Аниара

Никто не спит — танцует весь корабль,
за исключеньем тех, кто стал на вахту
и зорко наблюдает бесконечность.
Танцует весь корабль, покуда солнце
не всходит над долиной Дорис. Но
оно не всходит! — Грозный окрик яви.
В долинах Дорис жизнь казалась сном,
чего же мы от залов Мимы ждем?

И вот танцзал, летящий в бесконечность,
становится вместилищем видений,
и сетований, и горючих слез.
Окончен бал, и музыка замолкла.
Пустеет зал — уходят люди к Миме.
Она на время снимет напряженье,
развеет память о долинах Дорис,
она покажет новые миры,
и мы забудем тот, что потеряли.
Зачем же Мима нас околдовала,
и мы из Мимы сделали кумира,
и женщины, блаженно трепеща,
приклеились к подножью божества?

8

Мечтаем мы до умопомраченья,
мечтой сменяя прежнюю мечту,—
так убегаем мы от скудной яви
в пестрящую мечтами пустоту.
За далью даль, рубеж за рубежом, —
в дали мы ставим дом, в дали живем,
а я живу своей долиной Дорис,
живу недурно и вполне здоров,
как всякий житель призрачных миров.

О чудо-корабле, везущем нас,
не думает никто, и лишь подчас
обряд кремации напоминает нам,
что нет у нас путей к иным мирам,
и встрепенется стая черных дум,
мечась под сводом непреодолимым;
лишь эхо откликается на шум
в молчании пространств непостижимом.
А Мима-утешительница ждет,
всегда полна приманок и щедрот.

И тысячи кишат тогда в проходе,
потоком устремляясь к Миме в зал.
И тут мы вспоминаем наш корабль:
что он длиной в шестнадцать тысяч футов,
а шириной — в три тысячи, людей же
в нем обитает восемь тысяч душ;
что предназначен он возить переселенцев,
что он — один из тысячи таких же
голдондеров, которые стартуют
на Марс и на Венеру регулярно;
что сбился с курса только наш голдондер
и что астролоб корабельный объяснил:
нам, выпавшим из внутреннего поля,
необходимо приложить все силы,
чтоб жизнь во внешнем поле превратилась
в эксперимент, не знающий подобных:
полет к другому внутреннему полю.

Когда же Руководство уяснило,
что путь к Земле отрезан навсегда
и что законы внутреннего поля,
дающие возможность путешествий,
во внешнем поле попросту другие,
то панику отчаянье сменило,
потом апатия под бурей чувств
раскинулась подобно мертвой зыби.
Тогда-то и явилось утешенье:
показывая нам другую жизнь,
экран видений озарила Мима.

9

Как только Мима начала работать,
незамедлительно открылось,
что мысль ее идет своим путем,