1998а).
К субъективным факторам ролевого конфликта у работающих женщин относятся: повышенное чувство ответственности; высокий уровень притязаний; патриархатные установки по отношению к семье (например: «Несмотря ни на что, я должна быть хорошей женой и матерью») в сочетании с выраженным стремлением к профессиональной самореализации.
Так, по данным исследования работающих женщин, которые имеют маленьких детей, проведенного М.Е. Баскаковой (Баскакова, 1995), число женщин, которым не удалось достичь равновесия между семьей и профессиональной деятельностью, составляет 28,8%. Эти женщины постоянно находятся в конфликтной ситуации «дом-работа», что не только препятствует личностной и профессиональной самореализации, но и сказывается на общей удовлетворенности семейными отношениями и жизнью вообще. Исходя из данных исследования М.Ю. Арутюнян (Арутюнян, 1987), негативные последствия ролевого конфликта испытывают 30% женщин.
Наиболее важный деструктивный показатель ролевого конфликта – это чувство вины, которое рождается из восприятия женщиной своих ролей. Часто оно связано с «синдромом супер- женщины», которая стремится иметь в жизни все (замужество, дети, карьера) и превосходно выполнять свои обязанности (Алешина, Лекторская, 1989). Чувство вины характеризует высокая устойчивость, и оно проявляется во многих сферах: в отношении женщины к детям, супругу, работе, самой себе. Это чувство вызывает компенсаторное поведение, за которым стоит глубокая потребность оправдать себя и ощущение, что дела идут «не так» и это необходимо исправить.
В отношении к детям компенсаторное поведение проявляется в таких формах, как покупка ребенку большого количества игрушек, особенно если мать была в командировке или задержалась на работе; выполнение всех его желаний; чрезмерное беспокойство о его физическом самочувствии. Проявлениями компенсаторного поведения могут стать чрезмерные опека или забота, то есть желание уберечь ребенка от любых неприятностей, или чрезмерная снисходительность к детям, что развивает у ребенка тревожность, несамостоятельность, неумение принимать решения. Используя эту ситуацию, ребенок и сам стремится вызывать чувство вины у матери, чтобы управлять ее поведением. В отношениях с мужем чувство вины проявляется в том, что женщина берет на себя большую часть домашней работы, стремясь компенсировать свое несоответствие идеальному образу «хозяйки дома». Чувство вины имеет неосознанные корни и поэтому плохо поддается коррекции (Гаврилица, 1998а).
В отношении к работе чувство вины проявляется в отказе от профессиональных достижений и карьеры, например женщина не предпринимает действий, которые помогут ей продвинуться вверх по служебной лестнице. Феномен «отказа от карьеры» порождают и архаичные представления о том, что карьерный успех равноценен потере женственности. Общественное мнение «не одобряет» жен, добившихся большего успеха, чем их мужья.
Чувство вины проявляется и в отношении женщины к самой себе. Работающая женщина чувствует вину перед семьей, когда тратит время на себя, она убеждена, что личными делами следует жертвовать в первую очередь, этот феномен описан в литературе как «синдром самопожертвования». Женщина утверждает, что у нее «не доходят руки до себя», она не вправе позволить себе заниматься спортом, тратить время на общение с подругами, походы к портнихе или косметологу.
Вторым типом гендерного внутриличностного конфликта является конфликт боязни успеха. «Страх успеха» был выявлен и описан психологом Мартиной Хорнер. Успех вызывает у женщины тревогу, так как ассоциируется с нежелательными последствиями – утратой женственности, потерей значимых отношений и социальным отторжением (Horner, Fleming, 1992). Внутренний конфликт порождает ситуация невозможности выбора между двумя значимыми сферами жизнедеятельности: профессиональной и сферой значимых отношений, которые в представлениях женщины исключают одна другую.
Вслед за М. Хорнер многие зарубежные исследователи считали страх успеха изначальной особенностью женской природы, глубинным свойством женской психики. Исследования в области гендерной психологии позволяют рассматривать феномен избегания успеха как специфическое психологическое состояние внутреннего конфликта, который возникает в определенных социальных условиях и жизненных ситуациях и может быть преодолен. Таким образом, мотивационная гипотеза, согласно которой страх успеха представляет собой внутреннюю характеристику психики, уступает место когнитивной гипотезе, по которой страх успеха формируется под влиянием социокультурной среды и полоролевых стереотипов (Турецкая, 1998). Женщины испытывают тревогу не по поводу достижений вообще, а лишь в тех областях, где их успех нарушает общепринятые полоролевые нормы. Успех в деловой сфере, особенно нетипичной для женщин, ассоциируется с нежелательными последствиями в личной жизни. Исследование страха успеха, проведенное Г.В. Турецкой (Турецкая, 1998), позволило прийти к следующим выводам:
● центр тяжести этого феномена лежит не внутри психики, а вовне, в контексте отношений и культуры в целом;
● страх успеха как социально-психологическое явление присущ нашей культуре;
● ранняя социализация имеет прямое отношение к феномену страха успеха;
● уровень проявления страха успеха зависит от степени выраженности эгалитарных представлений, от половотипичности выбранной сферы деятельности и «населенности» этой сферы другими женщинами.
Еще одним примером внутреннего конфликта, порождаемого гендерными представлениями о разной ценности и значимости профессиональных и семейных ролей для мужчин и женщин, является ситуация экзистенциального кризиса. Такой конфликт затрагивает основы существования человека и ставит перед ним проблему отношения с миром, поиска и обретения смысла бытия. Экзистенциальный конфликт инициирован противоречием между утратой или переоценкой прежних основных смыслов, на основе которых выстраивалась жизнь, и новыми смыслами, которые еще не сформированы. Экзистенциальный конфликт связан с переоценкой, он затрагивает наиболее важные, жизненно значимые ценности и потребности человека, становится доминантой внутренней жизни человека и сопровождается сильными эмоциональными переживаниями (Психология, 1998).
Экзистенциальный гендерный конфликт могут переживать мужчины и женщины, ориентированные на исполнение традиционных половых ролей, например, женщина, которая видит основной смысл своей жизни только в создании семьи для рождения и воспитания детей, или мужчина, ориентированный исключительно на профессиональный успех и карьеру. Если такой мужчина теряет работу или выходит на пенсию, он может переживать экзистенциальный конфликт. «Шок отставки», связанный с потерей значимого места в обществе, разрывом связей с референтной группой, утратой значимой социальной роли, такой мужчина воспринимает как «потерю главного смысла жизни», а на эмоциональном уровне у него появляются признаки острого стресса.
Женщины, ориентированные на «истинно женское предназначение быть матерью и хранительницей домашнего очага», часто переживают экзистенциальный кризис в период психологического отделения повзрослевших детей от семьи. Если раньше вся жизнь такой женщины была насыщена эмоциональной и бытовой заботой о детях, то теперь возникает ощущение пустоты, ненужности, бессмысленности жизни. Живя жизнью детей, многие женщины совсем забывают о своей собственной жизни.
Экзистенциальный конфликт, нарушая привычный ход жизни, нарушает или даже совсем прерывает обычную жизнедеятельность и требует от человека переосмысления своей жизни и ее наиболее существенных составляющих, переоценки жизненных целей, отношений с окружающими, образа жизни и др.
Вероятность внутренних гендерных конфликтов возрастает в том случае, когда человек, вопреки своим желаниям и потребностям, следует социокультурным предписаниям («Мужчины так себя не ведут»; «Женщины так не поступают») и подчиняет свое поведение традиционным нормативным моделям в рамках мужской и женской роли. Степень подверженности внешним предписаниям зависит от условий первичной и вторичной социализации и психологических особенностей личности.
Как показала Сандра Бем (1981), некоторые мужчины и женщины постоянно оценивают различные аспекты своего поведения с точки зрения степени его мужественности либо женственности, в то время как для других это не слишком значимый параметр (Росс, Нисбетт, 1999). Тем не менее для каждого человека в той или иной степени важно ответить себе на вопрос: «Каков я как мужчина?»; «Какова я как женщина?». В результате сравнения своих характеристик и особенностей поведения с нормативными моделями появляется осознание меры несоответствия идеализированным эталонам, поскольку достичь идеала в принципе невозможно. Значительное рассогласование реального и нормативно заданного порождает негативное отношение к самому себе. В этой ситуации может возникнуть внутриличностный гендерный конфликт.
Концепция социальной идентичности Г. Тэджфела и Дж. Тэрнера (Tajfel, Turner 1979) позволяет ответить на вопрос, почему одни люди переживают гендерные конфликты, а другие нет. Гендерные стереотипы влияют на поведение в том случае, когда в Я-концепции гендерная идентичность выходит на первый план. Тогда человек начинает воспринимать себя и других членов свой половой группы
