– Germania mater…10 Чем дальше – тем лучше! – вскричал Жибасье. – Я тем более готов послужить в Германии, что отлично знаю эту страну, а мои путешествия там всегда заканчивались очень удачно.
– Это мне известно, поэтому вы и получили такое предложение. Удачный исход дела напрямую зависит от вашего счастья.
– Неужели? – спросил Жибасье.
Он еще не совсем пришел в себя после столкновения с плотником, и ему послышалось «от вашей чести».
– Счастья! – подчеркнул Сальватор.
– Очень хорошо, – сказал Жибасье. – Ну что ж, все это вполне возможно; я был бы рад случаю уехать на несколько дней из Франции.
– Как все совпало!
– В Париже у меня ухудшается здоровье.
– Да, у вас в самом деле припухли гдаза, на шее синяки, кровь приливает к голове.
– До такой степени, дорогой господин Сальватор, что этой ночью, – отвечал Жибасье, – я едва не умер от апоплексического удара.
– К счастью, вам, очевидно, вовремя пустили кровь? – с притворным участием спросил Сальватор.
– Да, – отозвался мошенник. – Кровь мне пустили, и довольно старательно.
– Вьг, стало быть, как нельзя лучше чувствуете себя перед путешествием: в теле образовалась легкость…
– Да, удивительная легкость!
– Значит, мы можем приступить к обсуждению этого вопроса?
– Приступайте, дорогой господин, приступайте! О чем идет речь?
– Да дело-то чрезвычайно простое: нужно передать письмо.
Вот и все.
– Хм, хм! – с сомнением проговорил Жибасье, у него в душе снова зашевелились тысячи подозрений. – Посылать человека в Германию только затем, чтобы передать письмо, когда почтовая служба великолепно организована. Дьявольщина!
– Как вы сказали? – переспросил не спускавший с него глаз Сальватор.
– Я сказал, что если это чертово письмо такое же, как все остальные, – покачал головой Жибасье, – то почему бы вам не отправить его почтой? Я полагаю, это обошлось бы вам дешевле.
– Вы правы, – подтвердил Сальватор. – Это очень важное письмо.
– Связано с политикой, вероятно?
– Исключительно с политикой.
– Очень деликатная миссия?
– Чрезвычайно деликатная.
– И, стало быть, опасная?
– Опасная, если бы не были приняты все меры предосторожности.
– Что вы подразумеваете под предосторожностями?
– Это письмо будет представлять собой чистый лист бумаги.
– А адрес?
– Вам передадут его устно.
– Значит, письмо написано симпатическими чернилами?
– Изобретенными человеком, который пишет это письмо, и его изобретение бросает вызов даже господину Тенару и господину Орфила.
– В полиции умеют разгадывать химические секреты получше господина Тенара и господина Орфила.
– Эти чернила бросают вызов самой полиции, и я очень рад сообщить, что вы получите двойную цену за доставку, дорогой господин Жибасье, на тот случай, если вам вдруг захочется продать письмо господину Жакалю.
– Сударь! – вскочил Жибасье. – Неужели вы считаете меня способным?..
– Человек слаб, – заметил Сальватор.
– Вы правы, – вздохнул каторжник.
– Как видите, – продолжал Сальватор, – вы ничем не рискуете.
– Вы говорите это затем, чтобы я согласился исполнить это поручение за бесценок?
– Вы не угадали: поручение это будет оплачено с учетом его важности.
– А кто назначит цену?
– Вы сами.
– Я должен знать, куда именно я еду.
– В Гейдельберг.
– Отлично. Когда я должен отправляться?
– Как можно раньше.
– Завтра – не слишком рано?
– Лучше сегодня вечером.
– Сегодня я слишком устал, у меня была тяжелая ночь.
– Беспокойная?
– Очень.
– Хорошо, пусть будет завтра утром. Теперь, дорогой господин Жибасье, скажите, сколько вы хотите за свою работу?
– За поездку в Гейдельберг?
– Да.
– Я должен пробыть там какое-то время?
– Нет, получите ответ на письмо и – назад.
– Если я попрошу тысячу франков… Это не слишком много?
– Я поставлю вопрос иначе: достаточно ли этой суммы?
– Я бережлив. Экономя в пути, я доберусь до места.
– Итак, договорились: тысяча франков за доставку письма.
А чтобы вы привезли ответ?..
– …та же сумма.
– Значит, всего две тысячи – одна – туда, одна – обратно.
– Совершенно верно.
– Мы обсудили дорожные расходы. Теперь определим плату за само поручение.
– Разве она не включена в эти две тысячи франков?
– Вы отправляетесь в путешествие в интересах чрезвычайно богатого дома, дорогой господин Жибасье; тысячей больше, тысячей меньше…
– Не будет ли слишком большой смелостью с моей стороны просить две тысячи франков?
– Ваши запросы более чем разумны.
– Итак, две тысячи на дорожные расходы, две тысячи за выполненное поручение…
– Всего – четыре тысячи франков.
Произнося эти слова, Жибасье вздохнул.
– Не находите ли вы эту сумму слишком ничтожной? – спросил Сальватор.
– Нет, я думаю…
– О чем?
– Ни о чем.
Жибасье лгал. Он думал о том, какого труда ему стоит заработать четыре тысячи франков; а ведь всего несколько часов назад он с такой легкостью, не утруждая себя, заработал полмиллиона!
– Однако вздыхать присуще человеку с неудовлетворенными желаниями, – заметил Сальватор.
– Человеческая зависть неутолима, – проговорил Жибасье, отвечая изречением на пословицу.
– Наш великий знаток нравов Лафонтен написал на эту тему басню, – сказал Сальватор. – Впрочем,
