— Да пока ни о чем. Расследование в этой стадии похоже на перекрестье лесных дорожек. Все тропки сошлись, а правильная только одна. Когда безвылазно сидишь на горе, в замкнутом пространстве, вдали от мира, это связывает и давит. Тут надо иметь крепкую голову.
— Старые рабочие за что-то разозлились на Ломбара? Но зачем такой странный спектакль? Когда кто-нибудь хочет отомстить нанимателю, он является на рабочее место с оружием и, как правило, ругается с патроном или с его коллегами, прежде чем вступить в бой. Но ему никак не придет в голову привязывать коня на площадке фуникулера.
Сервас понимал, что она права.
— Надо провести психиатрическое тестирование всех, кто работал и работает на электростанции в последние годы, — сказал он. — Особенно тех, кто отправлялся именно сюда.
— Прекрасно! — прокричала она, пытаясь заглушить шум мотора. — А сторожей?
— Сначала персонал, потом сторожей. Если надо, будем допрашивать всю ночь.
— Ради коня!
— Ради коня, — подтвердил он.
— У нас есть шанс! В нормальную погоду здесь стоит невероятный грохот! Но сейчас заслонки закрыты, и вода из озера не поступает в распределительную камеру.
Сервас находил, что шум — вовсе не такое уж зло.
— Как это все работает? — спросил он, и ему тоже пришлось почти кричать.
— Я толком не знаю! Верхнее озеро наполняется талыми водами. Вода по подземным галереям поступает в укрепленные трубы, те самые, что мы видели, когда летели сюда. По ним она устремляется вниз, в долину, к гидравлическим механизмам электростанции. За счет силы падения воды вертятся турбины. Вода поступает каскадом, или что-то в этом роде. Турбины преобразуют энергию ее падения в механическую. Затем генераторы переменного тока вырабатывают электричество, а оно уже передается по линиям высокого напряжения. Станция дает пятьдесят четыре миллиона киловатт-часов в год: достаточно, чтобы обеспечить город с тридцатитысячным населением.
Выслушав эту маленькую лекцию, Сервас не мог не улыбнуться.
— Для человека несведущего вы на удивление компетентны.
Он обвел взглядом темную зарешеченную пещеру, металлические конструкции, сквозь которые протянулись кабели и вентиляционные трубы, неоновые лампы, огромные механизмы с контрольными щитками, бетонированный пол…
— Ладно, надо возвращаться, здесь мы ничего не найдем.
Когда они вышли, небо нахмурилось, и темные облака заклубились над ледяным кратером озера, который сразу обрел жутковатый вид. Ветер неистово завертел снежные хлопья. Пейзаж вдруг стал соответствовать совершенному преступлению: в нем проступило что-то хаотичное, темное и леденящее душу. Завывания ветра вполне могли заглушить отчаянное ржание умирающего коня.
— Надо спешить! — прокричала Циглер. — Погода портится.
Ветер трепал ей волосы, и белокурые пряди в беспорядке выбивались из прически.
4
— Мадемуазель Берг, не стану от вас скрывать, я не понимаю, почему доктор Варнье так настаивает на том, чтобы вы у нас работали. Я имею в виду клиническую и генетическую психологию, теории Фрейда — в общем, всю эту… муру. Лично я предпочитаю англосаксонскую методику.
Доктор Франсис Ксавье восседал за большим письменным столом. Это был маленький холеный человечек, еще не старый, в белом халате, с ярким галстуком в цветочек, с крашеными волосами и в экстравагантных красных очках. Говорил он с легким квебекским акцентом.
Диана стыдливо перевела глаза на «Руководство по умственным расстройствам», опубликованное Американской ассоциацией психиатров. Кроме него, на столе не лежало ни единой книги. Она чуть нахмурила брови. Оборот, который принимал разговор, ей не нравился, но Диана выжидала, пока маленький человечек выложит все карты.
— Прошу меня понять, я психиатр. Как бы это точнее выразиться?.. Я не желаю вас обидеть, но не вижу, какой интерес вы можете представлять для нашего учреждения.
— Я… я приехала сюда с целью углубления подготовки, доктор Ксавье. Доктор Варнье должен был вам сказать. И потом, ваш предшественник пригласил ассистента еще до своего ухода и дал согласие на мое отсутствие… простите, присутствие здесь. Меня пригласили в это учреждение после окончания Женевского университета. Если вы против моего приезда, то можете уведомить об этом…
— С целью углубления подготовки? — Ксавье поджал губы. — Да вы понимаете, где находитесь? На факультете? Убийцы, которые подстерегают вас в здешних коридорах, намного страшнее, чем ваши самые жуткие ночные кошмары, мадемуазель Берг. Они — наша Немезида, кара за убийство Бога во имя строительства общества, где зло стало нормой.
Последняя фраза показалась Диане напыщенной, как, впрочем, и все в докторе Ксавье. Но тон, которым он произнес эти слова — смесь страха и сладострастия, — заставил ее содрогнуться. Она почувствовала, как волосы встали дыбом на затылке. Ксавье их боится. Они бродят по ночам, когда он спит, а может, доктор слышит, как убийцы орут возле его комнаты.
Она разглядывала неестественный цвет крашеных волос Ксавье и вспоминала Густава Ашенбаха из «Смерти в Венеции» Томаса Манна. Тот тоже красил волосы, брови и усы, чтобы понравиться юноше, которого встретил на пляже, и обмануть приближающуюся смерть. Он не отдавал себе отчета, насколько безнадежна его патетическая затея.
— У меня есть опыт в судебной психиатрии. За три года я работала более чем со ста преступниками, совершившими свои злодеяния на сексуальной почве.
— Сколько из них были убийцами?
— Один.
Ответом ей была холодная короткая улыбка. Ксавье склонился над ее досье.
— Диплом психолога, еще один, Высшей школы клинической психологии Женевского университета, — читал он, и красные очки сползали на кончик носа.
— Я четыре года работала в частном кабинете психиатрии и судебной психологии. Видные специалисты поручали мне экспертизы в гражданских и уголовных делах. Все это записано в моем резюме.
— Стаж работы в пенитенциарных учреждениях?
— Медицинская служба тюрьмы Шан-Долон, судебная экспертиза. Я отвечала за виновных в преступлениях, совершенных на сексуальной почве.
— Международная академия права и психического здоровья, Женевская ассоциация психологов- психотерапевтов, Швейцарское общество судебной психологии… Ну-ну, хорошо… — Он снова перевел глаза на Диану, и у нее возникло неприятное ощущение, что она стоит перед судом присяжных. — Тут дело вот в чем. У вас совершенно нет опыта, необходимого для работы с такими пациентами, как наши. Вы молоды, вам еще многому надо научиться. Вы, сами того не желая, разумеется, по неопытности способны разрушить то, что нам с таким трудом удалось отладить. Это может привести к лишним страданиям наших клиентов.
— Что вы хотите сказать?
— Весьма сожалею, но я не хотел бы, чтобы вы занимались теми семью наиболее опасными пациентами, которые содержатся у нас в секторе А. Я не нуждаюсь в ассистенте, у меня есть заместитель: старшая медицинская сестра.
Она так долго молчала, что у него поползла наверх бровь, а когда заговорила, голос ее звучал спокойно и твердо.
— Доктор Ксавье, я приехала сюда именно для работы с этими пациентами. Доктор Варнье должен был вас уведомить. В ваших документах содержится корреспонденция, которой мы обменивались. Условия нашего соглашения предельно ясны. Доктор Варнье разрешил мне не только ознакомиться с пациентами
