– Я законопослушный гражданин и не нарушаю законов! – Хрипел коротышка, дрыгая в воздухе ногами в бесплодной попытке достать до пола. – Меня зовут Вань Чао, и я начальник дока. Господин, офицер! Вы меня с кем-то перепутали.
– Как же… ты сам себя с кем-то перепутал смердящий кочан гнилой капусты! – отрезал Пирс, с кривой усмешкой наблюдая за судорожно выпученными глазами. – У тебя ровно десять секунд, прежде чем твои шейные позвонки начнут хрустеть, и ты отправишься к праотцам! Колись гаденыш, где поселились эти сволочные аборигены, которых ты тут приютил!
– Эй, босс! Гляди-ка, что мы у него нашли за половицей!
Ковальский через всю комнату кинул бамбуковую дощечку, исписанную иероглифами. Ловко поймав в воздухе свободной рукой, Сергей поднес ее к посиневшему лицу начальника порта:
– Узнаешь? Нет? Тогда я напомню. Это стандартный пропуск на территорию, подконтрольную патет Дао. Не говори, что тебе ее подбросили. Ее выдают только доверенным лицам. У меня заканчивается терпение, а у тебя хорек отведенное тебе на жизнь время. Ты меня слушаешь?
– Я все скажу! – выдавил Вань Чао, вдохнув в горящие огнем легкие глоток воздуха, когда рука на его горле слегка ослабила хватку, и он достал ногами до пола. – Этот пропуск не мой!
– Итак, когда, где, а главное кого именно ты пригрел в своем порту. Постарайся рассказывать лаконично и по существу. А эта штука не даст тебе завраться окончательно.
Пирс накинул на шею Чао стальную леску и слегка затянул на горле, но не сильно. Это оказался действенный психологический прием. Клиента тут же прорвало на откровенность.
– Я впервые встретил этого типа, Тан Аном его кажется, звали, три или четыре недели назад во время плавания в городок Чи Нан, что в верховьях реки, – дрожащим голосом забормотал Чао. – Он показался мне образованным молодым человеком, из приличной и богатой семьи земледельцев Тао. – Заметив краем глаза на лице своего мучителя сгущающиеся тучи нетерпения, быстро перешел к делу. – С ним в компании плыла эта шлюха, моя теперешняя любовница Сиу Нгуен. Это ее пропуск, а не мой! Меня подставили!
– Тащи сюда бабу! – тут же распорядился Пирс, ощутив азарт. Подозрения оправдывались.
Когда девчонку втолкнули в комнату, она с ненавистью уставилась на Вань Чао, словно была готова разворовать его. Ее руки были связаны за спиной, а во рту торчал кляп из куска простыни.
– Это она? – получив утвердительный кивок, Пирс медленно обошел ее и одним рывком разорвал на ней ночнушку, обнажив на спине причудливую татуировку – приготовившуюся к броску двухголовую змею. Бамбуковая кобра или горгон. Самая смертоносная гадина на всей планете и как понятно из названия обитает лишь в бамбуковых зарослях молодых побегов.
– Попробую догадаться голуба моя. Тан Ан свел тебя с этой сучкой, а взамен вежливо попросил устроить кое-каких своих родственников в порту, в обход таможни. А еще щедро заплатил, пока эта дива охотно исполняла любые твои больные мечты и фантазии. Так?
Вань Чао энергично закивал, стараясь не смотреть в сторону девушке ставшую активно вырываться из мускулистых рук двух дюжих спецназовцев. Чао еще тешил себя надеждой, что возможно все обойдется и эти ужасные люди с зелеными лицами оставят его в покое, удовлетворившись шпионкой патет Дао собиравшей информацию о военных грузах в порту.
Сергей задал очередной вопрос:
– Где мы можем найти этого Тан Ана? А впрочем, тебе то, откуда знать. Его поможет найти вот эта особа, которая как пить дать из его банды. Сержант! Отведи девку в другую комнату и развяжи ей язык. Только аккуратно. У такой и ядовитое жало может оказаться вместо языка.
– С удовольствием! – ухмыльнулся Першин, потирая руки. – Пойдем милая, поворкуем.
Сняв с шеи дрожащего чучела стальную струну, Перс достал из кобуры тяжелый пистолет и приставил его к виску побледневшего человека. Тот даже зажмурился, ожидая неотвратимый выстрел. Но его не последовало. Начальник порта приоткрыл глаза и с надеждой посмотрел на Пирса, в чьем холодном взоре светилась неприкрытая жажда убийства.
Пирс искренне наслаждался его страхом и мольбой во взоре:
– Вот скажи мне Чао, неужели ты и вправду желаешь, чтобы освободительная армия вьетминя или патет Дао превратила твою цветущую родину в кипящий котел раздоров и смертей? И ты им вольно или невольно помогал. Смекаешь? Нет? Они ведь все сумасшедшие эти коммунисты, а их вожди полные психи. Их идеология совсем не то, что надо вашему миру. Просто скажи мне, где в порту живут твои протеже, а я замолвлю за тебя словечко.
– Правда? – в раскосых глазах пленника зажглась надежда. – Я скажу. Все что захотите. Они поселились в общежитии для неженатых мужчин, в четвертом корпусе северного крыла на втором этаже. Комнаты с шестнадцатой по двадцать первую. Клянусь, я больше ничего не знаю. Я с ними встречался только раз и то во время принятия на работу. Их опекала Сиу…
– Верю. – Пирс, потеряв к нему интерес, подошел к Гвоздю и в пол голоса сказал. – На сегодня лимит прощений исчерпан селянами из поселка. Как только Першин закончит, поступим по справедливости. Ван Чао от неизвестных доброжелателей случайно узнал, что его подруга ему тайно изменяет. От горя он выпил много водки и в ревностном порыве обиженного рогоносца придушил ее в собственной постели. После чего не выдержав невыносимых мук совести, решил отправиться вслед за ней и повесился тут же на месте преступления. Веревка есть? Давай.
– Вы же обещали замолвить за меня слово! – взвыл Чао, обреченно смотря на приближающегося бойца глубинной разведки с веревкой в руках.
– Все верно и собираюсь выполнить обещание. – Не глядя на приговоренного презрительно бросил Пирс, выходя из комнаты. – Обязательно замолвлю за тебя словечко перед господом, когда представиться такая возможность. А пока посиди в аду двуличная мразь!
– Нет… нет! Вы не имеете права!
Внутри Чао неожиданно зажглась искра храбрости, и он сделал смелую попытку сбежать через окно, выпрыгнув головой вперед. Вот только под ним было четыре этажа, а под окном проходила узкоколейка, где днем обычно стояли вагоны груженые древесиной. На его несчастье вагоны незадолго до этого отогнали в тупик, и Чао со всего маха шмякнулся головой о стальную рельсу. Смерть была непростой. Крик еще отражался эхом от темных стен складов, когда тело с неестественно вывернутой шеей с предсмертным хрипом дергалось в агонии. Место было глухое. Поблизости никого не было, так что труп, скорее всего, обнаружат только по утру. Не раньше.
– Что ж, выпрыгнул из окна в порыве отчаяния от осознания, содеянного тоже вариант. – Усмехнулся Гвоздь, убирая веревку. – Даже лучше. Хлопот меньше.
– Приберитесь здесь. Наших следов не должно остаться. – Приказал Пирс, ощущая пустоту в душе как, если бы вместо него сейчас действовал совершенно чужой ему человек.
Девчонка оказалась крепким орешком, не в пример храбрее своего покойного приятеля. Устав наблюдать за бесплодными попытками сержанта разговорить ее с помощью воздействия на точки боли с помощью игл, Пирс вытащил из деревянной стены два гвоздя и что есть силы, всадил ей по одному в каждую ногу. Бешено задергавшись и завыв сквозь кляп, шпионка с ненавистью смотрела на него, в то время как в уголках ее глаз выступили слезы боли. Разведчики, когда дело касалось выполнения работы и своего долга, были совершенно беспощадны и невосприимчивы к таким проявлениям человеческих чувств как слезы и мольбы о пощаде. Каждый знал – очередной убитым ими враг, это один выживший на войне солдат Анклава.
– Я не люблю средневековые методы допроса, но у нас нет времени на твое молчание. – Пирс, выключил свет в комнате. Вытянув из потолка провод, подсоединил обоими концами к гвоздям в ее ногах, после чего снова подошел к выключателю. – На моей памяти этого никто не выдерживал дольше одной минуты и после начинал петь соловьем. Ты можешь избежать этой болезненной процедуры, если расскажешь о своем командире и его планах.
Вытащив у девушки изо рта кляп, Пирс лишь поморщился, когда она плюнула в него и стала отчаянно звать на помощь. Что ж, если она не желает умирать как солдат на войне, с гордо поднятой головой, пускай подыхает как глупый шпион с гвоздями в ногах и петлей на шее.
Щелкнув выключателем, Пирс, ненавидя себя, стал мрачно наблюдать, как тело шпионки выгибается дугой, а связки и мышцы с сухим треском рвутся от напряжения и адской боли.
После четверти часа усиленного допроса, получив все необходимые сведения, группа
