В 1846 году Краковское восстание поляков не было поддержано местным крестьянством: большинство помещиков в Галиции были поляки, а крестьяне в основном — русины (украинцы). Простые крестьяне не хотели никакой независимой Польши — для них было слишком очевидно, какая судьба их ждет в новом национальном государстве. Нет уж, рассуждали они, лучше пусть далекая власть в Вене (к тому же правительство Австрийской империи уже формально отменило крепостное право), чем местные польские магнаты, которые того и гляди восстановят крепостничество.
Что ж, украинцы имели основания подозревать, что в мононациональном польском государстве их положение станет намного хуже, чем в многоплеменной Австрийской империи. И они оказались правы! Польша в 1918–39 годах действительно установила режим угнетения православных, намного более жесткий, чем ранее — австрийцы…
И в 1830–31 годах, и в 1863 году поляки восставали, требуя не просто, как представляется сегодня, — независимости старопольских земель вокруг Варшавы и Кракова. Нет! На самом деле они требовали вернуть им Речь Посполитую, то есть исконные украинские и белорусские земли. Они хотели освободиться от власти Австрийской, Прусской и Российской империй, но для чего? Чтобы тут же создать свою собственную! Венгерские повстанцы 1848–49 годов отчаянно воюют за свое национальное государство. Но они же борются и против попыток самоопределения словаков, сербов и чехов.
Временное правительство Венгрии во главе со знаменитым революционером-журналистом Лайошом Кошутом объявляет австрийского императора низложенным как «короля Венгрии» и самовольно определяет границы будущего венгерского государства.
Включая — и примыкающие славянские земли! Но славяне не хотят жить в «новом» венгерском государстве.
И тут же вновь созданное революционно-демократическое венгерское правительство поднимает войска и артиллерию. Деревни словаков и сербов разоряются и сжигаются дотла. Были случаи, когда людей расстреливали за незнание венгерского языка или отказ пропеть строки венгерского гимна.
Все эти примеры доказывают: Российская империя создавалась на совершенно иных принципах, чем европейские колониальные империи. У нас просто нет другого русского термина для определения нашего исторически сложившегося многонационального государства… Предки с легкой руки Петра Алексеевича Романова называли его империей. Современные ученые иногда пытаются придать статус научного термина слову «держава» или «общность», чтобы на уровне названий отделить такие разные по сути государственные образования. Но пока никакой другой термин не прижился, не стал общепринятым. Однако будем иметь в виду, что по сути — это
Как татары Казань брали
Во времена Московского царства взятие Казани было для русских Богом данным, давно желанным событием. День взятия Казани сделался религиозным праздником. В этот день московский царь вступил в Москву «на осляти», уподобляясь Христу, въезжающему в Иерусалим.
В имперскую эпоху присоединение Казанского ханства трактовали более корректно и с позиций светской науки. Русские за два века сделались и поспокойнее, не стремясь любой ценой подчеркнуть свою религиозную правоту, да и поцивилизованнее.
Настало время более объективного осмысления событий. В «Истории государства Российского» Карамзина нашлось место и для самокритики: для описания резни, учиненной стрельцами во взятой Казани.
Ну а в первый период советской власти изучающим историю студентам и рабфаковцам полагалось считать, что до социалистической революции 1917 года русские были по сути такими же колонизаторами, как британцы в Индии.
Я уже писал, что до конца 1930-х годов даже само слово «Русь» считалось в определенной мере… как бы помягче сказать… контрреволюционным.
В книгах, издававшихся в то время, обязательно подчеркивалось: «завоеванные» народы и народности были, как правило, «хорошие», а русские колонизаторы — «плохие». Даже местные национальные элиты, султаны, ханы, эмиры и их придворные, совершеннейшие тираны по отношению к подвластным им народам, превращались раннебольшевистскими историками и публицистами чуть ли не в народных мстителей и заступников.
В книге академика А. П. Окладникова, посвященной присоединению Бурятии к России, живописуются зверства русских «карателей и колонизаторов». У него однозначно буряты — хорошие, а завоевавшие их казаки — преступники и убийцы. То же самое в книгах того времени — о присоединении Грузии, Средней Азии или Северного Кавказа.
О завоевании Казанского ханства писали примерно в таком же стиле. Например, так расставляет нравственные оценки историк М. Худяков, в книге которого русские из войска царя Грозного изображены кровавыми мясниками, перед которыми бледнеют отборные эсэсовцы. А противостоявшие им казанцы выглядят благородными борцами за независимость.
Но если до середины 1930-х годов «русский имперский колониализм» рассматривался в советской историографии как абсолютное зло, то затем он уже превращался в зло относительное.
При Сталине полагалось отмечать и положительные стороны присоединения народов и стран к Российской империи (говорилось, разумеется, — «к России»).
В 80–90-е годы XX века, в эпоху «парада суверенитетов» и «распада советской империи» многие вернулись к позиции Худякова и Окладникова образца ранних 1930-х годов.
Татарские националисты до сих пор цитируют эти книги.
Они и до 1985 года говорили о «тюрьме народов», но тогда еще применительно к царской России. Теперь объявили «тюрьмой народов» и СССР, закрывая глаза на многочисленные блага, которые принесла Советская власть «инородцам».
Но поскольку Ленин из моды вышел, ссылаться на него перестали.
Реалии же говорят вот о чем: во-первых, не было в XVI веке никакого такого народа — казанские татары. Была казанская империя. Самая настоящая империя, осколок Золотой Орды.
Правили в ней ханы-чингизиды, родственники ханов Средней Азии и Сибири. Примерно 10–15 % их подданных называли себя татарами и считались в этом государстве завоевателями. А народы Поволжья: тюркоязычные башкиры, чуваши и ногайцы и финно-угры: мордва, марийцы — были вассалами татарских ханов.
Не успела пасть Казань, как под данные ее империи добровольно присоединились к Московскому княжеству, присягнули на верность «белому царю».
В 1555 году в Москву прибыли послы от сибирского царя Едигера и обратились к Иоанну IV Грозному с поклоном и добровольным признанием своего вассалитета: «Возьми, Царь, всю Сибирь под свою руку».
Царь, разумеется, согласился и отправил в Сибирь своего посла и сборщика дани Дмитрия Курова. Таким образом и сибирские народы (не только сибирские татары, но и ханты, манси и другие народности Севера) также добровольно вошли в состав русского государства.
Правда, там властвовали и антирусски настроенные местные князьки, среди которых — некий хан Кучум. Только о нем единственном сегодня и вспоминают школьные учебники, когда говорят о приходе
