обещаний загнанного в угол. В создавшемся положении Бату видел единственную возможность спасти свою власть и себя самого только в каком-то очень хитром ходе. Хитром и неожиданном для Каракорума. Но — каком?..
Именно это он намеревался обсудить с Юченем с глазу на глаз: врождённая недоверчивость оказалась сильнее всех заветов Субедей-багатура. Нет, он не отстранял Чогдара: он поручал ему дела западные, только и всего. Побратим русского воеводы, обласканный великим князем Владимирским, мог оказаться не совсем беспристрастным в самом главном совете.
«Никогда не доверяй своей первой мысли. Первая мысль может прийти и из живота, если ты слишком много выпил кумыса».
Так говорил Субедей-багатур, и Бату вовремя вспомнил его слова. И тогда же подумал, что два советника лучше, чем один, если первый будет слышать советы второго, а второй — не знать, что он слышит. И сам спрятал Чогдара за шёлковыми занавесями позади трона до того, как вошёл Ючень.
— Как заставить Гуюка совершить непоправимую ошибку? — спросил Бату без всяких предисловий.
— Если позволит великий хан, я бы подумал об охоте, — вкрадчиво начал Ючень. — Все готово к удовольствию, ловчие расставлены, загонщики погнали дичь на господина, господин пришпорил коня, а конь — захромал. Что потребует господин?
— Свежего коня, — угрюмо сказал Бату.
— Свежего коня, — учтиво улыбнулся китаец. — Но пока его подвели, дичь ушла. И снова надо расставлять ловчих и рассылать загонщиков. И заново гнать дичь.
Бату хмуро молчал.
— Неожиданность — первый шаг к растерянности, великий хан. А растерянность — первый шаг к ошибке.
— Ты боишься, — бледно улыбнулся Бату. — Чего ты боишься, мудрый? Проговориться?
— Нет, великий хан. Советник только советует, решения принимает повелитель.
— Куда я должен вбить гвоздь, чтобы захромал конь Гуюка? — уже с раздражением спросил Бату. — И что это за конь? Я не вижу вывода, который должен вытекать из твоей басни про охоту.
— Я имел в виду растерянность, мой повелитель. — Ючень склонился в низком поклоне. — Хан Гуюк должен ощутить пустоту. Пустота — второй шаг от растерянности к ошибке.
Бату откинулся к спинке трона, полузакрыв глаза. Китаец юлил, чтобы не попасть на крючок, это было понятно. Но понятным оказалось и то, что он обязан был проглотить этот крючок. В конце концов советники для того и существуют, чтобы брать на себя ответственность в советах, которые впоследствии можно объявить плохими. Даже преступными, если это станет необходимым.
— Хромота не создаст пустоты. Её можно излечить. Или не заметить.
— Ты совершенно прав, великий хан. Конь должен пасть.
— Конь Гуюка?
— Запасной конь хана Гуюка, мой повелитель. Он вынужден будет либо искать замену, либо вообще отложить ханскую охоту.
— Ты имеешь в виду охоту на меня?
— Повелители любят охотиться на тигров, великий хан.
«Он почти проговорился, — с удовлетворением подумал Бату. — Осталось совсем немного». И спросил:
— Какой масти должен быть запасной конь Гуюка?
— Русой, мой повелитель.
— Такой масти нет, китаец.
— Она появится, если ты, великий хан, исполнишь повеление ханши Туракины.
— Долог путь от Сарая до Каракорума, — вздохнул Бату. — На столь долгом пути русый конь может пасть сам собой от многих причин.
— Может, великий хан. Но тогда, — Ючень понизил голос, — тогда жеребёнок может больно лягнуть не Каракорум, а — Сарай.
— Да, осиротевший жеребёнок ищет ласковую руку, — задумчиво сказал Бату. — Ступай, китаец. Я хорошо запомнил твои слова, и мне будет над чем подумать.
Пятясь и низко кланяясь, Ючень покинул тронную залу.
— Все слышал? — спросил Бату, когда Чогдар появился из-за шёлковых занавесей.
— Да, мой хан. Юченю легко советовать, он не ломал хлеб с князем Ярославом.
— Хороший ответ воина, Чогдар. Но мне нужен совет советника.
Чогдар угнетённо молчал.
— Однажды ты порадовал меня, заявив, что умрёшь монголом. Ты не жалеешь об этих словах?
— Я родился, живу и умру монголом, — Чогдар вздохнул. — И понимаю, как важно найти выход, чтобы спасти Золотую Орду.
— И Русь, — тихо подсказал Бату. — Русь Александра Невского. Поход Гуюка сметёт её с лика земли. Вместе с нами. Значит, он не должен состояться.
— И ради этого, по мысли Юченя, должен пасть старый конь, — невесело усмехнулся Чогдар. — Кто же пустит в него последнюю стрелу?
— Орду. Мой старший брат.
Это был пробный шар: Бату не спускал с Чогдара насторожённых глаз. Но советник отрицательно покачал головой, так и не заметив, что за ним следят.
— Нет, мой хан, это невозможно. Каракорум ополчится на тебя вместе с князем Александром. Нет, ты должен быть вне подозрений. Рука должна быть либо из Каракорума, либо…
Чогдар внезапно замолчал. Бату подождал немного и тихо, осторожно повторил:
— Либо?..
— Либо она вообще не нужна. Если князь Ярослав откажется принимать участие в большой охоте Гуюка.
Уверенная улыбка впервые появилась на озабоченном лице степного властелина:
— Ты успокоил мысль, которая как овод жужжала в моей душе. Ючень петлял, как заяц на волчьей тропе. Для начала он рассорил меня с Каракорумом, уговорив строить собственную столицу, а когда это ему удалось, попробовал навсегда развести меня с Невским. Побеседуй с князем Ярославом, пока этого не сделал лукавый китаец, вздумавший пить кумыс из двух чаш одновременно.
— Постараюсь направить великого князя по нужной нам тропе. — Чогдар поклонился и пошёл к выходу.
— Пришли ко мне моего брата, — сказал Бату. — Ючень не решится пренебречь приглашением вместе поохотиться, а Орду очень точно умеет промахиваться.
— Это лучше публичной казни, — улыбнулся Чогдар. — Тайные враги должны исчезать без следа.
— После твоего разговора с князем Ярославом я сам сообщу ему о поездке в Каракорум. Его путь зависит от вашего свидания, но он не должен об этом знать Ступай. Не забудь прислать ко мне Орду.
Чогдар молча поклонился.
5
— Прости, великий князь, что не сразу навестил тебя.
— Таким гостям всегда рады, — Ярослав добродушно улыбнулся вошедшему Чогдару.
Он был доволен, а Сбыслав просто счастлив. Пировали почти как прежде, князь расспрашивал о новой службе, о Сарае и дворцовых обычаях, а Сбыслав рассказывал о Ледовом побоище, о гибели отца, о воинской мудрости Александра Невского. Чогдару было не очень удобно прерывать дружескую беседу, но все же он нашёл повод повернуть разговор в нужное ему русло.
— Новгородские, псковские да и твои земли, великий князь, большой урон понесли. И не только людьми. Городки да деревни пожжены, скот порезан, посевы вытоптаны. Руси сейчас, как никогда, мир нужен.
После этого вступления Чогдар предполагал перейти к обсуждению вечного союза с Золотой Ордой и
