бегство?
— Не вам одним приходят в голову такие опасения, — успокоил Король. — Разве я сам не оставил своих людей да и родственников: тетушку — принцессу Софронию, молодую виконтессу Барбару и еще многих других, сопровождавших меня в этой поездке? Наша надежда заключается в том, что Герцог долго будет в неведении о случившемся с нами. Вряд ли он что-либо заподозрит до завтрашнего дня. Ну, а когда он начнет догадываться, что произошло, первые его мысли будут о собственном спасении, а не о мести. Если мои планы будут выполняться так, как я задумал, уже завтра ночью он не будет Герцогом. Он будет либо пленником в моих руках, либо беглецом где-нибудь далеко, думающим только о спасении собственной шкуры. Как только мы окажемся за пределами его герцогства, я соберу армию, достаточно сильную для того, чтобы разделаться с Герцогом и его войском. Мы вернемся к воротам замка завтра, чтобы у него не было больше возможности предавать доверившихся ему гостей.
Отвернувшись от Сокольничьего, Король заговорил о чем-то с виконтом Годфри. Многое нужно было решить и согласовать. Весь большой отряд должен был покинуть границы герцогства незамеченным и как можно быстрее. Для этого нужны были проводники, которые знают тропы, известные только пастухам, и такие горные тропинки, где тебе не встретится ни одна душа.
Оказалось, что для такой задачи не найти никого лучше Сокольничьего и его людей. А еще надо было послать быстрых гонцов в ближайшие к границам крепости, где стояли войска Короля. Гонцы должны были передать начальникам приказ Короля вооружать людей, вести их к месту сбора и быть готовыми выступить против Герцога. Разведчики должны были идти впереди отряда, чтобы вовремя заметить засады и солдат Герцога, которые могли расположиться в самых неожиданных местах. Да и кроме того, оставалось еще много вещей, которые необходимо было обговорить загодя.
Все это Король поручил виконту Годфри.
Хранитель Большой Королевской Печати, не теряя времени, быстро прошел через толпу на поляне, отдавая четкие королевские приказы. Все пришло в движение: люди спешно седлали коней и исчезали за деревьями. Только собаки, молча вынюхивавшие следы, не поддались всеобщей суматохе. Попарно и тройками уходили они с ловчими, чтобы вынюхивать приближение опасных людей и предохранить от них Короля.
Пока все это происходило, Король отвел в сторону Жиля и усадил его на земляную насыпь в углу поляны. Некоторое время он молча глядел на юного дарителя Раковины.
— Мальчик, — сказал он наконец. — Рано или поздно наступит день, когда ты будешь старым человеком и у тебя будут внуки в том возрасте, что ты сейчас. И тогда ты сможешь сесть в большое кресло перед камином и рассказать им замечательную историю, как ты спас жизнь Короля. Ты ведь действительно спас меня нынче, ты и твоя Раковина. Еще бы чуть — и было поздно. Я услышал, какое предательство замыслил мой кузен, так четко, как если бы он стоял около меня, обсуждая со своим братом и еще двумя злодеями, как они подсыпят снадобье мне в питье и бросят в темницу, пока я буду спать. А затем — о Боже, давай не будем говорить об этом сейчас! От этого у меня начинает ныть сердце. Подумать только, в его собственном доме, за его столом, будучи гостем, я мог быть схвачен и пойман в западню!
Когда он кончил, Полночь, его черная кобыла, которая, казалось, следовала за своим хозяином, как верная собака, подошла и уткнулась мордой в склоненную голову Короля.
— Но, Ваше Величество, — сказал Жиль, — если бы Герцог бросил Вас в тюрьму, он не стал бы Вас убивать?
Король посмотрел на мальчика и слегка щелкнул его по носу.
— Малыш, — сказал он, — когда ворота тюрьмы захлопываются за королями, на чьи короны позарились другие, их очень редко видят снова, я имею в виду живыми. Нет, он не сделал бы это сам. Я просто бы исчез. Ты спас меня. И я этого не забуду. Скажи, есть ли что-нибудь, чего бы ты еще хотел, кроме денег для отца, что-нибудь именно для тебя, как подарок?
Глаза Жиля засверкали. Он глубоко вздохнул:
— О Ваше Величество, не мог бы я… не мог бы я стать хозяином Полночи?
Король тут же утратил весь свой серьезный вид и рассмеялся. Он встал с насыпи и поднял Жиля прямо в седло лошади.
— Я ожидал, ты попросишь у меня половину Королевства или принцессу, как это обычно бывает в сказках, — сказал он. — Если ты хочешь Полночь, ты ее получишь. Заботься о ней. Она твоя, твоя собственная.
17. В столицу и обратно
Для Жиля события продолжали развиваться стремительно. Одно сменялось другим неожиданно, и мальчику трудно было разобраться в происходящем, тем более, он зверски устал и время от времени впадал в дремоту.
Переход к границе был довольно долгим, к тому же под покровом ночи. Для мальчика, не привыкшего ездить верхом, такая поездка была тяжким испытанием. Еще до того, как стемнело, Король, заметив усталость Жиля, пересадил его с вороной кобылы на другую лошадь. Там его пристегнули за пояс позади всадника, чтобы он не упал и не расшибся, если его одолеет сон.
Но и другим пришлось несладко, потребовался хотя бы короткий отдых. Во время одного из таких привалов, Король решил снова обратиться к Раковине. Жиля отстегнули и опустили с седла. На земле он извлек Раковину из кармана и передал Королю. А Король хотел узнать, не послал ли Герцог солдат в погоню. В Раковине он услышал команды офицеров, направленных на его поиски, однако ни одного названия городов или мест не называлось, оставалось гадать, как близко эти отряды могли находиться от беглецов. Он также услышал, как Герцог говорит о нем, но то были планы на следующий день. Король убедился, что хотя его исчезновение и вызвало удивление и беспокойство, никто в замке не догадывался, что в действительности Его Величество пытается бежать.
Закончив слушать, Король решил пока оставить Раковину у себя. Пусть будет под рукой. Да и карман Жиля не казался ему надежным местом. В те времена карманы на красивых одеждах делались мелкими, если они вообще были. Поэтому Король стал подыскивать новое место для хранения такой драгоценности. В конце концов он остановил выбор на расшитой золотом сумке, свисавшей с белоснежного бока своей лошади. Но раньше, чем он успел вскочить в седло, Африка встала на дыбы и отскочила в сторону.
— Выньте ее, Ваше Величество! — закричал Жиль. — Выньте Раковину. Кто-то говорит о вашей лошади, и Раковина жжется!
— О Боже, она действует и на лошадей? — поразился Король. — Точно, она горячая. Может, это Хуберт, мой главный конюх, говорит о тебе, Африка. Лучший наш конюх, не так ли? Он только и говорит, что о лошадях, моя красавица. Успокойся, никто не хотел тебя обидеть, успокойся. Она тебя больше не обожжет. Мальчик, сюда! Можешь взять ее опять?
— Конечно, Ваше Величество! — с готовностью ответил Жиль. — Пусть кто-нибудь даст мне шнурок, я завяжу ее в кармане, и уж тогда она не выскочит, даже если придется скакать.
Раковину тут же тщательно завязали в кармане Жиля, а хранителя ее пристегнули сзади к наезднику из королевской свиты. Можно было трогаться дальше.
Впечатления мальчика от последней части пути были отрывочные и неясные. Будто раз его вынули из седла да вдруг возникли оживленный говор и туманные расплывчатые пятна фонарей. Позже он вспомнил большую толпу лучников и вооруженных людей. Из этого он сонно заключил, что им удалось выбраться за границы герцогства и избежать пленения. Но то были лишь впечатления, которые сумел выхватить его усталый мозг. Жиль не смог бы рассказать всю историю, полную удивительных приключений этой ночи.
Придя в себя, Жиль обнаружил, что находится в прекрасном помещении и лежит на шелковых простынях. Комната была освещена двумя свечами, воткнутыми в золотые подсвечники. Наполовину
