интерпретировать как месть за материнскую или родительскую депривацию.
Когда говорится о наркомании как о семейной проблеме, подчеркиваются следующие моменты (Березин и др., 2001):
1. Известие об употреблении подростком наркотиков является точкой бифуркации в эволюции семейной системы.
2. Реакция семьи на известие об употреблении наркотиков зависит от исходного состояния семейной системы.
3. Момент обнаружения факта наркотизации одного из членов семьи является началом развития семейного кризиса.
4. Развивающийся у родителей синдром родительской реакции на наркотизацию (СРРН) подростка является фактором закрепления аддиктивного поведения.
5. Специфические для наркоманов черты личности являются вторичными нарушениями, тогда как первичными являются нарушения в системе социальных отношений.Как показывают исследования, опыт работы с семьями алкоголиков невозможно перенести на работу с семьями наркоманов, несмотря на то, что в динамике семейных отношений в семьях алкоголиков и наркоманов существуют общие черты. В семьях подростков, употребляющих наркотики, обнаруживаются специфические особенности внутрисемейных отношений, фиксирующие аддиктивное поведение подростка и формирующие особый тип поведения родителей, в основе которого лежит СРРН.
На стадии латентной наркотизации подростки могут прибегать к наркотикам как к средству ухода от семейных конфликтов, как к средству, снижающему генерализованную неудовлетворенность.
Практически во всех случаях подростковой и юношеской наркомании в период, предшествующий наркотизации, обнаруживаются признаки одного из типов проблемных семей:
1) деструктивная семья (автономия и сепарация отдельных членов семьи, отсутствие взаимности в эмоциональных контактах, хронический супружеский или родительско- детский конфликт);
2) неполная семья (один из родителей отсутствует, из чего следуют разнообразные особенности семейных отношений, прежде всего, размытые границы между матерью и ребенком: мальчики – суррогатные «мужья»; девочки – симбиоз);
3) ригидная, псевдосолидарная семья (наблюдается безоговорочное доминирование одного из членов семьи, жесткая регламентация жизни, подавляющий тип воспитания);
4) распавшаяся семья (т. е. ситуация, когда один из родителей живет отдельно, но сохраняет контакты с прежней семьей и продолжает выполнять в ней какие-либо функции, при этом существует сильная эмоциональная зависимость от него).Характерными особенностями таких семей являются:
1) чрезвычайно эмоциональное, ранимое и болезненное отношение подростков к родителям и их проблемам (имеются в виду острые, болезненные реакции на семейную ситуацию);
2) конформизм и попустительство родителей, вплоть до готовности идти на поводу у подростка. Чаще всего такое поведение родителей – своеобразный способ избегания эмоционально-близких отношений с подростком: «Я сделаю, как ты хочешь, только отстань…» или «Что еще тебе нужно? У тебя все есть…»;
3) использование ребенка как средства давления и манипуляции супругами («Не кричи на меня: видишь, ребенок от этого страдает!»);
4) непоследовательность в отношениях с ребенком: от максимального принятия до максимального отвержения. Ребенка то приближают к себе, то отдаляют независимо от особенностей его поведения;
5) невовлеченность членов семьи в жизнь и дела друг друга (когда все рядом, но не вместе; когда семейная жизнь низводится до совместного быта);
6) директивный стиль отношений и эмоциональное отвержение;
7) спутанные отношения и размытые (неопределенные) межпоколенные границы. Прародители (дедушки и бабушки) активно вмешиваются в жизнь семьи, продолжая воспитывать уже взрослых детей, при этом по отношению к внукам чаще всего обнаруживается гиперпротекция и попустительство. То, что не позволяют родители, разрешают дедушка и бабушка.Перечисленные особенности семейной ситуации повышают риск наркотизации, прежде всего потому, что у подростка не формируется чувство ответственности за себя, свою жизнь и свои поступки. Несформированность чувства ответственности до начала наркотизации является общей чертой всех будущих наркоманов.
В каждом из типов проблемных семей, помимо общих черт, складываются и специфические особенности отношений, которые придадут наркомании подростка особый символический смысл. Так, в деструктивных семьях наркотизация и связанное с ней поведение направлено, прежде всего, на компенсацию деффицитарности эмоциональных контактов в семье либо выступает как средство ухода от давления семейных конфликтов. В неполных семьях наркотизация иногда имеет ярко выраженный демонстративный компонент. Тут факт наркотизации обнаруживается раньше, чем в семьях других типов. В ригидных семьях наркомания подростка может рассматриваться как крайняя форма протеста против системы отношений, игнорирующей его возросшие возможности, интересы и потребности. В распавшихся семьях наркомания может выполнять функцию ослабления и даже преодоления сохранившейся эмоциональной зависимости от родителя, проживающего вне семьи. После того как родитель, с которым живет подросток, узнает о его наркомании, этот факт начинают тщательно скрывать от родителя, живущего вне семьи. Внутренние отношения в родительско-детской паре становятся более тесными, эмоциональными и сплоченными, тогда как внешние отношения с родителем, живущем вне семьи, становятся более дистантными, холодными и проблемными.
Момент обнаружения у подростка наркомании является принципиально важным с точки зрения изменения семейных отношений, вплоть до изменения исходного типа семьи (Березин и др., 1997; Березин и др., 2001).
Выделяют типичные черты родительско-детских взаимоотношений в этот период (Горьковская, 1994):
1) невовлеченность в жизнь подростка или желание «прожить жизнь за него»;
2) гипо– либо гиперконтроль за поведением подростка;
3) разрешение супружеского конфликта с помощью ребенка, когда наркомания ребенка становится условием разрешения конфликта;
4) использование подростка как средства манипуляции и давления супругами, как средства сведения счетов или «психологической» мести;
5) эмоциональная амбивалентность;
6) чрезмерная аффективность и склонность к эмоциональным всплескам;
7) делегирующая позиция родителей, когда вина за наркоманию приписывается исключительно подростку или другому родителю;
8) патологическая лживость, манипулирование, обидчивость со стороны подростка;
9) чувство вины перед подростком и друг другом;
10) воспитательная неустойчивость и неуверенность;
11) растерянность и невозможность выстроить четкую и последовательную линию поведения по отношению к друг другу.В структуре СРРН можно выделить составляющие, свойственные обоим родителям:
1) чувство вины и стыда перед другими;
2) привнесение конфликтов между супругами в сферу воспитания подростка. При этом характерной особенностью отношений является выражение недовольства воспитательными методами другого супруга, каждого интересует не столько то, как воспитывать подростка, сколько то, кто прав в воспитательных спорах. Часто родители придерживаются полярных позиций: один настаивает на весьма строгом воспитании, с повышенными требованиями и запретами (отец), другой же (мать) склонен «жалеть» подростка и многое ему разрешать;
3) фобия утраты, повышенная неуверенность, боязнь ошибиться, потерять ребенка. Этот страх заставляет тревожно прислушиваться к любым пожеланиям подростка и спешить их удовлетворить, либо опекать и защищать его.Для семьи в целом в этот период характерны следующие особенности:
1) использование в коммуникациях парадоксальных посланий, которые не дают возможности подростку правильно реагировать на требования родителей;
2) замкнутость и закрытость семейной системы;
3) отсутствие искренности в отношениях между членами семьи;
4) нежелание или невозможность видеть подтекст во взаимоотношениях.
По мере развития синдрома реакции, как и при любой болезни, родители наркоманов приспосабливаются и начинают получать максимум выгод из своих невротических симптомов и защит. Симптомы и защиты приобретают социальную функцию: формируются особые внутрисемейные роли, которые заменяют близкие взаимоотношения и приносят психологические преимущества. Таким образом, появляется вторичная выгода, которая выступает как мощная детерминанта внутрисемейных отношений, в частности, она провоцирует срывы и прерывает ремиссию в период реабилитации
