Бегом на шпильках

— Что-нибудь выпьешь? — бормочу я в его левую ноздрю.

— Да, спасибо, лимонад, — отвечает он. И кивком головы указывает в сторону свободных стульев у стойки. — Я пойду договорюсь насчет столика.

Смотрю, как он целеустремленно шагает в сторону зала. В этом темном костюме он выглядит еще более тощим. Плачу за водку с клюквенным соком, мечтая лишь об одном: как бы смыться в параллельные миры.

— А вот и я, — возвещаю я хриплым голосом.

— Я весь внимание, — говорит Сол.

Жуя кончики волос, приступаю к рассказу. По мере развития монолога до меня начинает доходить, что Крис не позвонит и что я стала жертвой обычного мужского обмана, поставив под угрозу практически идеальные взаимоотношения. Неужели я и вправду поверила, будто человек, который говорит «Поменьше слов — побольше дела» и при этом не краснеет от стыда, непременно позвонит, если сказал, что позвонит? Вся съеживаюсь на стуле, пытаясь унять грызущую изнутри боль. Ты нужен мне, Крис; мне нужны твои прикосновения; ну почему, почему мне всегда не везет; почему все всегда получается через одно место? Напоминаю самой себе: так мне и надо, Сол — вполне достойный человек, чтобы связать с ним остаток жизни. Собираюсь с духом, готовясь к потокам брани. До смерти боюсь приступа ярости Сола, но это все же лучше, чем ужасное ожидание. Когда стрелки часов показывают 19:30, мне уже хочется упасть на колени перед официанткой и умолять ее побыстрее разделить нас столиком.

Эта мегера усаживает нас в самом укромном уголке. Сол запросто мог бы сейчас зарубить меня кухонным тесаком, и никому бы не было до этого ровно никакого дела. Кстати, он и в самом деле обрубает мою исповедь на самой середине, чтобы заказать тунца и потрепаться с официанткой насчет того, какое из «шардонне» — французское или калифорнийское — оттенит блюдо с лучшей стороны. «Какая тебе разница? — думаю я про себя. — Это всего лишь дохлая рыбина, и ты все равно ее сожрешь». Внимательно вглядываюсь в непроницаемое лицо Сола: пытаюсь понять, сколь глубоко ранили его мои слова. Вообще-то сам виноват: слишком уж мягкотелый. И всегда звонит, если обещает. Откуда тут взяться сексуальному возбуждению?

Однако, как я вижу, от бесхребетности не осталось и следа. То, как он держится, не предвещает ничего хорошего. Мне так страшно, что кусок в горло не лезет. Зажигаю еще одну сигарету.

— Продолжай, — говорит Сол.

Давлю сигарету в пепельнице. Чувствую себя деревенщиной-фермером, пытающимся на полном серьезе объяснить Дане Скалли факт своего похищения инопланетянами. В какой-то момент Сол мягко дотрагивается до моей руки, давая понять, чтобы я на секундочку перестала болтать, пока он попросит официантку принести еще перца! Я чувствую себя облапошенной. Да-да, облапошенной! Почему он не сходит с ума от ревности? Почему его лицо не зеленеет от гнева? Почему он не воет волком? Неужели я такая никчемная баба, что ему абсолютно наплевать, изменяю я ему или нет? Что бы сделал Саймон, если бы Бабс наставила ему рога? Готова поспорить: прикончил бы их обоих и сам отправился бы в тюрьму, — вот как он любит ее!

Изучаю содержимое своей тарелки.

— Что-нибудь не так с камбалой? — спрашивает Сол, и я едва сдерживаюсь, чтобы не швырнуть рыбину ему в лицо.

— Все хорошо, — отвечаю я, презирая себя за предательскую дрожь в голосе. — Вот только она на меня посмотрела, и я сразу стала вегетарианкой.

И тут он начинает смеяться.

— Что? — шепчу я.

Сол кладет на стол нож с вилкой.

— Натали, — говорит он успокаивающе, — это не проблема.

— Что не проблема? — вырывается у меня.

Улыбка Сола зависает где-то между сожалением и беспокойством.

— Ну, — отвечает он, разглядывая меня поверх невидимых очков-«половинок», — все равно ведь все это несерьезно.

— Что ты имеешь в виду? — говорю я едва слышно.

— Я имею в виду, — продолжает Сол, щедрой струей наполняя мой бокал, — что наши отношения всегда были немного забавными, но забавность постепенно улетучилась, и им — теперь это очевидно — просто пришел конец.

«Конец» — гротескное слово из пяти букв резонирует у меня в ушах, словно «бдзэннь» спущенной тетивы. Конец. Как это — конец? Как это Сол может сказать: «конец»? Да он же обожает меня! И с каких это, интересно, пор наши отношения вдруг стали «немного забавными»? Да они никогда и не были забавными!

— Но, но… — Батарейки моего голоса садятся окончательно.

— Натали, — продолжает Сол все тем же бодрым тоном. — Нам обоим хорошо известно, что последнее время у нас все как-то не складывалось. Будь же честной. Последние несколько месяцев ты столько времени посвящала Бабс и ее предсвадебным хлопотам, что мы друг с другом практически не виделись. А когда все же встречались, то все разговоры были только о ней. Не пойми меня превратно: я очень хорошо отношусь к Бабс, она потрясающая девчонка. Но вся эта бесконечная трескотня о ее любовных приключениях привела к тому, что я наконец-то понял: понятия «мы» больше не существует. Однако, — утешающее похлопыванье по руке, снисходительный жест победителя, — если тебе хочется, мы можем остаться друзьями.

Я настолько потрясена, что у меня начинают чесаться глаза. Ему все настолько безразлично, что он даже готов остаться друзьями!

— Не вешай нос, — говорит он шепотом. — Этот твой Крис, судя по всему, неплохой парень.

Я готова разреветься как белуга, но черта с два я позволю себе такое в «Оксо Тауэр». Мой внезапно ставший «бывшим» наливает мне полный бокал воды и предлагает вызвать такси, если мне «нехорошо». Сопя носом, согласно киваю и сквозь зубы цежу, что мне надо в уборную: умыть лицо. Сол делает паузу — ровно на одну вежливую секунду — и добавляет:

— Так ты будешь свою камбалу или я могу ее съесть?

— Выше голову, дамочка, — говорит таксист. — Все еще наладится.

Отвечаю благодарной улыбкой на такую сказочную жемчужину прозорливости и думаю про себя: «Как раз только что разладилось».

Таксисту явно не терпится почесать языком, так что извлекаю из сумочки мобильник и звоню Тони.

— Говорите, — раздается его властный голос. На заднем плане — чей-то невнятный разговор, прерываемый пронзительным хохотом.

— Это Нэт, — ору я в трубку. — Меня только что бросил Сол!

Жду слов сочувствия.

— Ты уже открыла шампанское, дорогуша? — говорит он.

— Что?! — пищу я.

— Ой-ой-ой, какие мы нежные, — отвечает мой брат. — Подумаешь, Боукок. Тоже мне — пуп земли. Завтра ты о нем уже и не вспомнишь. И все будет нормально. Как всегда.

Благодарно киваю в трубку.

— Но маме все же говорить не стоит, а то ее удар хватит, — добавляет Тони. — Спасибо. Сдачи не надо.

Глубоко вздыхаю.

— Ладно, пока, — говорю я и отключаю телефон.

Шлепаюсь на сиденье — и тут же раздается голос таксиста:

— Тяжелый денек, а? Работу закончили? Все на сегодня, да?

— Не совсем, — отвечаю я и прошу, если его, конечно, не затруднит, отвезти меня к Холланд- Парку.