описанного Верой Пановой, легла между ними.
Но это было потом.
А вначале Госкино после некоторых колебаний, вызванных неоднозначным отношением властей к покойной писательнице, разрешило наконец «Ленфильму» работу над «Сентиментальным романом». Со мной был заключен договор на написание сценария.
Моя неопытность в этом деле вышла боком в конце работы. Фильм получился очень длинным. Две серии мне не разрешили сделать. Пришлось резать по живому и каждый раз я вижу с болью монтажные шрамы.
Это был серьезный урок на будущее: сценарий должен быть компактным и... просторным для того, чтобы у режиссера была возможность иметь драматургический «воздух».
Замечательные актеры собрались на нашей съемочной площадке: нервный, истеричный Станислав Любшин, самоуверенный Олег Янковский, «простонародная» и искрометная Людмила Гурченко, застенчивая скромница Людмила Дмитриева, ледяная красавица Валентина Титова, обаятельный «балбес» Сергей Мигицко...
Главным оператором на картине был маститый ленфильмовец, выдающийся мастер Дмитрий Давыдович Месхиев. Это была его последняя работа в кино.
А главным художником был дебютант — молоденький Марк Каплан — сын знаменитых ленфильмовских мастеров Беллы Маневич и Исаака Каплана. Он только что закончил постановочный факультет театрального института у Николая Павловича Акимова. Это была его первая работа в кино. Следующей работой будет «Холмс»...
В ленинградском журнале «Звезда» киновед Гали Ермакова писала: «...По сравнению с первоисточником в фильме многое изменено, переакцентировано... Игорь Масленников, по существу, создал оригинальный сценарий по мотивам романа Пановой».
«Сентиментальный роман» побывал на нескольких фестивалях, в том числе в Афинах и в Западном Берлине. Именно там, в Берлине, в 1979 году в жюри фестиваля встретились советский плейбой Кончаловский и председатель жюри Райнер Вернер Фассбиндер. Между ними случился спор. Фассбиндер хотел дать главный приз нашему «Сентиментальному роману». Советский член жюри восстал против награждения...
«...этой сентиментальной пошлости, — как писал потом Кончаловский, — не то минского, не то киевского разлива...»
А ведь только что он снимал Кореневу в своем «Романсе о влюбленных»!
ЖАЖДА УСТАВШИХ КОНЕЙ
Киевского князя Ярослава Мудрого часто называют тестем Европы. Всех трех дочерей он выдал замуж за королей:
Елизавету за норвежского, Анастасию за венгерского, Анну за французского. Это были политические браки, одна из форм выражения миролюбивых намерений Киевской Руси.
...Молоденькую девушку выдали за короля. Конечно, нет ничего удивительного в том, что она была готова к браку без любви. Удивительно другое: короткий, резкий переход от беззаботной киевской юности к суровой роли королевы, облеченной властью казнить и миловать. Французские хроники свидетельствуют, что Анна Киевская, овдовев вскоре после воцарения на престоле, долго и мудро правила Францией, растила и ставила на ноги своего сына, будущего короля Филиппа по прозвищу Толстый.
Тысячелетняя дистанция стерла свидетельства будничной жизни, эмоций и чувств людей того времени. Уцелели только скупые факты. Их надо было наполнить жизнью. Всякий автор волен это делать по-своему. Антонин Ладинский в своем романе «Анна Ярославна, королева Франции» изложил свою версию.
Владимир Валуцкий в своем киносценарии ограничил историю коротким отрезком времени — путешествием Анны из Киева в Париж, длившемся год. Он написал сценарий со множеством сюжетных поворотов и приключений.
Композитор Владимир Дашкевич вместе с поэтом Юлием Кимом музыкой сократили дистанцию между одиннадцатым веком и двадцатым. Наметился жанр фильма, не похожий на традиционное представление об историческом кино. Хотелось без ложного пафоса и торжественности взглянуть на жизнь наших далеких предков, проникнуться их чувствами, шутя, поведать о серьезном. Увидеть их не в парадных одеждах, увековеченных на иконах и фресках, а в пропыленных костюмах воинов и путешественников.
«Полное волнения и страсти веселое народное искусство...» — как говорил нам когда-то Козинцев.
Высокопарный, торжественный стиль — обычное дело при изложении русской национальной истории. Нет у нас ни Дюма, ни Вальтера Скотта.
А ведь собственную историю можно рассказать и с улыбкой, и со смехом. Можно видеть ее величие и в незначительных, мелких событиях. Более того, можно фантазировать, придумывать легенды, обращаться с ней вольно, как, скажем, французы в «Трех мушкетерах». Это себе позволяют все народы мира, кроме нас и, пожалуй, немцев. Они тоже к своей истории относятся чрезвычайно угрюмо.
Мы встали на этот путь сознательно, сделали исторический мюзикл, каковых наш народ еще не видел.
Нас не поняли ни историки, ни киноведы, ни критики.
Нас поняла только молодежь, студенты распевали наши песни:
На роль главной героини нужна была актриса, которая по этим установленным нами законам не просто сыграла бы написанный текст, а наполнила его своей личностью.
Среди многочисленных фотопроб молодых актрис на эту роль промелькнула и Елена Сафонова — тогда студентка ленинградского театрального института, будущая «зимняя вишня».
Но мы с Владимиром Валуцким, еще только замышляя сценарий «Ярославны», видели в роли княжны Елену Кореневу.
Типажно она подходила чрезвычайно. Известно, что матерью Анны была шведка Ингегерда, дочь короля Олафа, что сама Анна была рыжая, невысокого роста, но характер имела твердый, была умна и начитанна, как все птенцы «гнезда Ярославова». Сочетание хрупкости и ребячливости Кореневой с ее способностью достигать драматических высот пришлось очень кстати.
Лена оказалась самой раскованной из всех, кого я когда-либо снимал. Я даже поразился, насколько она легко относится к себе. От нее, лишенной всяких комплексов, мы ждали неожиданностей...
