предусматривались особые полномочия служащего.
Декрет СНК РСФСР от 16 августа 1921 г. «О борьбе со взяточничеством» более четко определяет понятие лиц, ответственных за получение взятки. Ими признаются лица, состоящие на «государственной, союзной или общественной службе».
Также широко очерчивал круг субъектов должностных преступлений и Уголовный кодекс 1922 г., который в примечании к ст. 105 впервые дал определение понятия должностного лица: «Под должностными лицами разумеются лица, занимающие постоянные или временные должности в каком-либо государственном (советском) учреждении или предприятии, а также в организации или объединении, имеющем по закону определенные права, обязанности и полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, просветительских и других общегосударственных задач».[179]
Анализ приведенных законодательных актов дает основание полагать, что законодатель в качестве субъекта должностных преступлений имел в виду любых служащих советского государственного и общественного аппарата. Нормативные акты того времени не делали каких-либо различий между должностными лицами и служащими. Такая разница усматривалась лишь между служащими вообще и ответственными работниками.
Так, например, в период НЭПа в судебной практике очень остро стоял вопрос о различии в понятиях «служащий» и «ответственное должностное лицо». В качестве примера можно привести Циркуляр Верховного трибунала республики № 135 (август 1922 г.) «О разъяснении понятия «ответственное должностное лицо»». В Циркуляре говорилось: «Не всякий служащий есть вместе с тем «ответственное должностное лицо»». Такими могут признаваться лишь служащие, обличенные широкими правами и полномочиями распорядительного, ответственного характера, со многими функциями и предметами ведения и управления, но отнюдь не служащие, исполняющие какую-нибудь определенную работу, составляющую лишь часть того целого, для выполнения предназначена вся организация, в которой служит данный сотрудник».[180]
Этот же вопрос вновь был поднят уже Верховным Судом РСФСР в 1924 г. В докладе о работе УКК за 1924 г. указывалось, что суды часто назначают без достаточных оснований ч. 2 ст. 114. Больше всего эта ошибка допускается при назначении ч. 2 по признаку ответственного положения должностного лица. Должностными лицами, занимающими ответственное положение, нередко признаются лица, отвечающие лишь за выполнение возложенной на них технической работы. «Квалификация преступлений этой категории должностных лиц по части 2 ст. 114 УК РСФСР, — отмечалось в докладе, — дает ложное представление об особой опасности для общества совершенных ими преступлений и ведет к назначению излишне суровых наказаний».[181]
Забота вышестоящих судебных органов была направлена, в первую очередь, на то, чтобы никто из виновных не смог уйти от уголовного наказания из-за различного толкования определения должностного лица. Для этого Циркуляр IIKIO РСФСР № 121 от 23 июня 1925 г. предложил считать должностными лицами, ответственными за растрату, не только лиц, занимающих постоянные или временные должности с точно установленной зарплатой, но и тех, кто, исполняя трудовые поручения государственных и общественных учреждений и предприятий, получает за свою работу вознаграждение в форме комиссионной оплаты, процентных отчислений и т. д. (коммивояжеров, сборщиков членских взносов, инкассаторов, агентов по сбору страховых премий).[182]
УК РСФСР 1926 г. в примечании к ст. 109 определил понятие должностного лица следующим образом: «Под должностными лицами разумеются лица, занимающие постоянные или временные должности в государственном (советском) учреждении, предприятии, а равно в организации или объединении, на которые возложены законом определенные обязанности, права и полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, профессиональных и других общегосударственных задач».
Вопрос о личности коррупционера чрезвычайно важен, так как именно через личность можно с достоверностью установить причину коррумпированных связей в каждом конкретном случае. При этом ряд исследователей считает, что «причина любых действий человека кроется в нем самом и зависит от многих его личностных качеств и свойств биологического и социального плана». [183]
Психологи утверждают, что у подавляющего большинства, если не у всех, честность имеет свою цену. В подтверждение этого указывается масса примеров. Так, например, президент США А. Линкольн, признанный современниками честнейшим человеком, однажды вышвырнул из кабинета человека, предложившего ему большую взятку. Когда его спросили, чем это он так выведен из себя, А. Линкольн ответил:» У каждого есть своя цена, а он подобрался слишком близко к моей!».[184]
Признаки коррупционных преступлений, основанные на личных качествах тех или иных чиновников, включают в себя некоторые качества, которые могут сигнализировать об их нечестности или высокой степени возможности к разложению и, как следствие, к продажности. Наиболее часто встречаются следующие признаки подобного рода:
— наличие больших личных долгов или финансовых запросов;
— наличие дорогостоящих привычек и интересов: неумеренное употребление спиртых напитков, увлечение азартными играми и т. п.;
— неясное или уголовное прошлое;
— наличие в ближайшем окружении лиц, имеющих высокое материальное благосостояние, достигнутое за счет коррупционной или другой криминальной деятельности;
— неэтичное поведение на службе (систематическое присутствие на банкетах, проводимых организациями, контроль за деятельностью которых входит в компетенцию данного лица; присвоение дорогих подарков; бесплатное пользование услугами, подлежащими оплате; устройство близких на высокооплачиваемую работу в подконтрольных коммерческих организациях и т. п.) — нереагирование на факты коррупции и др. Распознание этих и других признаков причастности отдельных чиновников к коррупционным преступлениям является наиболее важной частью их выявления. Когда они остаются незамеченными, коррупция тоже остается необнаруженной, и наоборот, если замечены определенные признаки, то хотя бы имеется шанс, что удастся выявить это правонарушение.
Одна из особенностей личности коррумпированных должностных лиц, отличающая их от обычных уголовников, заключается в их особой подготовке в сфере профессиональных знаний и наличии в их руках определенной власти, официально представленной им по приказу или закону, что значительно усиливает их общественную опасность. В аналитических материалах о деятельности «спецов», подготовленных в 1923 г. по заданию Ф. Э. Дзержинского информационным отделом ЭКУ ГПУ, эти лица характеризовались следующим образом. ««Спец» — человек по своему образованию подготовленный к той или иной профессии или административно-организационной роли или же достигший особой подготовки и большой производительности труда… Наименование «спец» есть не только типичное советское сокращение слова, но и полупрезрительная кличка — клеймо на людей, обладающих необходимыми для Республики знаниями, но чуждых Сов. власти по психологии и идеологии. «Спец» неизбежно влечется к обеспеченности путем преступлений, которые выражаются в большинстве случаев во взятке… экономическом шпионаже и контрреволюции».[185]
Советский юрист И. С. Кондурушкин, участвовавший в судебных процессах 20-х годов по должностным и хозяйственным преступлениям, отмечал, что в 1921–1923 гг. из всех государственных служащих, признанных судом виновными, имели высшее образование — 25 %, среднее — более 50 % и менее 25 % имели только низшее образование, были самоучками или безграмотными. Это, по его мнению, свидетельствовало, что «около 2/3 тех гослужащих, которые были активными организаторами частных предприятий и перекачки в них государственных средств, были интеллигенцией…»[186]
Из лиц, которые были государственными служащими в 1921–1923 гг. и организовали все эти параллельные конторы, ко времени суда были самостоятельными предпринимателями — 53 %, хозяйственными агентами, совмещавшими по прежнему государственную службу с предпринимательством и получавшими за это проценты от сделок — 8 %, канцелярскими служащими — 12 %, счетоводами — 10 % и техническим инженерным персоналом — 17 %. Таким образом, из лиц, которые в качестве
