привкус «западного» юмора. Он делал вид, что ревнует свою маленькую приятельницу к ее столь же маленькому товарищу, «кровавому бандиту» Артуру. Он послал ей книжку с запиской: «Пусть Артур прочтет эту книгу. В ней есть отравленная страница».
Твену становилось все хуже. На обратном пути из Бермуды сердечные припадки следовали один за другим.
Твен набросал шуточные наставления, как вести себя у небесных врат. «Оставьте свою собаку за воротами. На небесах нужна протекция. Если бы там ценили по заслугам, то впустили бы не вас, а собаку». На небесах, как и на земле, царят строгие респектабельные порядки. Не вздумайте поить грешников водой, «вас поймают, и после этого никто на небесах не станет вас уважать».
Он, конечно, уже давно понимал, что смерть близка. «Я умираю, я сейчас умру», — с трудом выговорил Твен во время одного из припадков. В другой раз он сказал своему другу: «Мне вас жаль… но я ничего не могу поделать, я никак не могу ускорить это дело умирания».
Он сохранял юмор до конца. Он встретил смерть без страха.
Твен скончался 21 апреля 1910 года.
Сила гнева…
Все твеновское — и его солнечный, удивительно человечный юмор, и его грозная, испепеляющая сатира — входит в круг прекраснейших достояний мировой литературы.
Каскады искристого и живительного веселья, которыми радует нас американский юморист, зародились в душе народа. В заразительном смехе Твена живет непобедимая вера в людей труда. Вместе с тем во многих произведениях писателя его родина изображена с таким накалом обличения, с такой беспощадностью, какие не часто встречались даже у лучших современных ему сатириков Англии или Франции.
Кипя негодованием против мерзостей эксплуататорского общества, Марк Твен не боялся проявить «односторонность» и предвзятость. По какому-то поводу он сказал: «Могут подумать, что я предубежден. Не спорю. Мне было бы стыдно за себя, если бы я не был предубежден». В этих словах сказалась та постоянная готовность стать на сторону низов общества в их споре с верхами, которая была столь характерна для писателя. Он создал сатиру-плеть, сатиру, способную разить насмерть.
Советские люди чтят Твена как одного из самых блестящих мастеров комического, когда-либо живших на земле, как великого реалиста, свирепо ненавидевшего обман, позу, лживые претензии, угнетение человека человеком. Автор книг о Томе, Геке или Янки и произведений, громящих империализм, не ушел от нас в холодную полутьму пантеонов. Миллионы и миллионы экземпляров его книг — на наших книжных полках и перед нашими глазами.
Прогрессивный американский публицист Джозеф Норт писал недавно в газете «Уоркер», что в СССР «ежегодно печатается больше экземпляров книг Марка Твена, нежели на родине Сэмюела Ленгхорна Клеменса». А Дж. Смит с изумлением упоминает о широкой популярности Марка Твена «в коммунистических странах».
«Без «гнева» писать о вредном — значит, скучно писать»[21], — заметил однажды Ленин.
Нет, Марк Твен не писал скучно!
По мере того как становятся известными новые и новые произведения писателя, мы все лучше понимаем, как грозен его гнев против мещанства и духа стяжательства, против милитаризма, против всего мешающего людям жить счастливо.
Глубина этого гнева, сила его еще до конца не изведаны.
-
