— Все последнее немногое, — воскликнул слепень, — что у меня осталось, с готовностию отдам тебе.
Святой произнес:
— Дар прозрения, открывающий для тебя свет, даст тебе Отец светов, истинный Бог через меня, недостойного раба Своего, а ты обещанное не мне отдай, а раздай нищим.
Услышав это, отец Пантолеона сказал ему:
— Сын мой! Не решайся касаться такой вещи, которой ты не можешь сделать, иначе ты будешь осмеян: что, в самом деле, можешь ты сделать больше лучших тебя врачей, которые лечили его и не могли вылечить?
— Никто, — возразил святой, — из врачей тех не знает, какое средство применяемо в данном случае, как знаю я, ибо огромное различие между ними и между учителем моим, который открыл мне это средство.
Отец его, думая, что он говорит об учителе Евфросине, заметил:
— Я слышал, что и учитель твой пользовал этого слепца и ничего не мог сделать.
— Подожди немного, отец мой! — ответил Пантолеон, — и увидишь силу моего врачевания.
С этими словами он коснулся пальцами глаз слепого, сказав:
— Во имя Господа моего Иисуса Христа, просвещающего слепых, прозри.
Тотчас открылись очи слепого — и он стал видеть. И в ту минуту отец Пантолеона, Евсторгий, вместе с прозревшим человеком, уверовали во Христа и были крещены святым пресвитером Ермолаем, и преисполнились они великой духовной радости о благодании и силе Христовой.
…Прожив после этого недолгое время, Евсторгий преставился ко Господу. Пантолеон же, сделавшись наследником весьма богатого отцовского имения, тотчас даровал свободу рабам и рабыням, щедро наградив их; имущество же стал раздавать нуждающимся: убогим, нищим, вдовам и сиротам. Он обходил темницы и, посещая всех тех, которые страдали в оковах, утешал их врачеванием и подаянием того, в чем они нуждались; таким образом, он был врачом не только ран, но и бедноты человеческой; ибо все принимали от него неоскудную милостыню: нищие обогащались от его щедрот; а в лечении помогала ему благодать Божья. Ибо ему
— Если хочешь узнать всемогущую силу Христову, увидишь ее действие тотчас на самом деле. Прикажи принести сюда какого-нибудь человека, лежащего на одре смертной болезни, относительно которого врачи потеряли надежду, и пусть придут ваши жрецы и призовут своих богов, а я призову Бога моего — и который из богов исцелит больного, тот пусть будет признан Единым истинным Богом, прочие да будут отвергнуты.
Царю понравился этот совет святого, и он приказал тотчас поискать такого больного.
И вот принесен был на постели человек, расслабленный в течение многих лет, который не мог действовать ни одним членом и был как будто какое-нибудь бесчувственное дерево. Пришли же и жрецы, служившие идолам и опытные во врачебном искусстве, и предложили святому, чтобы он сначала призвал своего Христа.
Святой возразил им:
— Если я призову моего Бога и Бог мой исцелит сего расслабленного, то кого же будут исцелять ваши боги?
Но пусть вы первые призовете ваших богов, и если они исцелят больного, то не для чего будет и призывать моего Бога.
Итак жрецы начали призывать своих богов: один Эскулапа, другой Зевса, тот Диану, другие иных бесов, и не было заметно ни голоса, ни внимания. И долго они упражнялись в своих богопротивных молитвах без всякого успеха. Святой же, видя их напрасное старание, посмеялся. Увидев его смеющимся, царь обратился к Пантолеону:
— Сделай ты, Пантолеон, если можешь, здоровым этого человека призыванием своего Бога.
— Пусть отойдут жрецы, — сказал святой.
И они отошли. Тогда святой, подойдя к постели, возвел очи свои на небо и произнес следующую молитву:
— Господи, услышь молитву мою, и вопль мой к тебе придет. Не отврати лица твоего от меня. Яви всемогущую Твою силу перед не знающими Тебя, ибо все возможно для Тебя, о, Царю сил!
Произнесши эту молитву, святой взял расслабленного за руку со словами:
— Во имя Господа Иисуса Христа, встань и будь здоров! И тотчас расслабленный встал, почувствовал крепость во всем теле и радовался, ходя, и взяв свою постель, понес ее в свой дом.
Видя такое чудо, многие из предстоявших уверовали во Христа; жрецы же, служившие идолам, скрежетали зубами на раба Христова и обратились к царю с такими словами:
— Если он останется в живых, то уничтожатся жертвоприношения богам, и
Тогда царь сказал Пантолеону:
— Принеси, Пантолеон, жертву богам, чтобы не погибнуть понапрасну.
— Все умершие за Христа, — ответствовал святой, — не погибли, а нашли себе вечную жизнь.
Царь приказал повесить обнаженного мученика на мучилищном дереве и железными когтями строгать его тело, опаляя ребра горячими свечами. Он же, перенося эти страдания, воззрел на небо и сказал:
— Господи Иисусе Христе! Предстани мне в эту минуту, дай мне терпение, дабы я до конца мог вынести мучения.
И явился ему Господь в образе пресвитера Ермолая, изрекши:
— Не бойся, Я с тобою.
И тотчас руки мучителей ослабели и как бы омертвели, так что из них выпали орудия пытки и свечи погасли. Увидев это, царь приказал снять мученика с места мук и сказал ему:
— В чем сила твоего волшебства, что и слуги изнемогли, и свечи погасли?
Мученик отвечал так:
— Волшебство мое — Христос, всемогущая сила Которого все сделает.
Царь возразил:
— А что ты сделаешь, если я назначу еще сильнейшие муки?!
— В больших муках, — отвечал мученик, — большую силу явит Христос мой, посылая мне большее терпение на то, чтобы посрамить тебя. А я, понесши за Него более тяжкие муки, получу от него большие воздаяния.
Тогда мучитель повелел растопить олово в большом котле и бросить туда мученика. Когда олово кипело, мученика подвели к котлу, он же возвел очи свои к небу и так молился:
— Услышь, Боже, глас мой, от страха вражьего избавь душу мою. Защити меня от сонма лукавого, от многих, делающих неправду.
Когда он так молился, опять явился ему Господь в образе Ермолая, и, взяв его за руку, вошел с ним в котел, и тотчас огонь угас и олово остыло, а мученик пел слова псалма: «К Господу воззову, и услышит Он меня». Предстоявшие дивились чуду, а царь воскликнул:
— Что же, наконец, будет, если и огонь погас, и олово охладело? Какой же муке предам этого волшебника?
Предстоявшие посоветовали:
— Пусть он будет ввержен в морскую глубину, потому что не может же он все море околдовать, — и
