— Слушай! Прорезался Дагестанец. Сам вышел на связь. Разговор был конкретный: в качестве гарантий насчет Советника кладет на плаху собственную голову. Утверждает, что с бородатыми в камуфляже договорился, единственное — деньги…
— Ха! Так это и есть его главная проблема…
— Бородатые требуют пять. Безоговорочно. Два он наскребет. Три — за нами.
— Значит, торг исключен?
— Ты говоришь таким тоном, будто у нас с тобой разные позиции… Я, извини, не коммерсант, старающийся выехать в расходах за счет партнера…
— Ладно, не горячись. Надо, думаю, соглашаться.
— А им такой бизнес, как думаешь, не понравится ненароком?
— Думаю, понравится.
— И кто, интересно, следующий?
— Границу надо укреплять на гонорар за следующего, вот что! Пусть называется административная, но охраняется — как государственная! Причем — как государственная с враждебным соседом!
— Верно.
Обоюдный вздох.
Когда Пакуро собирался пообедать в служебный уютный буфет, раздался телефонный звонок от опера, присматривающего за зловредным Мусой.
— Ну, взяли мы твоего голубка, — сообщил опер. — На улице, с гранатой.
— Коршуна, — уточнил Пакуро. — И на кой черт ему граната?
— Для самообороны, естественно, — безмятежно ответил опер.
— Вот так, да?
— Вот так.
— Спасибо и — поздравляю.
— Так ведь бьется голубь-коршун у нас, как в силках, — поведал опер. — Говорит, что ты его куратор и шеф. И сейчас приедешь сюда и всех нас посадишь… Чего, скажи на милость, ему отвечать?
— Та-ак… — Пакуро почесал макушку. — Скажи ему: куратор и шеф уволен из органов за подрыв синагоги.
— Какой еще синагоги? — донеслось с ноткой некоторого удивления.
— Он поймет!
И майор, снисходительно усмехаясь, отправился в пункт качественного общественно-ведомственного питания.
В залитом светом просторном коридоре первого этажа столкнулся с начальником десятого отдела Виталием Николаевичем:
— Ну, привет! Как абхазская ниточка?
— Распутали, — небрежно проронил тот.
— Продуктивно?
— Да как тебе сказать… Враг в нокдауне.
— Чего так слабенько врезали?
— Врезали как надо! Но если бы мы еще и границу охраняли… На обед?
— Ага.
— Правильная мысль.
За одним из столиков узрел родную троицу: Бориса, Акимова и командированного в Москву Мирзаева.
— Ты какими судьбами у нас? — спросил он Акимова.
— Пролетая над дружественной территорией… — обтекаемо ответил тот.
— А все же?
— Ну, ты дотошный! У нас столовка в округе уже закрылась, дай, думаю, забегу в штаб-квартиру…
— У нас лучше кормят?
— Пока я служу в округе, я патриот нашей кухни.
— В любом случае — приятного аппетита! Очень рады.
— Во-от. Правильно… А то — как в анекдоте: Девушка, вы выходите? Да, выхожу. А впереди вас выходят? Да, выходят. А вы их спрашивали? Да, спрашивала. И что они вам сказали?
— Новости слышали? — промолвил Борис. — Все, прилетел Советничек в Москву. Как предполагали, так все и решилось. В сферах небожителей.
— Мне уже сегодня звонили, — кивнул Мирзаев. — В ауле, где его держали, несколько быков зарезали, пируют… И пачки баксов по саклям разносят.
— Мусу свинтили, — доложил Пакуро Борису. — С гранатой приняли на тротуаре…Только что звонили из ОВД.
— Выкрутится! — коротко отмахнулся тот.
— Думаешь?
— Конечно. У меня тут был один клиент. В машину РГД приспособил вместо противоугонного средства. Ну, угонщик и подорвался. А клиенту дали условно… Знаешь, что на суде он в последнем слове сказал? Я, говорит, гражданин судья, сильно пьющий человек. И как только выпью, меня сразу же тянет в дорогу… Поэтому установил на педали гранату. Лучше уж подорвусь сам, чем, сев пьяным за руль, задавлю невинную жертву! И наш провокатор чего-нибудь в этом духе придумает. У него же основная профессия — сочинитель историй… Кстати, обратился Борис к Акимову. — Курьеров с валютой всех задержали?
— Вчера — последнего… — не без гордости ответил тот. — Мы ему агента выставили, он является на квартиру со своей охраной, сидят, кофе-водку пьют, мы их, естественно, слушаем, и тут агент спрашивает: “А не боишься? С такой суммой фальшака по городу шляться?” А он: “Чего бояться? У меня удостоверение консультанта министерства юстиции!” Агент: “Ну, вдруг, сейчас менты, положим, вломятся?” Курьер губу выпятил, взором орлиным заискрился, и заявляет: “Насмэрт стоят буду!” Ну, тут СОБР влетает, пять секунд, все лежат… Потом курьера выводим, а командир СОБРа ему по загривку так — ласково, ладошкой: “Чего же на смерть-то не стоял, а?”
Хохот.
— А у нас тут вот какая штука при задержании приключилась… — начал Мирзаев. — Уже ночь, едем в самый поганый район…
Пакуро, невольно улыбаясь, смотрел на своих товарищей. Сейчас ему казалось, что пока они вместе, жизнь наполнена смыслом.
Так ли это, или же нет, все равно. Наша жизнь — это то, что мы о ней думаем. А хрупкий миг счастливой сопричастности кому-то — как редкое озарение в темени вечного одиночества каждого.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Мне повезло. В девяностые годы уже прошлого века я, советник начальника Центрального РУБОП, каждодневно был с теми, кто выполнял неподъемную задачу: расчистить общество от засилья организованного криминала, набравшего всесокрушающую силу. Парадокс: в стране, абсолютно
