Окончательная же классификация “инициативника” сопряжена с теми или иными выводами. Порой — плачевными. Причем неизменно плачевными для лукавого доброхота.
Чеченец, сидевший напротив майора, впечатление сумасшедшего никак не производил. Вел диалог ровно, связно, с достоинством, небрежно роняя термины, принятые в среде профессионалов разведки и контрразведки, и свои доводы подтверждал таким количеством и качеством фактического материала, который из случайно подслушанных разговоров и сплетен не выудишь.
— Значит, вы совершенно уверены, что Советника мы из ямы вытащим? — уточнял Пакуро.
— Абсолютно! Говорю же: мой брат в его охране, понимаете? Главное, выбрать, когда его смена… Ну и продумать, конечно, всю технологию, так сказать…
— Но откуда вы взяли, что ваш родственник окажет нам такого рода содействие?
— Почему — вам? — Собеседник позволил себе снисходительную ухмылку. — Предположим, меня арестовал РУБОП… Скажем, за продажу автомата… А родственников у нас принято выручать любой ценой.
— А что, приходилось автоматами торговать? — невзначай полюбопытствовал Пакуро.
— Здесь — нет, а в Чечне — что танк продаешь, что велосипед, без разницы… Кстати. В гостинице, где я сейчас живу, один осетин околачивается… У него три “Макаровых”. Ищет надежного купца. Я не стукач, нет, я просто повторить хочу: не люблю закон нарушать, а оружие — оно не для забавы, оно — чтобы кровь лить, и потому сообщаю.
— Фамилия осетина?
— Не знаю, Резиком его кличут…
— А пистолеты он что, в номере держит?
— Вчера еще были в номере…
— Интересно… — Пакуро покачал головой.
Вот и первый, легко проверяемый факт… Своего рода саморекомендация Мусы, как надежного информатора. И факт этот следует реализовать спешным образом. Однако неясным все-таки остается мотив сотрудничества… Неужели перед ним — борец за идею? Ну, и попутно — соискатель мелких услуг со стороны РУБОП?
— Какие еще вопросы? — бесстрастно молвил собеседник.
— Вообще-то… — Майор выдержал паузу. — Вы, как понимаю, человек деловой, и потому предполагаете за свои действия и сведения, которые безусловно для нас важны…
— Ответную благодарность, — понятливо перебил Муса. — Не беспокойтесь. Еще раз повторю: никаких несусветных просьб с моей стороны не последует. Ни сейчас, ни в дальнейшем. С кем имею дело — полностью сознаю, и финтить с вами не собираюсь. Помогите с поступлением в институт и с пропиской. Все. Миллионы долларов за освобождение Советника не прошу. Да, кстати! — Поднял многозначительно палец. — Важно определить тактику. И тут, думаю, поступим так: я вылетаю в Чечню, провожу переговоры с братом. Затем еду или в Нальчик, или во Владикавказ. Оттуда звоню вам по нейтральному телефону. Из Чечни звонить не буду, мало ли что?..
— Это — верно, — подтвердил Пакуро.
— Но не исключена возможность, что вам тоже придется туда прилететь… Имею в виду, скорее всего, Владикавказ. У нас там родственница больная, брат отправится как бы ее проведать, а вы с ним и встретитесь… Обговорите детали. Я же не способен их обсуждать, а вам виднее, вы — профессионал… Да и УБОП там в отличие от Чечни существует, вас подстрахуют, если какие сомнения… — С деликатной иронией хохотнул: — Я же понимаю…
— Ну, что же, предложение грамотное, — кивнул Пакуро.
— Тогда — за дело?..
— Дурного слова не услышите!
Проводив посетителя до проходной, Пакуро вернулся в рабочий кабинет, где застал соратника Борю Гуменюка, с вниманием прослушивающего запись беседы с чеченцем.
— Ну, что? — оторвавшись от магнитофона, спросил тот. — Едем в гостиницу с визитом к осетинскому гостю столицы?
— А ты не знаешь ответ на этот вопрос? — откликнулся Пакуро. — Или, думаешь, я участкового с папочкой туда направлю? Лучше на мой вопрос ответь, он посущественней: твое мнение об этом кандидате в юристы?..
— Мотив сотрудничества — на поверхности, — начал загибать пальцы Борис. — Запросы добровольца — более, чем скромные. Информация сходится с той, что в шифровках, причем, в деталях… Кстати, насчет шифровок… Последнюю видел? Относительно целесообразности самых плотных контактов с ФСБ? Вот и вывод: давай его через коллег прокачаем, вдруг чем поделятся полезным?.. Вдруг, засветился в их сферах?
— То есть, вызывает у тебя хлопчик подозрения?
— Слишком гладко все излагает, не находишь? С прогнозом всех наших действий, как на блюдечке…
— А может, талант? Или книжек специфических начитался? Да и вообще… Недаром ведь он в юриспруденты устремился…
— А то, что он тебя на Кавказ вытаскивает, не настораживает?
— Подозреваешь комбинацию ворога? Но я же с поддержкой туда полечу, да и местные ребята в обиду не дадут, это тебе не беспредельный город Грозный…
— Пока еще не город Грозный! Что будет дальше — посмотрим! — пессимистически заметил Борис, накидывая наплечную кобуру. — В общем, чего гадать? Так или иначе, а на поводу у этого Мусы какую-то дистанцию пройти нам придется. В СОБР я уже заявочку дал, навестим гостиницу, проверим стучок. Кстати, — взглянул на часы, — у меня тут по приезде встреча с одним нашим пациентом… Представляешь, едет мужик по дороге, снимает с обочины диву неземной красоты, она ему встречу на вечер назначает, он приезжает куда сказано, а на месте рандеву вместо красотки в его “Кадиллак” залезает троица злодеев, суют кавалеру ствол в физиономию, приставляют шило к шее и рекомендуют не рыпаться. Уверяет — кавказцы. Забрали ключи от дома, подержали четыре часа в тачке, а после ключи вернули и — отпустили с миром.
— Повезло, — прокомментировал Пакуро.
— В общем, да, — согласился Борис. — Одно, правда, “но”: вернулся он домой, а там, оказывается, проведен тщательный обыск с конфискацией: тридцать тысяч долларов свистнули, раритеты, картины, иконы… Да ладно бы это! Все белье и одежду унесли, даже бар и холодильник выгребли! Во, устроился герой-любовник!
— А почему нам его под попечение пристроили? — нахмурился Пакуро.
— В том и дело, — накидывая курточку, небрежно пояснил Борис. — Парень русский, но вырос в Чечне. И знает тамошний язык. Так представь, покуда в машине он сидел, расслышал, как бандюги о Советнике упоминали. Мол, какой-то их родственник его захомутал… А значит, наш он клиент, не отвертимся. Принимай новый блин на штангу, Александр Викторович… И, стиснув зубы, иди на рывок…
— Блин-то — бумажный, — сказал майор. — Состоит из одного лишь заявления потерпевшего гражданина. За что зацепимся? Лиц в темноте он, конечно же, не разглядел, так?
— Так. — Борис, глядя в настенное зеркало, приводил в порядок прическу.
— В квартире бандиты не наследили, из соседей их никто не видел, не слышал…
— Соответственно, орудия преступления на месте преступления обнаружено не было, — подхватил Борис. — Как гласит протокол осмотра по делу об изнасиловании.
— А если каким-то чудом на ту красотку выйдем, — смешливо кивнув, продолжил Пакуро, руководствуясь, возможно, некоей затейливой ассоциацией, — то отовраться ей — как чихнуть. Скажет — да, видела я подъехавшую машину, да только в нее мужиков столько набилось, что побоялась подойти… Вот и весь сказ.
— Более того, — не отрываясь от зеркала, произнес Борис. — Боюсь, потерпевший тоже соврать способен… В том смысле, что уловил конъюнктуру насчет Советника, и — внес в заявление ма-аленькую такую детальку… Преследуя тем самым свои личные, и я бы сказал — корыстные интересы и, соответственно, напрягая лучшие силы МВД.
