Устинова в Среднеазиатском военном округе шли направленные учения. В полной готовности к десантированию в Афганистане находилась воздушно- десантная дивизия, к границам Афганистана придвинута группировка в составе трех мотострелковых полков, а также других соединений.
Положение дел в Афганистане между тем непрерывно ухудшалось. Вооруженная оппозиция расширяла свой контроль в провинциях страны, ее отряды с разных сторон приближались к Кабулу, в котором обострялась борьба между лидерами НДПА. В дополнение к конфликту между фракциями «Хальк» и «Парчам» началась борьба за лидерство между Тараки и Амином. Бабрак Кармаль был уже за пределами Афганистана, он получил формальный пост афганского посла в Чехословакии. В Советский Союз бежали и многие из его сторонников. Теперь борьба шла между оставшимися в стране лидерами. Москва приняла в этом противостоянии сторону Тараки. При обсуждении ситуации в Афганистане в советских спецслужбах совместно с группой афганцев — сторонников Тараки не исключалась возможность физического устранения Амина. Но Амин опередил своих противников и убил Тараки вместе с частью близких ему людей. Однако и власть Амина висела на волоске; он не контролировал полностью даже ситуацию в Кабуле, где голоса и влияние оппозиции становились все сильнее. Амин снова и снова просил Советский Союз о прямой военной поддержке. Из Москвы в Кабул одна за другой прилетали группы экспертов и генералов из Министерства обороны и КГБ. Здесь снова побывал Борис Пономарев. По требованию Амина МИД СССР отозвал из Афганистана посла А. Пузанова, которого сменил член ЦК КПСС Ф. А. Табеев. Однако как Андропов, так и Громыко отказывали во встрече Амину, желавшему провести новые переговоры в Москве. От резидентуры в Кабуле Андропов получил сведения о контактах Амина с американцами. Однако американские лидеры не собирались вести даже секретные переговоры с режимом Амина. 18 сентября 1979 года из посольства США в Кабуле ушла в Вашингтон аналитическая записка поверенного в делах, в которой, в частности, говорилось: «Вот уже 18 месяцев мы наблюдаем, как эта марксистская партия сама себя уничтожает. Одно афганское официальное лицо вчера в беседе с работником посольства потихоньку назвало руководство 'кучкой скорпионов, смертельно кусающих друг друга'… Одна чистка сменяет другую, и трудно даже представить себе, каким образом этому режиму удается выжить…»[185] Донесения советского посла Табеева также давали повод ждать близкой и полной катастрофы режима. «Кабул был ослаблен, — вспоминал позднее Табеев. — Армия после аминовских чисток и репрессий была обезглавлена. Духовенство восстановлено против режима. Крестьяне — против. Племена, тоже натерпевшиеся от Амина, — против. Вокруг Амина оставалась лишь кучка холуев, которые, как попки, повторяли за ним разные глупости о 'строительстве социализма' и 'диктатуре пролетариата'»[186] .
Октябрь и ноябрь 1979 года проходили в Кремле в непрерывных обсуждениях. Комиссия «четырех» собиралась дважды в неделю. Несколько раз вопрос об Афганистане снова поднимался и на заседаниях полного состава Политбюро. К концу ноября все члены комиссии, включая Андропова, начали склоняться к принятию самого неприятного для них военного варианта. Уже в конце ноября в Кабул под разными предлогами и с разными легендами стали прибывать офицеры из разных управлений и спецподразделений КГБ. В начале декабря в Афганистан отправили специальный отряд ГРУ. В письме Ю. Андропова и Н. Огаркова в Политбюро на этот счет говорилось: «Совершенно секретно. Особая папка. ЦК КПСС. Председатель Революционного совета, Генеральный секретарь ЦК НДПА и премьер-министр ДРА X. Амин в последнее время настойчиво ставит вопрос о необходимости направить в Кабул советский мотострелковый батальон для охраны его резиденции. С учетом сложившейся обстановки и просьбы X. Амина считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек в униформе, не раскрывающей его принадлежности к Вооруженным Силам СССР». Политбюро ЦК КПСС согласилось с этим предложением на заседании 6 декабря 1979 года[187]. В книге Д. Гая и В. Снегирева говорилось, что решение о вторжении было принято «четверкой» вечером 12 декабря. При этом никто не подписывал никаких документов, не было ни Указа Президиума Верховного Совета СССР, ни других официальных правительственных распоряжений, определяющих цели и задачи военных действий. Все указания политического руководства министр обороны Устинов доводил до своих подчиненных устно. Это не совсем точно. Решение о вводе советских войск в Афганистан было принято на заседании Политбюро. В отличие от мартовских, на декабрьских заседаниях ни протокола, ни стенограммы не велось. Даже секретное постановление было зашифровано. Это постановление, извлеченное из «Особых папок» только в 1992 году, гласило:
«Постановление ЦК КПСС
№ II 176/125
от 12 декабря 1979 г.
Председательствовал тов. Л
. И. Брежнев.
Присутствовали: Суслов М. А., Гришин В. В., Кириленко А. П., Пельше А. Я., Устинов Д. Ф., Черненко К. У., Андропов Ю. В., Громыко А. А., Тихонов Н. А., Пономарев Б. Н.
К положению в «А»
1.
Одобрить соображения и мероприятия, изложенные тт. Андроповым Ю. В., Устиновым Д. Ф., Громыко А. А.
Разрешить в ходе осуществления этих мероприятий им вносить коррективы непринципиального характера.
Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить в Политбюро.
Осуществление всех этих мероприятий возложить на тт. Андропова Ю. В., Устинова Д. Ф., Громыко А. А.
2.
Поручить тт. Андропову Ю. В., Устинову Д. Ф., Громыко А. А. информировать Политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий.
Секретарь ЦК Л
. Брежнев»[188].
Решение Политбюро привело в движение громадную военную машину на южных рубежах Советского Союза, и здесь дело действительно обходилось без письменных указаний из Москвы. По свидетельству бывшего командующего 40-й армией Бориса Громова, в декабре на основании устных указаний министра обороны СССР, маршала Д. Ф. Устинова отдано более тридцати различных директив, в соответствии с которыми на территории Среднеазиатского и
Туркестанского военных округов развернуто и доукомплектовано около ста соединений, частей и учреждений. Были развернуты: управление 40-й армией, три мотострелковые дивизии,
десантно- штурмовая бригада, отдельный мотострелковый полк, артиллерийская и зенитно-ракетная бригады, а также несколько частей различных родов войск и службы тыла. Для доукомплектования войск было призвано из запаса более пятидесяти тысяч офицеров, сержантов и солдат. Предприятиями народного хозяйства для нужд армии было продано около восьми тысяч автомобилей.
Для обоих военных округов это явилось самым крупным мобилизационным развертыванием за последние полвека. В войсках и военных комиссариатах были уверены в том, что идет обычная инспекционная проверка. Лишь 24 декабря на совещании руководящего состава Министерства обороны СССР объявили о принятии советским руководством решения о вводе войск в Афганистан.
К этому сроку основные силы развернутой 40-й армии уже были готовы к выполнению задач. На совещании были определены соединения и части, которым на следующий день предстояло пересечь государственную границу. Директивой министра обороны перед войсками стояла задача совершить марш-бросок и разместиться на территории Афганистана. Было определено и точное время перехода границы — 15.00 25 декабря 1979 года[189] .
Советский посол в Кабуле заранее поставил в известность Амина о том, что советское руководство приняло решение оказать дружественному Афганистану военную помощь. Амин приветствовал это решение и отдал приказ генеральному штабу вооруженных сил Афганистана всячески
Вы читаете Андропов
