— Здорово! — засмеялся штурман. — Навыдумывают же!
— Тем более, изустная молва, как снежный ком, обрастает различными нюансами. Услышал, передал, но и от себя добавил. Однако я сам наблюдал: если проходишь близко от Варудсимы, начинает отклоняться стрелка магнитного компаса. Репитер гирокомпаса показывает одно, а магнитный — другое. Никакие аномалии на карте не отмечены. Прекрасно известно: залежей железной и прочих руд на острове нет. В Японии вообще плоховато с полезными ископаемыми и каждый кусочек металла на учете.
— Никто этим серьезно, по–научному, не занимался?
— Где уж. Остров–то можно сказать, бесхозный. Официально принадлежит Японии, а там делают вид — думается, чтобы не тратиться на установку маяка или навигационных огней, — что вроде бы остров и не их. Кому он нужен? Ни земли, по сути дела, ни воды пресной. Пристать можно лишь в одном месте, да и то в полный, как сейчас, штиль. Если разобраться, весь Варудсима — вулкан. Берега скалистые, глубоко и почти всегда прибой.
— Страсти–мордасти. — Штурман с любопытством посмотрел вперед, где маленьким треугольником выделялся островок.
Вокруг заметно потемнело. Прямо по носу из–за растрепанной тучи выглянул край луны, словно вырезанный из латуни.
Штурман поднес бинокль к глазам. Варудсима приближался, словно вырастая из воды.
— Да, видик у него жутковатый. Особенно ночью. И знаете, товарищ капитан, то ли мне померещилось, не пойму, то ли правда будто огонек на берегу мелькнул.
— Где? На Мрачном? — Капитан засмеялся. — Вот уж воистину — не рассказывайте детям на сои грядущий страшных сказок!
— Посмотрите! Вроде бы опять вспыхнуло или блеснуло что–то. К востоку от подножия, внизу, на косе.
— Кто же это там объявился? — недоуменно протянул капитан и тоже поднял бинокль. — Верно. Что–то светится, — сказал он серьезно. — Давайте–ка подойдем поближе.
— А можно ближе? Территориальные воды Японии.
— Если на необитаемом острове горит огонь, это сигнал бедствия, и любое судно обязано оказать помощь пострадавшим. Подворачивайте.
Штурман наклонился к переговорной трубке и скомандовал рулевому новый курс. Спасатель плавно, подминая под крутую скулу волны, покатился влево и пошел прямо на оконечность темного мыса, тянувшегося вдоль основания вулкана.
— Смотрите! — Капитан кивнул на магнитный компас.
Штурман обернулся и удивленно вскинул брови: картушка резво виляла из стороны в сторону.
— Убедились?
— Дела–а–а! — изумился штурман и стал пристально вглядываться в даль. Минуту спустя он взволнованно воскликнул: — Товарищ капитан, хорошо вижу на суше огромный костер!
— Вот оказия! Вызовите–ка старпома. Пусть прикажет подготовить катер — выясним, что произошло.
«Геркулес» отдал якорь в пяти кабельтовых от острова.
Теперь даже невооруженным глазом было отчетливо видно: на песчаном откосе, извиваясь языками пламени, горит большой костер. Со спасателя спустили катер, и он, тарахтя мотором и оставляя за собой фосфоресцирующий след, быстро пошел к берегу. Катер уже начал растворяться в темноте, когда на судне вспыхнул прожектор. Длинный белый луч уперся в кромку прибоя.
Через час, гулко отдаваясь в хрупкой тишине, послышался дробный стук двигателя: катер возвращался. Он ошвартовался у кормы, и там началась какая–то возня, будто на борт поднимали тяжелый груз, слышались отдельные возгласы, слова команды, поскрипывание блоков талей.
— Что там у вас, старпом? — нетерпеливо крикнул с мостика в мегафон капитан.
— Сейчас поднимусь, доложу, — ответил с юта неторопливый, чуть хрипловатый голос, и вскоре старпом, вытирая платком мокрое от пота и брызг лицо, уже стоял рядом с капитаном. — Понимаете, какое дело, подошли мы честь по чести. Накат метра три, по высадились благополучно. На косе — прилив не достанет — разложен огонь, и около него человек. Неподвижно лежит. Молодой.
— Спит, что ли? — капитан вскинул брови.
— В том–то и дело, что нет. Без сознания. Я даже дыхания не обнаружил сначала. Пульс пощупал — еле–еле пробивается.
— Раненый?
— Нет. Повреждений на теле никаких, одет аккуратно. Лежит на одеяле, животом вниз, руки вытянуты вперед и согнуты. Голова на них опущена.
— Вот те на! Одеяло подстелил и сознание потерял? Может быть, от голода?
— Не похоже, — с сомнением покачал головой старпом. — Вид вполне упитанный. Мы его сейчас к доктору отправили. — Старпом помолчал, подумал, заговорил снова: — Подозрительно как–то все… Кругом ни вещей, ни там снастей каких или шлюпки. Ничего абсолютно. Костер из плавника, крупного, зажгли полчаса–час назад — еще не весь прогорел. Одеяло это самое да в кармане у парня иностранная книжонка. Лежит головой к огню, со стороны ветра, шагах в четырех. Смотрели внимательно вместе с боцманом. Обошли в радиусе метров двести. И покричали для порядка, три ракеты засветили — никого!
— Хорошо. Врач разберется, приведет человека в чувство, тогда все выясним. Поднимайте якорь, и так много времени потеряли.
«Геркулес» солидно и неторопливо развернулся и лег на курс. На мостике, горячо обсуждая необычное происшествие, собрался почти весь командный состав спасателя.
— Смотрите! Смотрите! — вдруг закричал старпом и указал рукой за корму. — Что же это творится– то!
Все повернулись к острову.
Над чуть подсвеченным луной силуэтом вулкана Варудсимы — и что особенно невероятно, среди мертвой тишины — вскинулось в небо на неправдоподобно огромную высоту багровое, узкое, будто струя расплавленного металла, пламя. У его основания, как на замедленной киносъемке, набухал, словно накаляясь изнутри, огненный круглый вал, затем он начал по крутому склону сползать к подножию. Ночь сразу сгустилась и стала иссиня–черной.
Наконец до судна докатился раскатистый грохот, похожий на усиленный в тысячи раз шум промчавшегося мимо с бешеной скоростью товарного поезда. Плотная масса теплого воздуха упруго и пружинисто прошла над «Геркулесом». В ту же минуту спасатель подкинуло, будто снизу чем–то тяжелым ударило по днищу, затем плавно подхватило, понесло вверх и стремительно опустило вниз. Люди, цепляясь за что попало, повалились на палубу. Судно, переваливаясь с боку на бок, чуть не черпая бортами воду, закачалось на расходящихся от острова высоких и длинных волнах. Между тем первый гром взрыва перешел в непрекращающийся гул, который изредка перекрывался гудением и завыванием вырывающегося из недр земли пламени. Все озарилось розовым светом, переходящим в лимонные, оранжевые и пунцовые тона. На фоне темного конуса взлетали в небо, рассыпались веером раскаленные добела, похожие на хвостатые кометы, камни и куски скал. Все, кто стоял на мостике, оцепенели от таинственной и зловещей картины. Столб огня все вырастал, и, хотя судно отошло далеко от острова и ему ничего не угрожало, казалось, что сейчас эта огненная громада рухнет и расплющит, расплавит, загонит в бездонную глубину спасатель, ставший совсем крохотным во всей этой кутерьме стихии.
Ветер принес едкий запах серы и сгоревшего угля. От него запершило в горле и заслезились глаза. На головы сначала редко, затем сильнее и гуще посыпались хлопья пепла. Впрочем, скорее, это был песчаный ливень, где каждая крупинка напоминала раздробленный каменноугольный шлак, которым засыпают на стадионах гаревые дорожки. Мохнатые черные облака скрыли луну, ее тонкий диск стал красным и еле просвечивал, как сквозь закопченное стекло, через которое наблюдают затмение. Отражение пламени, вылетающего из лона земли, бликами, извиваясь, бежало по гладким длинным и маслянистым волнам, пересекало судно и терялось в теневой стороне океана. Вулкан бушевал пуще и пуще. Было впечатление, что остров раскачивается в каком–то ритуальном танце. Бурлящие потоки лавы, как горные ручьи, белыми змейками ползли вниз, соединялись, образуя огненную реку, и изливались в воду, которая строптиво клокотала и пенилась, медленно отступая перед огнем. Новые волны снова накатывались на
