и, натягивая их, глуповато хихикнула, чувствуя себя безумно счастливой.
Она не спеша поднялась по тропинке и вошла в прохладу дома. Ее встретила тишина. Кэти поставила на пол захваченную с пляжа корзинку с едой. Кажется, все безнадежно испортилось. По спине пробежал странный холодок-предвестник, что ждут неприятности. Алекс сидел за столом у себя в кабинете, рассматривая бумаги.
— Ты забыл обо мне, но я тебя прощаю, — шутливо сказала Кэти, остановившись на пороге. Серрано поднял голову и выпрямился. Глаза, угрожающие и холодные, глянули на нее, и женщина поняла, что предчувствие ее не обмануло. Она видела, как Алекс с трудом сдерживает гнев.
— Что-нибудь случилось? — отважилась спросить побледневшая Кэтрин.
— Как ты догадалась? — Несмотря на старания, голос Алекса заметно дрожал. — Подойди сюда. Я тебе кое-что покажу.
Захотелось немедленно убежать подальше от этого стола, но Кэти сдержалась и прошла в комнату.
Да! Перед Алексом была разложена целая коллекция ярких цветных фотографий. Нагнувшись над столом, Кэтрин в растерянности разглядывала снимки. Пришлось опереться на стол, чтобы не упасть. Сердце бешено забилось — на фотографиях была она с Джери… Вот они идут, держась за руки, по улице, целуются в винном баре, а здесь, остановившись в дверях, влюбленно смотрят в глаза друг другу и улыбаются.
Почему именно теперь? — хотелось крикнуть Кэти; все в ней мучительно восставало против подобной несправедливости. Почему это случилось теперь, когда они с Алексом были так счастливы?
— Откуда они у тебя? — еле слышно прошептала женщина.
— Ты знала, что у тебя на хвосте сидел фотограф?
— Нет…
— А знаешь, сколько стоят фотографии моей жены с другим мужчиной, если их предложить газетчикам?
Серрано назвал фантастическую сумму и умолк, ожидая ответа. Но Кэти молчала: сказать было нечего.
— Эти фотографии предложили одной желтой газетенке, — продолжал Алекс, стиснув зубы. — И если бы ее владелец не был моим приятелем, их бы уже напечатали!
— Ты выкупил фотографии, — догадалась Кэти; в висках больно застучало.
— Ты моя жена! У меня не было выбора! — яростно бросил Серрано ей в лицо. — О Боже!
— Прекрати на меня кричать! — выпалила Кэти, вне себя от ярости. — Очень жаль, что так получилось, но от меня ничего не зависело… И вообще, с Джери все кончилось еще до того, как я ушла от тебя в Лондоне. Наверное, мне следовало сказать тебе об этом раньше…
— Не лги мне, — отрезал Серрано, не желая слушать.
— Я не лгу.
— Теперь ты скажешь что угодно, чтобы выгородить своего дружка. Вот они, доказательства, передо мной! — Алекс выразительно постучал по фотографиям загорелой рукой и посмотрел на жену с откровенной неприязнью, презрительно скривив красивый рот.
— Ты… не веришь мне, — прошептала помертвевшая Кэтрин.
— Это не имеет значения! — отрубил Серрано. — Но я никогда не был в таком унизительном положении!
Ее отношения с Джери не имели для него значения? Кэти не верила собственным ушам. Существование Джери безразлично Алексу? Уютные, глупые мечты о счастливом браке рассыпались в прах под ударами грубой действительности. Александра Серрано беспокоило только, как он выглядел в глазах окружающих. Дело в том, что пострадало его мужское самолюбие.
Почувствовав глубокое отвращение к мужу, Кэти тут же пожалела о своем раскаянии: виноватой себя она больше не считала. Если раньше хотелось как-то исправить положение и все рассказать мужу, то сейчас с жесткой прямотой Алекс дал понять-ему это не нужно. Сердце разрывалось от боли и обиды; промолчать было выше ее сил.
— Если ты называешь унижением это — значит, тебе всегда очень легко жилось! — заявила Кэтрин.
Серрано в изумлении застыл. Его кроткая жена повысила голос! В кабинете повисла гнетущая тишина. Кэтрин подняла голову и наткнулась на взгляд горячих черных глаз. Что-то оборвалось у нее внутри. Но отступать уже было нельзя.
— Пять лет меня унижали все газеты… Все знают, как ты дорожишь своим браком, Алекс. Уж ты постарался на этот счет. А когда роли поменялись, это вдруг оказалось для тебя смертельным оскорблением. Скажи еще спасибо, что у тебя есть деньги и связи, чтобы сохранить свою и мою репутации. У меня и этого не было, когда я читала страницы желтой прессы и любовалась фотографиями на разворот, где изображены ты и твои киски. А уж, поверь, в желающих прислать мне эти журналы недостатка не было, — горько закончила Кэтрин.
Заострившееся лицо Серрано побледнело так, что этого не смог скрыть даже загар.
— Тогда я не считал, что состою в браке, — угрюмо парировал он.
Кэтрин бросила красноречивый взгляд на злополучные фотографии, не желая выдавать мучительных сожалений о содеянном.
— Вот и я так не считала!
— Это не одно и то же! — Ослепленный яростью, Серрано не придавал логике никакого значения.
— Да, конечно, женщина всегда более уязвима, чем мужчина, — дрожащим голосом согласилась Кэти, борясь с подступающими слезами. — Но я не собираюсь посыпать голову пеплом и молить о прощении, потому что… ни о чем не жалею. Правду говоря, мне бы очень хотелось, чтобы твой приятель напечатал эти фотографии и чтобы ты прожил хотя бы несколько недель так, как я жила пять лет! — выкрикнула Кэти, сама не своя от горечи и отчаяния. — Что, ты удивлен?
— Ах ты дрянь… — тяжело дыша, сказал Серрано.
И вдруг из взгляда мужа ушла вся злость. О недавней вспышке гнева говорили лишь густой румянец на высоких скулах да слегка дрожащие руки.
— Впрочем, тебе этого все равно не понять, — сказала с бессильной злобой Кэтрин. — Я прошла через все круги ада, но не изворачивалась и не хитрила. Я никого не унизила и никому не сделала больно. А теперь расплачиваюсь за это!
Не сказав ни слова, Александр резко повернулся и вышел, оставив жену посреди комнаты, совершенно опустошенную и разбитую. Откуда в ней взялась эта злость? — мучительно размышляла Кэти. Конечно, дали себя знать пять лет горечи и унижений. Но чашу ее терпения переполнило нечто другое. И она точно знала что.
Серрано волновала лишь своя уязвленная гордость, угроза потерять лицо. Этот властелин наверняка хотел, чтобы жена валялась у него в ногах и умоляла простить, и на меньшее, очевидно, был не согласен. Менее всего Александр ожидал получить отпор и напоминание о собственной вине. Как свойственно многим мужчинам, он считал: для мужа один закон, для жены — другой.
Кэтрин закрыла лицо руками. Чувство отчаяния охватило ее. Теперь она понимала, как на самом деле мало значит для Алекса. И как же горько сознавать, что любимый мужчина не ставит ее ни в грош.
Глава 9
Лимузин со скоростью улитки пробирался по забитым транспортом улицам Мадрида. Краешком глаза Кэтрин наблюдала, как Алекс наливает напиток в высокий бокал. Муж молча протянул его, и женщина выпила, не поинтересовавшись содержимым. Кажется, просто апельсиновый сок. Тем временем молчание становилось невыносимым. Кэти чувствовала себя, очевидно, как соломенная кукла, к которой подносят зажженную спичку. Опасность грозила со всех сторон.
Где Серрано ночевал? Когда перед рассветом Кэти задремала, Алекс еще не вернулся. Не появился и к ленчу. Утром Кэти с трудом удалось привести себя в порядок. При помощи кубиков льда, холодных примочек и массы других косметических ухищрений краснота вокруг глаз исчезла, но все равно она не была готова к встрече с семейством Серрано.
Молчать стало совсем невмоготу, и Кэти завела разговор на, казалось, безопасную тему.
— Когда мы вернемся в Лондон, — неловко начала она, — я обязательно проверю то бюро, которое оставил мне папа. Кристоф велел мне беречь бюро как зеницу ока. Там может быть…
— Потайной ящик? А в нем карта таинственного острова, где крестиком помечен клад? — с издевкой подхватил Серрано. — Не думаю, чтобы твой папаша увлекался приключенческой литературой так же, как ты. Если хочешь, можешь изрубить это бюро в щепки. Все равно ничего там нет.
Она умрет, но найдет это свидетельство, поклялась про себя Кэтрин, чувствуя, как горят щеки. Несправедливо, что ее держат заложницей ради этой драгоценной семейки, где кто-то трясется от страха, как бы его грехи не выплыли наружу.
Слегка дрожащим голосом Кэтрин выразила сомнение в том, что угроза Кристофа после его смерти имеет значение. Теперь она стала сомневаться, что выбранная тема действительно безопасна, потому что взгляд Алекса стал угрожающим.
— Я не могу рисковать, — отрезал Серрано.
— Я начинаю думать, ты скрываешь убийство или что-нибудь не менее страшное…
— Все не столь драматично, — сухо засмеялся Алекс, и красивое лицо вновь окаменело. — Твоя совесть может быть совершенно спокойна.
— А ты не мог бы сказать, в чем дело?
— И ввести тебя тем самым в соблазн? Думаешь, я не догадываюсь, как ты стремишься вырваться на свободу? Неужели ты считаешь меня идиотом?
Страшно побледнев, Кэтрин все же нашла в себе силы ответить:
— Я бы не стала причинять вред твоей семье…
— Погоди утверждать, пока не познакомишься с ними, — иронически усмехнулся Алекс. — Тебя ждет отнюдь не сцена из семейных хроник.
Серрано откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Его выразительный рот скорбно сжался. Наконец-то Кэтрин догадалась, ее муж и сам не в восторге от предстоящей встречи со своей драгоценной семьей. Или она ошиблась? Может, она вообще неправильно судит об Алексе?
Почему ей до сих пор не пришло в голову, что появление этих чертовых фотографий стало для Алекса не меньшим шоком, чем для нее самой?
