например:
Хроники псевдо-Элмхема и Брута подтверждают это:
То, что Генрих немедленно распорядился прекратить резню, когда увидел, что французы отступают, подтверждается французским хронистом. Оба упомянутых выше источника утверждают, что именно на данном этапе была окончательно достигнута и отпразднована победа. Жестокая тактика Генриха сработала, и одержанная победа подтвердила правильность его безжалостных действий.
Ключевое объяснение причины совершенных убийств заключается в том, что для Генриха битва еще не была окончательно завершена: активность противника убедила его, что победа может легко обернуться поражением. В этот критический момент его многочисленные пленники, хотя чисто формально и пребывали в статусе невоюющих, являлись, согласно общему мнению, вполне реальной угрозой для английского войска. Угрожая убить их и сделав вполне осязаемой эту угрозу для противника, Генрих как весьма способный и жесткий военачальник превращал слабость в силу. Сила этого оружия была слишком велика для врага, что обеспечило Генриху полный триумф под Азенкуром.
Эта резня является едва ли не самой знаменитой во всем Средневековье. Однако удивительно, что почти во всех описаниях современников этот эпизод отсутствует. Можно было бы ожидать, что летописцы побежденной нации подвергнут всестороннему осуждению английского короля Генриха, станут позорить его. Масштабы поражения оплакивались как трагедия целой эпохи, однако массовое истребление пленных, как ни странно, было обойдено молчанием и не осуждалось. Монах из аббатства Сен-Дени, самый первый из французских хронистов описавший битву, дает, видимо, краткое пояснение со словами «
Существует даже более уместное объяснение отсутствию, казалось бы, должного осуждения в средневековых источниках: Божий суд. Никто не решился бы оспаривать исход битвы, предначертанный свыше. В этом смысле все источники — английские и французские — сходятся: у Генриха было больше шансов, поскольку Бог благословил его на правое дело. Генрих, естественно, осознавал это. Согласно наблюдению Томаса Уолсингема, «
Французские источники в этом смысле не отличаются сколько-нибудь большим многословием. Так, монах из Сен-Дени отмечает, что Генрих обязан своей победой «особой милости Божьей», и тем самым он был использован как божественное орудие в подавлении высокомерных и надменных французов. В одном французском источнике описывается, как Генрих объяснил свою победу знатным пленникам через призму небесного вмешательства и нравственной добродетели: французам остается винить в своем поражении только самих себя, поскольку их гордыня была чрезмерной, а сами они погрязли в распутстве и грабежах. Другой источник истолковывает эту катастрофу в сходной манере: во Франции «достойные мужи говорили, что это Божья кара, и что Богу захотелось унять гордыню многих». Идея о том, что Господь руками Генриха наказал французов за их прегрешения, принималась весьма широко, следовательно, критика санкционированной английским королем резни на поле боя оказалась волей-неволей несколько приглушенной: никто не осмелился бы спорить с Господом. Здесь в чистом виде просматривался принцип — «право на стороне сильного».
Историки, как правило, сходятся в том, что Генрих как набожный человек твердо верил, что выполняет Божью волю. Когда он вернулся к себе на родину, в Англию, то триумфальную процессию восторженно встречали огромные толпы народа. Король считал, что поступил как смиренный слуга Господа, пользующийся поддержкой и благословением оного. И все-таки необходимо посмотреть циничным взглядом на это небесное оправдание победы и даже задаться вопросом, насколько полно современники восприняли его. Ярые английские сторонники выражали недвусмысленную приверженность своим идеалам, тогда почему, как обнаруживается у Уолсингема, их победа должна казаться такой уж «
Религиозный аспект был полезен как для победителей, так и для побежденных. Что касается последних, то монарх мог реабилитировать себя, возложив вину на грехи своего народа и знати. Подобным же образом подданные могли обнаружить нравственные изъяны в персоне своего господина. И в том, и в другом случае Божья воля предотвращала вину на почве военной или политической несостоятельности, которую было исправить намного труднее: куда проще быстрая исповедь и покаяние. Для победителей демонстрация практической мощи еще сильнее укреплялась проявлением мощи духовной. Тогда, как, впрочем, и сейчас, политический капитал строился на особых отношениях с высшими, небесными силами. Кто может встать у вас на пути, если очевидно, что на вашей стороне сам Бог? Восстать против Генриха