человеком, много сделал для укрепления авторитета своей страны: поднял ее политическое положение, способствовал развитию промышленности и сельского хозяйства. Иоганн Вильгельм был просвещенным государем…. увлекался охотой и рыбной ловлей
Анна-Мария оказалась в чужой стране совсем с другими обычаями. Но она была умная, волевая и имела привлекательную внешность. Ее скоро оценили. Она стала настоящим бриллиантом двора курфюста, при котором часто звучала музыка, которую здесь любили и понимали.
Она привезла из Флоренции свою прекрасную мебель (письменный стол можно увидеть во дворце Питти; он и сегодня производит сильное впечатление), произведения искусства, восхитительные драгоценности. Она часто уносилась мыслями в родную Флоренцию, которую так любила и где любили ее. Но печальные вести с родины она старалась не принимать близко к сердцу: при этом дворе ей тоже было хорошо.
В 1711 году она с мужем ездила на императорскую коронацию во Франкфурт, и в этом же году у ее мужа случился сердечный удар. Его состояние здоровья долго оставалось неважным, но потом он вернулся к нормальной жизни. В 1716 году курфюст снова тяжело заболел, «грудной болезнью», как писала Анна- Мария. 5 недель она провела у его постели как сестра милосердия. Его положение ухудшалось. Он не мог лежать, задыхался. 8 июня 1716 года, приняв святое причастие, он умер.
При всем внешнем благополучии этого брака потомства от него не появилось. Известно, что у Анны- Марии случился выкидыш, который объясняли «расстройством, полученным ею от мужа, ибо хотя он се очень уважал и любил, благодаря широте своего горячего сердца часто отвлекался на другие увлечения». Принцесса ездила в Аахен принимать ванны, «чтобы способствовать плодовитости», но напрасно.
Таким образом, Фердинандо заживо гнил от сифилиса, Анна-Мария уехала в Дюссельдорф и страдала от своего бесплодия, Джан Гастоне считался неудачным ребенком.
Козимо заставил своего брата кардинала Франческо Медичи сложить сап и попытаться дать Тоскане наследника. Кардинал был полной противоположностью своему брату: жизнелюбивый, хотя и князь церкви, снисходительный к недостаткам, любящий мирские удовольствия и чрезвычайно прожорливый. Хотя Франческо было всего 48 лет, он являл собой гору мяса, изуродованного оспой, с огромным животом, с непроходящей одышкой. Здоровье его было сильно подорвано неумеренностью, он страдал подагрой и катаром. В жены ему предназначалась юная Элеонора, дочь Винченцо Гонзаго, герцога да Гуасталла, родственница Медичи по материнской линии. В 1708 году пятнадцатилетняя Элеонора стала женой Франческо Медичи. Гротескная свадьба, проведенная при замшелом, окостенелом дворе Медичи, была насмешкой над жизнью и любовью. Новобрачная нашла «молодого» супруга таким отвратительным, что не сразу смогла согласиться на близость с ним. Она всеми силами старалась избегать мужа, а он — никогда не выпускать ее из поля зрения, что очень се стесняло. Но Элеонора скоро освободилась от этого ярма. Едва через два года после венчания болезни сделали свое дело: Франческо Медичи умер в объятиях своего мавра Эммануэля, который долгое время наставлял его и лечил от водянки.
Со смертью Франческо погибла последняя надежда Козимо на наследника по мужской линии. Все, что он мог сделать — это отыграться «на лакеях, пажах и грумах своего брата, о большинстве которых он заботился в их молодости за их пригожесть, а потом они вырастали в поместьях упомянутого принца и служили ему сводниками и доставляли ему других красивых мальчиков и компаньонов… Некоторых выгнали, другие отправились на галеры».
Что касается его вдовы Элеоноры Гонзаго, то она нашла утешение у своих французских лакеев, которых она нашла более соблазнительными, чем пожилой муж, и родила двух сыновей, Миньона и Франческо.
Один из дипломатов писал в своем письме: «Как простить ей, что все мольбы и все красивые молодые парни, которые попадались ей на каждом шагу при жизни кардинала, не могли заставить ее сослужить Тоскане такую службу (родить наследника), а после его смерти она грешит со всеми лакеями, чтобы увеличить число сирот!»
Итак, надеждой семьи становился младший сын герцога, Джан Гастоне.
В детстве он страдал от недостатка внимания из-за сложных отношений родителей и оставался заброшенным после их разрыва. Современники отмечали, что он почти всегда казался молчаливым и печальным, уединялся и плакал один в своей комнате. Окружающие размышляли, в своем ли он уме. Очевидно, ребенок страдал какой-то формой депрессии.
Джан Гастоне никто не принимал во внимание.
Когда ему исполнилось 23 года, отец решил его женить. Выбор пал на богатую вдову, Анну-Маргао- Франческу, дочь герцога Саксен-Лауснбургского и вдовы графа Пфальцского. Это была грубая, неприятная женщина, несколько неряшливая, огромная и грозная на вид, с «суровым некрасивым лицом и массивными нескладными конечностями». Она интересовалась только охотой, лошадьми и своими богемскими поместьями. У нее не было особого желания снова выходить замуж, она пошла на этот брак только под давлением императора и определенно не намерена была переезжать во Флоренцию. Фактическим условием брака было пребывание се и предположительно ее мужа в Богемии.
Молодые обвенчались в Дюссельдорфе, но недели через три молодая жена, к полному отчаянию Джала Гастоне потребовала возвращения в свои поместья.
Джан Гастоне от семейной жизни пришел в ужас. Он невзлюбил богемскую деревню, запах конского пота и навоза, пропитавший одежду Франчески, и не стремился к возможным сношениям с непривлекательной женой. За утешением оп обратился к своему лакею Гвилиано Дами, человеку низкого происхождения, который стал его любовником, а позднее сводником. Этот лакей оказал огромное влияние на всю жизнь Джан Гастоне.
К 1698 году принц более не мог выносить обстановку кошошни и псарни в доме своей жены и направился в Париж, надеясь свидеться там с матерью и, может быть, завоевать се любовь. Его надежды не оправдались. 53-летняя мать жила исключительно ради собственного удовольствия, вычеркнув из своей жизни ужасные годы, проведенные во Флоренции. Необходимость предпринимать какие-то действия для устройства этого нескладного молодого человека, являвшегося, к немалой досаде Маргариты-Луизы, ее родным сыном, до крайности раздражала эгоистичную, заботящуюся лишь о своем комфорте принцессу. Взрослый сын нарушал се имидж вечно юной нимфы. Определенные странности и провинциальность итальянца компрометировали утонченную кузину короля во взыскательном парижском высшем свете, хотя он был в то время стройным и достаточно приятным юношей. Разветвленный французский королевский дом не признавал Джан Гастоне равным себе, но осуждал черствость и равнодушие Маргариты-Луизы к внуку первого принца крови. Словом, Флоренция снова напомнила о себе самым неприятным образом. Попытка сближения с матерью не удалась и окончилась взаимным разочарованием.
Печальный Джан Гастоне вернулся в резиденцию супруги Рейхштадт, но не смог преодолеть величайшее отвращение к жизни с этой женщиной. Рейхштадт был достаточно плох летом, зимой он был невыносим. На советы и увещевания императора попытаться наладить семейную жизнь принц твердо отвечал, что все его старания окончились неудачей.
В октябре 1703 года он перебрался в Гамбург, где оставался до февраля, находя там плотские удовольствия, недоступные в Рейхштадте. Но когда он переехал в Прагу, то казался совершенно подавленным, инертным и замкнутым и по большей части просто смотрел в окно. Только хорошенькие молодые мордашки могли отвлечь его от глубокой тоски.
В 1705 году он навсегда вернулся во Флоренцию. Казалось совершенно невозможным, чтобы жена приехала к нему туда или чтобы у него появились дети. Кроме молодых мальчиков, этот толстый человек, большой любитель поесть и выпить, любил одиночество, любил проводить время в садах Боболи, где с большим усердием ухаживал за растениями и цветами. В свои 25 лет он жил и действовал как старик. Так продолжалось почти четверть века.
После 27 лет жизни на чужбине и 26 лет бесплодного брака овдовевшая Мария Луиза покинула Дюссельдорф и вернулась на землю Тосканы. С собой она взяла только свои личные вещи: драгоценности, произведения немецких художников, которые купила сама или получила в подарок. Уже не было се бабушки, с которой Анна-Мария проводила так много времени в детстве и юности.
Она демонстрировала явное неприятие сговора европейских держав, в соответствии с которым Тоскана должна была перейти герцогам Лотарингским или Габсбургам. Она посвятила себя делу завершения колоссального мавзолея в городе Медичи. По наследству к ней перешли художественные
