— Государь, — поклонился герцог, — с вами рядом невозможно находиться, не выражая вашему величеству постоянную благодарность.
— Ваша подопечная может сразу же приступить к своим обязанностям. Я вскоре поговорю на эту тему с королевой, и если вы, как я надеюсь, придете сюда, то сами услышите, как ее величество объявит вашей прелестной сироте хорошую новость.
— Разумеется, я приду, ваше величество, — ответил старый герцог, кланяясь вновь.
— В таком случае, до скорой встречи вечером, мой дорогой герцог!
При этих словах прощания на губах опытного заговорщика мелькнула ироническая усмешка. Сопровождаемый взмахами шляп придворных, наблюдавших сцену на расстоянии, и улыбками дам, Арамис подошел к Буалорье и снова взял его под руку.
— Ну, монсеньер, в чьих руках козыри? — осведомился Буалорье.
— Откровенно говоря, я не могу жаловаться, — улыбнулся старый вельможа. — Игра почти что выиграна.
Глава XVI
В ТИХОМ ОМУТЕ ЧЕРТИ ВОДЯТСЯ
В роскошных апартаментах в южном крыле дворца происходила игра в карты у королевы. Ярко освещенный зал был переполнен кавалерами и дамами. В центре, у большого камина, окруженная придворными дамами, королева Мария-Терезия сидела за карточным столом, предаваясь своему излюбленному развлечению. Королева была низенькой и толстой; когда она ходила или танцевала, ее колени подгибались, что еще сильнее уменьшало рост; зубы были испорчены неумеренным потреблением шоколада. Она обожала своего супруга, не отрывала от него взгляд, когда король находился в одной комнате с ней, и была счастлива весь день, когда он хоть раз ей улыбнулся. Если бы его любезности хватило на большее, королева рассказывала бы о своем счастье всякому, кто пожелал бы ее слушать.
Темой разговоров служила отставка фаворитки — повсюду слышались малоприятные слова «опала» и «ссылка», и все взгляды были устремлены на гордую маркизу. Однако она не дрогнула под ними, продолжая с высокомерной улыбкой вести непринужденную беседу с окружавшими ее преданными друзьями, среди которых впрочем не было вдовы Скаррон — она вернулась в Париж опекать своих царственных воспитанников. Аврора дю Трамбле, одиноко стоящая в оконной нише и никем не замечаемая, видела и слышала все происходящее.
— Король! — объявил распорядитель.
Вошел Людовик, сопровождаемый министром Лувуа. Головы собравшихся повернулись к монарху. На сей раз королевское чело ничто не омрачало, выражение лица было любезным и довольным.
— Не позволяйте мне мешать вам, — обратился Людовик к королеве, которая попыталась встать. — Пусть никто не беспокоится. Вы что-то говорили, сударь? — продолжал он, адресуясь к военному министру.
— Государь, я имею честь доложить вам, что герцог Лотарингский со своими войсками занял Фрейбург и угрожает оттуда эльзасским крепостям, гарнизоны которых недостаточно укомплектованы, так как, должен с сожалением признать, наши войска, возвращающиеся из Фландрии, не успели пересечь Рейн…
Но король не обращал ни на что внимания, покуда его взгляд скользивший по залу, не обнаружил мадемуазель дю Трамбле.
— Очень хорошо, — сказал он, прерывая министра. — Завтра на совете мы постараемся исправить это зло.
Королева между тем не прикасалась к картам; как и остальные присутствующие, она, затаив дыхание, ожидала какого-то важного события.
В воцарившемся молчании госпожа де Монтеспан, отделившись от группы приверженцев, двинулась через зал твердой походкой, столь гармонирующей с ее великолепной фигурой. Взгляд маркизы окидывал наблюдавших за ней с гордым презрением к врагам, из которых на три четверти состояло собрание. Подойдя к карточному столу и поклонившись королеве со смирением, чересчур глубоким, чтобы не казаться ироническим, она промолвила с высокомерным спокойствием:
— Ваше величество позволит мне сообщить о решении оставить двор и удалиться в свое владение Кланьи?
— Моя дорогая маркиза, — ответила дочь короля Филиппа IV,[47] пытаясь смягчить звучавшую в ее голосе и отразившуюся на лице радость, — я не имею права препятствовать вашим желаниям. Это король может задержать или запретить ваш отъезд. Нет сомнения, что его величество, с кем вы, должно быть, советовались до меня, сообщит свою волю, и я соглашусь с любым его решением.
Маркиза снова присела в реверансе с тем же бесстрастным спокойствием. Не переставая улыбаться, она сделала шаг назад, когда королева попросила ее задержаться. Фаворитка остановилась, охваченная внутренней дрожью; она инстинктивно чувствовала, что должно произойти нечто неприятное.
— Мне упомянули, — продолжала Мария-Терезия, — о благородной сироте — молодой даме, которую вы любезно рекомендовали щедрости его величества. Хотелось бы сделать что-нибудь для нее. Здесь ли эта мадемуазель дю Трамбле?
— Она здесь, — энергично откликнулся Людовик и указал на Аврору, сразу же ставшую предметом всеобщего внимания.
— Подойдите ближе, мадемуазель, — позвала королева, и взволнованная девушка повиновалась.
Румянец исчез с лица маркизы. Она резко отпрянула, взгляд ее перебегал от Авроры к монарху.
— Ваше величество! — запинаясь, проговорила маркиза. — Благодарение небу, мадемуазель дю Трамбле не нуждается в помощи…
— С этого момента — нет, — холодно ответила Мария-Терезия, — ибо теперь она в моем штате. Мадемуазель займет вакантное место, принадлежавшее госпоже д'Эгперс, и завтра будет введена в эту должность хозяйкой дома.
Фаворитка молчала, ибо с королевой не спорят. Но горящие глаза на бледном лице смотрели злобным взглядом раненой гадюки.
Тем временем Аврора, удивленная неожиданной милостью и смущенная всеобщим вниманием, преклонила колени перед королевой и пробормотала:
— О, что я сделала, заслужив такую честь?
— Встаньте, дитя мое, — сказала королева, протягивая девушке руку, чтобы помочь ей подняться, — и успокойтесь. Мне сказали, что ваш отец не оставил наследства, хотя он долго и преданно служил короне. То, что я вам пожаловала с согласия и по инициативе короля, не милость, как вы, возможно, думаете, а уплата долга. Герцогиня, — сказала она, обращаясь к госпоже де Монтозье, своей старшей придворной даме, — поместите у себя мадемуазель дю Трамбле, покуда мы не поселим ее в апартаменты, которые вы для нее приготовите.
Маркиза де Монтеспан приблизилась к Людовику, глаза ее метали молнии.
— Отлично проделано, государь, примите мои поздравления, — прошипела она, почти не разжимая зубов. — Но игра не кончена — у меня еще имеются карты!
Отразившееся на лице короля изумление едва ли было искренним.
— Право, я не понимаю вас, — сказал он. — Разве вы не умоляли меня позаботиться об этой бедной девушке? Разве я не удовлетворил вашу просьбу, поместив ее под покровительство королевы?
Игра в карты возобновилась. Мария-Терезия улыбалась, хотя она проигрывала, так как, в отличие от знатных дам того времени, не умела передергивать. Августейший супруг украдкой бросил на нее одобрительный взгляд. Все присутствующие согласились, что пренебрегаемая королева на сей раз проявила здравый смысл, достоинство и великодушие. Они отметили также красоту, скромность и непринужденность вновь прибывшей, сразу же проникшись к ней симпатией.
