Когда Ульф воротился, дедушка Рагнарис уже доволен гостями был — я так думаю, понравились ему эти вандалы, ибо видно было, что блюли они древнее благочиние. Свирепы были обликом и учтивы обхождением, а дедушке такое нравится. Дедушка говорит, что в старые времена все такими были.
Мы во двор пошли, потому что в доме от Ахмы сильно смердело и с каждым днём всё сильнее, хотя мать и Ильдихо меняли ему повязки и курили травами в каморе.
Уселись во дворе.
Ульф, видать, решил рассказать все как было, со всеми подробностями, чтобы отвязались от него раз и навсегда. Я в оба уха слушал, потому что понимал: другой раз от Ульфа этого уже не услышишь.
РАССКАЗ УЛЬФА
Когда Ульф с женой своей Гото и сыном Вульфилой из бурга ушёл, он в наше село не пошёл. Обиделся, что брат торговать его, Ульфа, приехал, а заодно и на позорище выставил перед всеми.
На это отец наш Тарасмунд, как услышал, плечами пожал, но говорить не стал ничего.
И на Теодобада обиделся, продолжал Ульф (безразлично говорил, будто о чужом), что за счёт его, ульфовой, гордости щедрость свою потешить решил.
Потому не в нашу сторону направился, а к вандалам, на юг. В тот день, как прогнал его от себя Теодобад, несколько аланов из бурга уходили, и Ульф с семьёй к ним пристал, чтобы вместе идти. Так полпути с аланами и прошёл.
До вандалов добрался и у родича нашего Велемуда остановился. Рассудил, что ничем у вандалов не хуже, да и вождь над ними стоящий, Лиутар, сын Эрзариха.
А Велемуд, хоть и вздорный нрав имеет, по крайней мере, бедоносцем ругать его не будет. Да и сердце у Велемуда доброе, а сам отважен.
Велемуд человек рачительный, хозяйство имел большое, рабов же не держал, ибо не любил чужие рты кормить, сам с женой управлялся. Хильдегунда — здоровенная девица, Велемуд потому и женился на ней с такой радостью, что могла при случае и лошадь заменить.
Однако тут с Хильдегундой неладное вышло. Родила она недавно девочку, Аскило назвали, да только что-то у Хильдегунды не заладилось с этими родами. Больше лежала, чем по дому работала, все оправиться не могла.
Оттого-то и принял Велемуд родичей своих с распростёртыми объятиями. Все нарадоваться не мог, что даровые работники приехали. И тут же к работе приставил — и Ульфа приставил, и Гото приставил, и даже Вульфилу, невзирая на малолетство, приставил.
И Филимер у него уже работал — хозяином рос. Только Хильдегунда на лавке лежала, да Аскило пищала с утра до ночи.
У Велемуда ещё два брата есть. Один в дружине у Лиутара, сына Эрзариха, а второй в том же селе живёт с женой и детьми, при отце их, Вильзисе. Тразарих имя ему.
Вильзис, говорил Ульф, ещё более к древнему благочинию склонен был, нежели наши дедушка Рагнарис и Хродомер. Что ни день, приходил к Велемуду в дом и все ругал, всех поучал, все-то ему, Вильзису, было не так. Совсем Хильдегунду заел. Велемуд же батюшке почтение великое выказывал.
В первый раз как увидел Вильзис Ульфа, рявкнул (совсем как наш дедушка Рагнарис сегодня):
— Это что за скамар приблудился?
Велемуд смутился и уже рот раскрыл было, чтобы объяснить отцу, кто таков пришлец, но Ульф опередил его. Единственный глаз свой выкатил и заорал яростно:
— Родич я твой, Ульф, сын Рагнариса — вот кто!
(Дедушка Рагнарис головой покивал одобрительно: хорошо, мол, Ульф ответил этому Вильзису.)
Вильзис побагровел — аж волосы седые у него розовые сделались — и крикнул, что готы ему не родичи.
На то Ульф сказал:
— Моя кровь в жилах твоего внука Филимера течёт, а Филимер твою землю унаследует.
Вильзис сказал, чтобы Филимера не трогал и тут же Филимера подозвал, обхватил руками, ласкать и тискать начал. Филимер же отбивался, ворча недовольно, и под конец боднул деда в бок лобастой своей головой.
Вильзис Ульфу буркнул, что гот, мол, что репей дурной: как прицепится, так уж и не отцепится вовеки.
Дедушка Рагнарис, как про то услышал, так заворчал себе под нос. Все-то, мол, вандалы у нас воруют, даже присловья.
Ульф, продолжая глаз единственный таращить, шумно фыркнул и сказал Вильзису, отцу Велемуда, вандалу:
— Про вандалов отец мой Рагнарис говорит, будто все вы, вандалы, — как коровья лепёшка: вступишь и более ни о чём думки иметь не будешь. И сыну твоему Велемуду то многократно говаривал, когда он в нашем доме хлеб ел.
Вильзис сказал, что негоже хлебом попрекать, коли сам на чужие хлеба явился. И вышел, палкой стуча.
Но с той поры люб ему стал Ульф.
Потом уж Вильзис признавался Ульфу, что сперва за алана его принял — больно, мол, рожа у тебя, друг дорогой, свирепая.
Полюбил же он его ещё за то, что Ульф работящим был. Жена же его, Гото, всегда тише воды была, ниже травы, а по хозяйству вдвое больше Хильдегунды успевала.
Так и прижились у вандалов.
Дедушка Рагнарис тут рассказ перебил и заметил с одобрением, что, видать, этот Вильзис и вправду древлего благочестия ревнует. Правильный вандал, какими и славилось племя их в былые времена, покуда не измельчали. Неуступчивы были, молчаливы да люты.
И пожалел дедушка, что в молодые годы не встретился с этим Вильзисом в честном бою. Да и в старости не отказался бы знакомство с таким правильным вандалом свести. Поучил бы, как своих детей воспитывать. А то этот Велемуд… Тут дедушка на землю плюнул.
Ульф при имени Велемуда только странно глянул на дедушку и продолжал рассказывать.
Велемуд родичем своим хвастал неудержимо. Приехал, мол, родич мой, гот родом, калека — в битве глаз потерял, свирепый — спасу нет. Будить опасно, ибо спросонок убить может, если сон про битву снится. Голой рукой убить может. И в том роду все такие. А он, Велемуд, у них гостевал. Жену из ихнего рода взял, чтобы сынов свирепых народить.
Вандалы, кто Хильдегунду хорошо знал, посмеивались, но Ульфа действительно уважали.
Велемуд, ни в чём границ не зная, советы давать всем стал, как жить по-готски. Мол, видел у готов в селе немало доброго, что и вандалу перенять не зазорно. А прежде про то молчал, потому что не поверили бы вандалы, готов близко не зная. Теперь же, как поселился здесь родич его Ульф, все могут видеть, каков готский обычай, и похвалить его.
Ибо знает он, Велемуд, с кем родниться. Так-то вот.
Речи эти Вильзис пресёк. А как пресёк — то Ульфу неведомо. Только враз замолчал Велемуд.
А тут и жатва подоспела.
Вандалы на полдень от нас сидят, у них немного раньше жатва начинается, чем у нас.
Зимовать у Велемуда остались Ульф и семья его.
В середине зимы Лиутар, сын Эрзариха, в село вандальское сам с малой дружиной пожаловал. Видно было, что недавно в битве побывали. Сказал Лиутар, что чужаки какие-то в округе появились. Пожгли два села на полдень от бурга, после к бургу подступились. И осадили бург.
Многочисленны чужаки, людей не считают. Щедро человеческие жизни тратят — и свои, и врагов своих, ибо рабов вовсе не берут. Видно по всему, что народ этот прежде на земле сидел и что согнали этот народ с земли его. Теперь новую землю себе ищет, чтобы сесть. Потому и дерётся так отчаянно, что терять нечего.
Бург от тех чужаков отстоять сумел Лиутар с дружиной, но цену заплатили за то немалую. И имена погибших Лиутар назвал. В том числе и сын Вильзиса младший был, тот, что в бурге в дружине жил.
