблизительно у Plut. de рг. fr. 2,946а. Я опускаю многочисленные стоические тексты, относящиеся специально к тоносу живых существ (напр., Galen, de diagn. puls. IV 2 = VIII 923 K., Diog. L.
VII 158, Gal. de loc. aff. IV 3 = VIII 233 K.). Все это раннее стоическое учение о неоднородности пространства переходит к Клео–меду, который, по его собственным словам, вслед за Посидонием (Cleom. mot. orb. coel. 228—229 Ziegler) утверждает конечность мира, за пределами которого — «пустота» (2—5), имеющая характер не просто «ничто», но «ипостаси» нетелесной, абсолютно простой и нефигурной (8—9), не содержащей ни верха, ни низа, ни направления (16—17), причем окружение мира этим пустым пространством связывается со сжимаемостью и расширяемостью материи (6—7) и с невозможностью для мира менять свое место в целом (10—11, ср. P. Duhem. Le systeme du monde. Paris, 1913, I 310—313). Далее, Филопон (in Аг. Phys. IV 557— 585 Vitelli), критикуя перипатетическое учение о месте и пространстве, дает свою формулу (567), используя два интересных аргумента (579—580 и 582—583; Duhem I 318—320). Натурализм стоического учения о пространстве, при сохранении, однако, учения об его неоднородности, преодолевается в неоплатонизме, где Сириан, учитель Прокла, вполне сознательно говорит о «собственном пространстве» каждого тела в связи с различием демиургических функций логосов (по свид. Simpl. in Аг. Phys. I 618—619), так что даже Duhem, I 334, согласен, что у Сириана диастема «?а гесе?оіг lheterogeneite et la differenciation» //обретает наконец многообразие и дифференциацию (фр.).//, a y Syr. in Met. 84—86 Kroll дается критика учения о непроницаемости материи, где, по его собственному заявлению, стоическое учение о всеобщем слиянии плохо только тем, что в нем имеются в виду исключительно материальные тела, и что если пневму понимать как смысловой свет и идею, то несмешиваемость эйдоса необходимо совместится с проницаемостью тел и с возможностью быть двум телам в одном и том же месте. Этот великолепный отрывок из Сириана я не перевожу только потому, что он уже переведен у Duhem I 336—337 За Сирианом Прокл, по свид. Simpl. in Ar. Phys. i 612—613, понимает место как «неподвижное, неделимое, нематериальное тело», отождествляя его с светом, противопоставляя взаимопроникающемуся с ним телесному пространству и трактуя его как одушевленное и живое, хотя и неподвижное (вводя как спецификум, наподобие Плотиновой связи времени с вечностью, III 7,6, энергийные функции соответствующих моментов мировой души). И если Duhem, I 341—342, указывает еще на второй взгляд Прокла, напоминающий Аристотеля и Фемистия (Simpl. с. о. 643) и трактующий место как границу тела, то сам Дюгем понимает, что это было учением об «Эмпирее», о божественных телах за границей мира, которые суть только новая организация пространства. Неоплатоническое учение о пространстве, по–моему,
