говорилось: «При моем вступлении в Союз возрождения я заявил, что я монархист, и ставил вопрос о том, насколько это совместимо с моим пребыванием в Союзе». В этой связи энес В. Мякотин, председатель Союза возрождения, дал «вполне успокоительные разъяснения и сказал, что «различие оттенков политической мысли даже желательно» [16]. В свою очередь правление Союза «единогласно признало, что монархические убеждения Степанова не мешают ему продолжать работу в Союзе» [17].
В дальнейшем подобная политическая неразборчивость уже не представляла собой чего?то из ряда вон выходящего. После Чехословацкого мятежа и установления на Волге, Урале и в Сибири «народных» правительств, подпольные организации направили в освобожденные от Советов регионы своих эмиссаров. Так, в Самару, где установилась власть право-эсеровского Комуча, выехал в качестве представителя от «социалистического» Союза возрождения России кадет Л. Кроль. Одновременно по поручению ЦК КДП он должен был установить контакты с губернскими комитетами своей партии с целью координации действий. Вскоре Кроль перебрался в Екатеринбург, где стал одним из руководителей недолго просуществовавшего Временного областного правительства Урала.
Осенью 1918 года многие члены антисоветского подполья перебирались в регионы, находящиеся под контролем чехословаков. В этой связи нельзя не упомянуть эпизод, связанный с отъездом в Уфу кадетов Н. Бородина и А. Клафтона. Сам Бородин устройство своего отъезда из Москвы называл «замечательно удобным и менее всего рискованным случаем легального выезда» [18].
Дело в том, что в захваченной Уфе остались семьи видных большевиков, которые были взяты чехословаками в заложники. В обмен на их освобождение командование корпуса требовало отпустить ряд пленных чехословаков. ВЦИК сразу же стал подыскивать лояльных представителей буржуазии, которые смогли бы с полномочиями Красного Креста выехать в Уфу для переговоров. Выбор пал именно на Бородина и Клафтона, которые, однако, прибыв к чехословакам, составили для штаба корпуса «длинный список находившихся в заключении в Москве лиц разных партий». Этот список был передан в Москву по радио с требованием в обмен на семьи большевиков освободить не только пленных чехов, но и перечисленных лиц [19].
Примечания:
[1] Г. Иоффе «Колчаковская авантюра и её крах» М.: Мысль, 1983 URL: http://scepsis.ru/library/id_1333.html (дата обращения 14.02.12).
[2] Н. Думова «Кадетская контрреволюция и ее разгром». URL: http://lib.rus.ec/b/297910/read (дата обращения 13.02.12).
[3] Г. Иоффе «Колчаковская авантюра и её крах».
[4] Н. Думова «Кадетская контрреволюция и ее разгром»
[5] Там же.
[6] Там же.
[7] Г. Иоффе «Колчаковская авантюра и её крах»
[8] Н. Думова «Кадетская контрреволюция и ее разгром».
[9] Там же.
[10] Там же.
[11] Там же.
[12] Там же.
[13] Там же.
[14] Г. Иоффе «Колчаковская авантюра и её крах».
[15] Национальный центр // Большая советская энциклопедия (БСЭ) [электронный источник] — 1 оптический носитель (CDROM).
[16] Н. Думова «Кадетская контрреволюция и ее разгром».
[17] Там же.
[18] Там же.
[19] Там же.
10. Социалистические антисоветские правительства Сибири, Волги, Севера
Мятеж Чехословацкого корпуса и интервенция Антанты расчистили путь для установления на захваченных территориях так называемых «народных» правительств, наиболее известны из которых самарский «Комуч» и Временное сибирское правительство в Омске. Об этих правительствах можно сказать, что ведущую роль в их формировании играли отодвинутые от власти в октябре эсеры, сами правительства формально являлись социалистическими. Однако по мере своей деятельности они все больше склонялись вправо, к ликвидации советских завоеваний, восстановлению старых (часто дореволюционных) порядков, переходу от демократических методов управления к диктатуре. Как такая политическая и идеологическая трансформация стала возможна, чем была обусловлена и почему политическая партия социалистов– революционеров, вновь оказавшись у власти, не использовала свой второй шанс, так и не приступила к реализации программных установок, рассмотрим на конкретных примерах.
Между 26 и 31 мая 1918 года, в ходе мятежа Чехословацкого корпуса, в Новониколаевске и Томске заявило о себе первое из «народных» правительств — Сибирское. Во взятых чехословаками городах вышел из подполья и объявил себя легитимной властью так называемый Западносибирский комиссариат, действующий от имени Временного правительства автономной Сибири.
Это правительство, во главе с одним из лидеров сибирских эсеров П. Дербером, было сформировано еще в январе 1918 года на подпольном заседании Сибирской областной думы, которая, в противовес Советам, заявила, что «вступает на путь верховной законодательной власти в свободной отныне автономной Сибирской республике» [1]. В состав выдвинутого думой кабинета вошли 20 министров, по преимуществу эсеры. Правительство, также действовавшее подпольно, уже через несколько дней переместилось из Томска в не контролируемую на тот момент Советами Читу, рассчитывая оттуда руководить антибольшевистским подпольем. Но вскоре Дерберу с частью министров пришлось перебраться на Дальний Восток, а к началу Чехословацкого мятежа он находился уже в Харбине.
В Томске для координации действий был оставлен Западносибирский комиссариат (ЗСК) из четырех уполномоченных правительства. Он опирался на уполномоченных более низкого уровня, в том числе на лидеров кооперации. Эта структура в конце мая 1918 года и объявила себя полномочной властью.
На территории Западной Сибири также находились пятеро членов правительства Дербера, не отправившихся вслед за премьером в Читу и на Дальний Восток. Но их участие в работе подполья остается вопросом спорным, а дальнейшая деятельность — неоднозначной.
Первые недели легального существования ЗСК посвятил вопросами формирования аппарата правительства и выборам места его постоянной дислокации. Дело в том, что руководство боевых групп и эсеровских дружин сосредоточилось в уездном Новониколаевске, на железнодорожной станции (боевые действия, как мы помним, велись по преимуществу вдоль железнодорожных путей), в то время, как ряд уполномоченных осуществляли свою деятельность из Томска. Губернская столица, однако, при всех своих преимуществах, обладала существенным недостатком — удаленностью от Транссиба. В итоге именно Новониколаевск, как находящийся в центре событий, был избран местом базирования ЗСК.
