обратилась к переполошившейся охране, звучал по–прежнему спокойно и мелодично.
— Ничего не случилось… Идите к себе на место…
Когда затихли звуки шагов удаляющихся стражников, она с тем же напряженным лицом повернулась к Ларри… потом поглядела на разбитую вазу.
— Ты сказал правду, — вскрикнула она, — но посмотри, мой кез… он действует.
Я проследил взглядом за ее пальцем. Каждый отбитый кусочек хрусталя мелко вибрировал, разбрызгивая в окружающее пространство мельчайшие светящиеся частицы. Разумеется, ваза была разбита пулей Ларри, но это не избавило ее от разрушительного действия зеленого луча. На лице жрицы появилось торжествующее выражение.
— Скажи–ка мне, о сияющий сосуд красоты, не все ли равно, что произойдет с осколками, после того как ваза уже разбита? — важно и назидательно спросил Ларри.
Выражение триумфа исчезло у нее с лица, и некоторое время Йолара молчала, мрачно о чем–то раздумывая.
— Ага, сработало, — прошептал мне на ухо Ларри. — Думает, чем бы нас еще удивить, держите теперь, док, ухо востро и смотрите, что будет дальше.
Нам не пришлось долго ждать. Сверкая глазами, в которых явственно читались гаев и уязвленная гордость, Йолара хлопнула в ладоши, и что–то прошепнула прибежавшим на зов слугам. Затем, злобно поглядывая на вас, она уселась на место.
— Вы показали мне свою силу, но не думайте, что уже победили, — вы ответили только на мой кез. А теперь ответьте на это! — выпалила она, показывая на садик.
Я увидел, как пригнулись цветущие ветви деревьев, и услышал треск, как будто бы чья–то сильная рука ломала их., но никакой руки не было! Все новые и новые деревья трещали, пригибаясь к земле, некоторые маленькие деревца падали, вырванные с корнем; все ближе и ближе подбиралась к нам полоса искореженных деревьев, а между тем я ничего не видел в серебристом свете, заливавшем садик.
Вдруг большой кувшин, стоявший рядом с колонной, взлетел на воздух и, брошенный на пол, с грохотом закрутился у моих ног. Подушки, лежащие подле нас, разлетелись во все стороны, словно их разметало ураганом.
Чьи–то невидимые могучие объятия стиснули меня так, что я не мог пошевелить плотно прижатыми к телу руками, а другая невидимая рука ухватила меня за горло; я почувствовал, что острый как игла кинжал проколол мою рубашку и уже коснулся тела, как раз у самого сердца.
— Ларри! — отчаянно вскрикнул я. Вывернув голову, я увидел, что ирландец тоже оказался в плену невидимых объятий. Но вид у него был абсолютно невозмутимый, отчасти, даже восхищенный.
— Не суетитесь, док, — сказал он сквозь зубы. — И помните — она очень хочет выучить наш язык.
Йолара зашлась в приступе издевательского смеха. Она сделала знак, и невидимые руки разжались, кинжал отняли от моего сердца. С неожиданной противной дрожью и слабостью во всем теле я почувствовал, что свободен.
— Ну так как, Jlaappul Такое тоже есть у вас в Ирландии? — воскликнула жрица и еще больше затряслась от смеха.
— Неплохо сработано, Йолара. — Голос у ирландца был такой же невозмутимый, как и лицо. — Но знаешь, такое делали в Ирландии еще до того, как Далуя дал сигнал к отбытию своей первой человеческой тени. А вот в стране Гудвина, там делают корабли., это такие кориа, которые плавают по воде, и ты можешь плыть на таком корабле и видеть кругом одно лишь небо и море, так вот эти водяные кориа… каждый из них во много раз больше, чем весь твой дворец.
Но жрица только хохотала.
— Похоже, тут мы вляпались, — прошептал Ларри. — На этот раз пролетели мимо цели. Нет, но какова штучка! Эх, если бы нам удалось разгадать секрет и завладеть ею!
— Нет уж, Лаарри, — проговорила, задыхаясь от смеха Йолара. — Нет, не старайся! Крик Гудвина выдал вас.
Мгновенно к ней вернулось прежнее веселое настроение: сейчас она напоминала шаловливого ребенка, радующегося особенно удачной выходке, и, как ребенок, она закричала и захлопала в ладоши: «Сейчас вы поймете, в чем дело».
Снова вызвали слуг. Через некоторое время они быстро вернулись и поставили перед жрицей какой–то длинный металлический ларец. Вынув из–за пояса какой–то предмет, по виду напоминающий маленький карандашик, Йолара сжала его в руке и в тот же миг оттуда вылетел тонкий пучок света, абсолютно ничем не отличающийся от луча электрического света. Она направила его на замок ларчика. Крышка плавно поднялась. Жрица достала из ларца три плоских, овальной формы кристалла слабого розоватого оттенка. Один она вручила О'Кифу, а другой мне.
— Смотрите! — приказала жрица и поднесла третий кристалл к своим глазам.
Последовав ее примеру, я поглядел через стеклышко и, к вящему моему изумлению, у меня перед глазами оказались, словно материализовавшись из воздуха, шесть ухмыляющихся карликов. От макушки до самых пят каждый из них был закутан в такую легкую и воздушную ткань, что через нее полностью просвечивало все тело. Казалось, что эта газообразная ткань дрожит, как живая, нити, из которых она была соткана, непрерывно сбегались и разбегались, словно ртутные шарики. Я убрал от глаз кристалл — в комнате, кроме нас троих, никого не было. Вернул его на место… и снова увидел шестерых карликов, насмешливо скалящих зубы.
Йолара сделала знак рукой, и они пропали совсем, даже глядя через стекло, я никого не видел в комнате.
— Это все из–за их одежды, Лаарри, — снисходительно объяснила Йолара. То, что вы видели, досталось нам от., ну, от Древних Богов. Но, к сожалению, этой одежды у нас слишком мало, — вздохнула она.
— Знаешь, Йолара, такая штука при всей ее ценности может оказаться палкой о двух концах, — задумчиво сказал Ларри. — Откуда ты можешь знать, не крадется ли кто–нибудь из них к тебе, чтобы нанести удар исподтишка?
— Это не опасно, — равнодушно ответила Йолара. — Я их владычица.
Еще какое–то время она сидела, задумавшись, потом резко сменила тему разговора.
— Ну, довольно развлекаться. В назначенное время вы должны будете предстать перед Советом, но ничего не бойтесь. Ты, Гудвин, поезжай пока с Радором, осматривай наш город и увеличивай свою мудрость. А ты, Лаарри, жди меня здесь в саду… — Она обворожительно и, вместе с тем, угрожающе улыбнулась ирландцу. — Надо же дать человеку, устоявшему против целого сонма богинь, время, чтобы приготовиться к поклонению, когда он находит свою единственную и неповторимую?
Она искренне, от души рассмеялась, и ушла. Надо сказать, что в этот момент Йолара была мне очень симпатична, ни в прошлом, ни — увы! — в будущем, она не нравилась мне так, как сейчас.
Заметив стоящего снаружи, за открытой нефритовой дверью, Радора, я уже было собрался выйти к нему, как O'Киф схватил меня за руку.
— Постойте минуту, док, — настойчиво зашептал он. — Вы что–то хотели сказать мне о, ну, о Золотоглазке. У меня это не выходило из головы все время, пока мы тут пикировались с этой красоткой.
Я рассказал ему о возникшем перед моими смыкающимися глазами видении. Он внимательно выслушал меня и рассмеялся.
— Тьфу ты пропасть, — усмехнулся он. — Ну никакого уважения к личной жизни в этом проклятом месте! Одни дамы умеют проходить сквозь стены, у других есть шапка–невидимка, позволяющая им вытворять, что вздумается. Да ладно, не стоит из–за этого слишком переживать. Не забывайте, док, — он многозначительно поднял палец, — всему есть естественное объяснение. Эта их тряпка — отличный маскировочный халат. Ах, Бог ты мой, если бы нам удалось свистнуть хоть лоскуток.
— Просто эта ткань пропускает через себя световые волны всей видимой области спектра, или же искривляет их траекторию, все равно как непрозрачные для света предметы поглощают световые волны, — ответил я, — Известно ведь, что человек частично невидим, если рассматривать его в Х–лучах, ну а эта ткань делает его полностью невидимым. Он находится за кадром изображения, как сказали бы
