захоронения от разграбления, а труп от осквернения. Так родились легенды о неотвратимой смерти, ожидающей каждого, кто посмеет проникнуть в последнее пристанище фараона. Самое удивительное, что эта легенда дожила до наших дней.
Хорошо еще, что в истории с саркофагом Мюррея, принесшим несчастья и владельцу, и всем, кто имел какое-нибудь касательство к нему, обошлось без «проклятия». Неприятности, несчастья, случающиеся с каждым человеком, просто связываются с самим саркофагом, с обладанием им.
Столь же показателен и рассказ о препятствиях, встающих перед людьми, пытающимися снять планы кельтских святилищ.
Излагаемые в главе легенды красочны, но невольно возникает вопрос: почему все-таки «хранители» Стоунхенджа и подобных святилищ позволили другим ученым снять планы, притом без гроз и смертей? Разгадка в том, что все эти истории относятся не к сверхъестественной сфере, а к области фольклора. Мне самому не раз случалось слышать рассказы о «наказании» туристов или других заезжих людей, посетивших запретную рощу или кладбище в Поволжье, на Урале, в Сибири; впоследствии бывало, что я встречался с «погибшими от заклятья» людьми.
Лорд Карнарвон, знаменитый при жизни спортсмен и коллекционер, стал еще более знаменит после смерти, открыв список жертв «проклятия фараонов». Он умер еще до окончания раскопок гробницы Тутанхамона, как считалось, от укуса москита. Эта вполне естественная причина не устроила, однако, любителей сенсаций на Западе, которые спустя годы и десятилетия стали искать более экзотические объяснения. Почти ни один при этом не упоминает, что здоровье лорда Карнарвона было чрезвычайно плохим: из-за автомобильной катастрофы, в которую он попал, Карнарвон должен был бросить спорт и отчасти поэтому принял предложение Г. Картера отправиться на раскопки в Долину царей.
Для нагнетания страхов вокруг смерти Карнарвона используются и таинственная история о полученной «свыше» телеграмме, грозящей гибелью за раскопки, и легенда о «голом человеке», не имеющим никакого отношения к Тутанхамону (это местное, кельтское поверье). Конечно, авторы книги не сами придумали эту версию. Но для ее подтверждения они собрали все, что писалось о смерти Карнарвона как жертвы «проклятия». Питательной средой для подобных измышлений стал мистицизм, который широко распространен на Западе. Г. Картер вспоминает, что, когда газеты сообщили о результатах первого сезона раскопок, археологи среди множества писем получали и советы, как защититься от чар, которые, несомненно, должны были окружать гробницу Тутанхамона.
Познакомившись с историей раскопок гробницы Тутанхамона, можно подумать, что вслед за лордом Карнарвоном археологи сразу же стали умирать. Но даже А. Мейс, тяжело болевший еще до начала раскопок, что приводило к перерывам в работе, умер лишь несколько лет спустя. Ничего не говорится о том, что многие археологи, работавшие в Долине царей, умерли в возрасте, в котором смерть не кажется такой уж удивительной: Дж. Брэстеду к моменту смерти было 70 лет, Н. Дэвису — 71 год, Дж. Фукарту — 81 год, Г. Уинлоку — 66 лет, А. Гардинеру — 84 года. Для создания все той же иллюзии «лавины смертей» понадобилось утверждение, что «к 1930 г. в живых оставался лишь один из участников той злополучной экспедиции… ее директор Говард Картер». Картера пережили практически все археологи, принимавшие наиболее активное участие в раскопках, кроме А. Мейса, а в число «жертв проклятия», кстати, включаются и те, кто и не спускался в гробницу Тутанхамона. А. Лукас, осуществлявший химический анализ найденных вещей, виднейшие египтологи того времени Дж. Брэстед и А. Гардинер, работавшие вместе с Картером, умерли после него. Самого Картера, впрочем, журналисты «убили» еще до его смерти, перепутав его с умершим в 1930 г. однофамильцем из США.
Надо отметить, что были попытки найти и более реалистичное объяснение гибели археологов. Некоторые считали, что причиной тому микроорганизмы, обитающие в помете летучих мышей, а последние, как известно, любят жить в склепах, пещерах, подземных ходах и т. д. Другие приписывали серию смертей какому-то неизвестному вирусу — тут толкования расходились: то ли просто бывшему в гробнице, то ли специально оставленному для уничтожения грабителей. Но, во-первых, летучих мышей на месте работы экспедиции Картера не было, погребальные камеры были завалены землей, и вход к ним пришлось раскапывать с поверхности. Во-вторых, хотя археологам приходится порой сталкиваться с опасными микроорганизмами (наиболее поздний из известных примеров — смерть нескольких польских ученых, вскрывших гробницу короля Казимира Ягеллончика в Кракове), но Картер при начале работ в гробнице специально исследовал состав воздуха: опасные микроорганизмы не были обнаружены.
Все поиски естественных или сверхъестественных причин гибели участников раскопок в Долине царей исходят из ложной посылки о быстрой смерти археологов.
Столь же несостоятельны, как история с саркофагом Мюррея, и легенда о бриллианте Хоупа, и заметка о смерти профессора У. Эмери. Старое правило учит: «После того — не значит вследствие того». У. Эмери за долгие годы археологической работы находил много статуй; нет ничего удивительного в том, что он умер во время раскопок, вскоре после очередной находки. Впрочем, в заметке прямо не говорится, что Осирис либо Имхотеп убили У. Эмери. Само по себе сообщение о смерти человека на работе неудивительно, но в данной главе оно как бы служит еще одним подтверждением «проклятия». На что не пойдешь ради сенсации!
Совпадения
В книге «Неизвестное», изданной в 1902 г., Камиль Фламмарион рассказывает о своем друге, поэте Эмиле Дешане. В детстве, учась в школе в Орлеане, Дешан сидел за одним столом с неким М. де Форгибю, возвратившимся из Англии, где он пристрастился к сливовому пудингу, в ту пору неизвестному во Франции. Дешан попробовал это блюдо. Десять лет спустя Дешан проходил мимо ресторана и увидел, как там готовят сливовый пудинг. Воспоминания детства, казалось давно забытые, побудили его войти в ресторан и заказать порцию пудинга; однако выяснилось, что тот целиком заказан другим посетителем. Каково же было удивление Дешана, когда вторым посетителем оказался не кто иной, как Форгибю! Так оба они встретились вторично за тем же самым блюдом. Прошло еще много лет — и Дешан получил приглашение на обед, где должен был подаваться традиционный английский рождественский пудинг. Дешан восхитил своих хозяев рассказом о необычайной встрече с Форгибю. Все весело шутили на тему о возможном появлении его на этом обеде. И он действительно пришел. Как выяснилось, Форгибю был приглашен на обед одним из соседей и умудрился перепутать квартиры.
«Трижды в своей жизни я ел английский пудинг и трижды видел при этом Форгибю, — говорил Дешан. — У меня прямо волосы встали дыбом. И если я увижу его в четвертый раз, то, право же, буду думать, что от меня зависит все… или ничего!»
В книге «Синхронность и человеческая судьба» (1955 г.) Юнг говорит о неизвестном процессе, который пересекает пространство-время и упорядочивает события так же, как архетипы упорядочивают подсознательное в психике, чтобы события физической и психологической реальности приобрели параллельное значение.
Фламмарион испытывал явное пристрастие к привидениям — предвестникам смерти. Он указывал, что если эти видения — просто галлюцинации, то существует проблема их синхронизации с неизвестными событиями, происходящими в другом месте. Если бы Фламмарион не охладел к исследованиям в сфере совпадений, он мог бы предвосхитить Пауля Кеммерера, который опубликовал свою работу «Закон последовательностей» в 1919 г. В течение двадцати лет Кеммерер записывал в дневник все совпадения, классифицировал их по категориям в уверенности, что последовательности «вездесущи и бесконечны в жизни, природе и космосе».
В работе Кеммерера в неявном виде содержится представление о «сродстве» всех веществ, свойственное древним алхимикам, считавшим, что одно похожее должно непременно притягивать другое. Кеммерер также обратил внимание на периодичность событий. Эта тема впоследствии была развита Эдвардом Р. Дьюи в его книге «Циклы: таинственные силы, порождающие события» (1971 г.).
Любопытный случай: ребенок вывалился из окна четырнадцатого этажа одного из домов в Детройте и упал на некоего Джозефа Фиглока, проходившего в этот момент внизу по тротуару. Через год происходит то же самое («Уик-энд», Лондон, 19 мая 1976 г.). К счастью, оба выжили. Но отнюдь не все совпадения
