королю находящиеся в их руках крепости Советники надеялись на то, что на ландтагах и сейме им удастся настроить австрийские и чешские сословия против венгров, рассказав о новых угрозах со стороны трансильванского князя, и таким образом добиться от них денег. Видимо, император полностью отвергал возможность мирной передачи крепостей, сразу сделав ставку на военный путь разрешения ситуации.
Понимая всю важность Государственного собрания для умиротворения в Венгрии, эрцгерцог Матиас начал подготовку к его созыву в январе 1607 г. По традиции он обратился к высшим государственным органам — Венгерскому совету. Придворному и Венгерскому казначействам. Военному совету и высшим должностным лицам королевства с просьбой представить свои предложения о сроках собрания, темах, которые там должны обсуждаться, о содержании королевских пропозиций
Как уже говорилось выше, работа Государственного собрания изначально оказалась под угрозой срыва из-за того, что король связывал его созыв с возвращением венграми ряда захваченных И. Бочкаи территорий. Но в марте 1607 г. ситуация изменилась. Эрцгерцог Матиас написал королю, что сторонники И. Бочкаи и И. Иллешхази — нового лидера венгерских сословий — готовы передать находящиеся в их руках пограничные крепости Однако Рудольф II продолжал сопротивляться. В конце концов было объявлено об открытии Государственного собрания 27 июля 1607 г.“ Определившись с датой, обе стороны, исходя из своих целей, начали подготовку к работе по-жоньского собрания.
Инструкции многочисленных дворянских комитатов и городов своим депутатам были предельно ясны и схожи друг с другом. Депутаты от Славонии должны были добиваться предоставления гарантий религиозной свободы и избрания надора^^ Делегатам от города Тренчин следовало настаивать на соблюдении существующих условий Венского мира и внесении в него некоторых изменений: убрать из статьи первой о свободе вероисповедания фразу «без всякого ущерба для католичества», добавить статьи об аресте епископа И. Сухая и исключении из Венгерского Королевского совета титулованных епископов В том же духе были составлены инструкции для посланцев шахтерских городов^’ и комитата Абауй. Таким образом, участники Государственного собрания, к каким бы сословиям они не относились, выступали за соблюдение Венского мира и гарантий своих религиозных и сословных свобод.
При дворе не сложилось подобного единодушия в отношении повестки дня Государственного собрания. Королевские советники рекомендовали обратиться только к обсуждению политических вопросов™. Они, видимо, предполагали, что дискуссии по религиозным статьям Венского мира приведут к новой конфронтации, а это, в свою очередь, не будет способствовать установлению взаимопонимания короля и сословий. Напротив, архиепископ Ф. Форгач считал, что отказ короля от рассмотрения религиозных дел может быть расценен как принятие им нынешнего положения католицизма в Венгрии^*. Эрцгерцог Матиас советовал венценосному брату не упоминать в пропозициях об отмене привилегий и свобод, полученных венгерскими сословиями по Венскому миру, но объяснить свою позицию по турецкому вопросу’I Неопределенность планов двора привела к серьезным последствиям: открытие Государственного собрания было назначено на 27 июля, а королевские пропозиции оказались подготовлены только в начале сентября. Помимо этого, большие споры вызывал вопрос о том, каким образом следует строить диалог с сословиями на Государственном собрании: с позиций силы или же идя на компромисс. Королевский советник Петер Реваи предлагал избрать при написании королевских пропозиций мягкий тон, потому что, по его мнению, только это дало бы возможность договориться с венграми и добиться от них нужного для короля результата. Он считал, что убеждение депутатов — основа успешной работы Государственного собрания”, точка зрения Ф. Форгача была абсолютно иной.
Несмотря на королевский декрет, 27 июля 1607 г. открытие по-жоньского Государственного собрания не состоялось из-за отсутствия основной массы участников. Но вопреки практике прошлых лет, когда собрание проводилось при участии не больше трети комитатов, сейчас они, хотя и медленно, но все же съезжались. Однако прибывших послов было некому встречать; Янош Липпаи, которому они должны были вручать свои верительные грамоты, появился в Пожони только 2 августа^'*.
Медленнее всего на Государственное собрание съезжались магнаты и долго было не ясно, приедут ли самые авторитетные из них. Приезд одного из лидеров сословий барона И. Иллешхази оказался поставлен под сомнение предпринятыми против него акциями со стороны короля. Рудольф И уже давно опасался И. Иллешхази, его политических взглядов, влияния на венгерскую оппозицию и осведомленности обо всех делах, творяшихся в Праге. Король, видимо, предполагал, что пока барон остается на свободе, не удастся повернуть работу Государственного собрания в нужное для себя русло, поэтому он стремился не допустить участия магната в собрании сословий. Долгое время двор искал повод для устранения И. Иллешхази с политической арены накануне собрания. Императорский Тайный совет по приказу Рудольфа II обратился за помощью к Ф. Форгачу и Д. Typзo^^ Выбор их в качестве советчиков по вопросу об И. Иллешхази был не случаен. Хотя архиепископ Ф. Фор-гач являлся убежденным сторонником короля, а протестант Д. Турзо одним из лидеров венгерских сословий, их объединяла нелюбовь к И. Иллешхази и соперничество на политическом поприше. В ответном письме от 2 июля 1607 г. они писали, что поняли пожелание императора: тайно, в письменном виде рекомендовать те или иные действия по пресечению «преступной деятельности» опального магната. Они выражали готовность выполнить распоряжение короля, если он оформит свой приказ декретом Нам неизвестно, издал ли такой декрет Рудольф II, но скорее всего Ф. Форгач и Д. Турзо составили свои предложения. Подтверждением этому служит тот факт, что 15 июля Рудольф II уже предлагал эрцгерцогу Матиасу способ «избавиться» от И. Иллешхази. В своей Инструкции король писал, что до него дошли слухи о распространении бароном листовок с унизительным и позоряшим короля содержанием. Поэтому эрцгерцог должен возбудить против И. Иллешхази дело в суде до открытия Государственного собрания
Эрцгерцог Матиас, вероятно, не разделял точку зрения своего венценосного брата о необходимости судебного разбирательства, за которым наверняка последовало бы обвинение Иллешхази в государственной измене, его арест или высылка, как это уже случилось несколько лет назад. После заключения Венского мира ситуация в королевстве кардинально изменилась, и в 1607 г. венгерские сословия уже не смирились бы с повторными обвинениями в адрес своего предводителя. Эрцгерцог Матиас предполагал, что сословия Венгрии накануне Государственного собрания воспримут суд над И. Иллешхази как провокацию. Предчувствия эрцгерцога подтвердились после получения ходатайства от барона. Магнат быстро узнал о планах Рудольфа II и, опасаясь ареста, послал прошение об освобождении от занимаемых должностей из-за своей старости и болезней
И просил разрешения не приезжать на пожоньское собрание. Эрцгерцог Матиас ответил отказом на просьбу И. Иллешхази, ответив, что он рассчитывает на его помощь и не может допустить его отсутствия на Государственном собрании. В итоге И. Иллешхази приехал в Пожонь’®.
Вслед за Иллешхази в Пожонь приехали и другие венгерские магнаты, несмотря на отказ короля выдать депутатам охранные грамоты’’. Страх некоторых из делегатов покидать свои владения без охранных грамот был вполне понятен. Так, Б. Хомоннаи не знал, как изменилось к нему отношение императора после истории с хай-дуками, объявившими о своем желании видеть его венгерским королем вместо Рудольфа II, На мой взгляд, опасения магната оказались не беспочвенными, и король продолжал относиться к нему с большим подозрением. Это подтверждает следующий эпизод; спустя несколько месяцев, 20 ноября 1607 г., Рудольф II приказал И. Иллешхази, Б. Хомоннаи и Ф. Редей приехать в Прагу. В вызове на первый взгляд не было ничего странного — король, по его словам, хотел им что-то сообщить. Подозрения вызывала форма письма; уже написанные традиционные «гарантийные слова» — «под нашей милостивой защитой» — были стерты Таким образом, можно допустить, что беседа в Праге с королем самых известных венгерских оппозиционеров, в прошлом сторонников И. Бочкаи, могла окончиться для них арестом.
В августе 1607 г. основная часть участников Государственного собрания прибыла в Пожони. Отсутствовали представители некоторых верхневенгерских и задунайских комитатов*’. Однако из Праги не поступало никаких новостей; королевские пропозиции не оглашались, король официально не назначил своего представителя
Несмотря на все предупреждения эрцгерцога Матиаса о сложности Государственного собрания и о необходимости все тщательно продумать — и пропозиции, и мотивы, и поступки результатов пока не было. На фоне молчания короля зловещие очертания приобретали различные слухи, доходивщие до Пожони, о том, что собрания опять не будет, что эрцгерцог Матиас готовит войско, с которым и отправится на Государственное собрание. Д. Турзо писал эрцгерцогу, что эти известия произвели на делегатов плохое впечатление и если слухи окажутся правдой, то это снова может привести к венгерскому восстанию
