Мартине, мнихе туровском[27]. Информация, содержащаяся в последних, не может сравниться по объему с Житием Феодосия и Патериком, но расширяет ее на монастыри в других регионах — в Новгороде и Турове.
ПУТИ ПРОНИКНОВЕНИЯ МОНАШЕСТВА НА РУСЬ
На возникновение монашества на Руси и его формирование христианские монастырские традиции оказали влияние двумя путями: через монашескую литературу — рассказы о монашеских подвигах на Ближнем Востоке и в Византии, монастырские уставы, — и через личный монашеский опыт русских подвижников, полученный в Константинополе, в Палестине и, главным образом, на Афоне, где ко времени принятия Русью христианства образовались общины, наиболее полно воплощавшие христианские воззрения на жизнь человека вне «мира», человека, полностью посвятившего себя Богу.
Греческие и сирийские сочинения о монашеском подвиге, назидательные рассказы и повести в славянских переводах с греческого были хорошо известны на Руси с раннего времени.
«Изречения святых отцов», известные в славянской письменности как Азбучно–Иерусалимский патерик, были распространены здесь уже в XI в., став одним из источников Изборника 1076 г. и Пролога. Синайский патерик, содержащий рассказы о подвижничестве синайских и палестинских монахов, собранные Иоанном Мосхом (УП в.), сохранился в древнерусском списке ??–?? вв.; он также послужил одним из источников Пролога и был известен составителям Киево–Печерского патерика. В несторовом Житии Феодосия есть ссылки на св. Савву Освященного, Иоанна Лествичника и Евагрия. Есть основания считать, что в это время было известно и «Сказание о египетских черноризцах» (Египетский патерик) и «Изречения отцов» (Скитский патерик), сохранившиеся в славянском переводе только в более поздних списках[28].
ЛИЧНЫЙ МОНАШЕСКИЙ ОПЫТ
Личный опыт монашеского служения перенес на холмы над Днепром сам будущий Антоний Печерский, местный уроженец, «некий благочестивый муж от града Любеча», как его называет автор сказания в Патерике, Нестор Печерский, не зная ни его мирского имени, ни его происхождения. Желая принять иночество, любечанин побывал в Константинополе и затем на Святой горе, где, обойдя монастыри, так воспылал любовью к Христу, что захотел стать достойным афонских монахов и постричься здесь. Он был принят в один из монастырей, в котором, пройдя подготовку у игумена, был им пострижен с именем Антония[29]. Нестор не указывает, что это имя было дано молодому славянину в память основателя монашества в римском Египте Антония Великого (ок. 250–355)[30], но это скорее всего именно так. Об этом можно думать на основании слов самого Нестора, который пишет, что афонский игумен рассматривал ново- постриженного как потенциального распространителя иночества в своей стране, на Руси, что и подтвердилось в дальнейшем. Нестор сравнивает известность печерского Антония со славой Антония египетского (Великого[31]).
В Константинополе в монастыре жил ученик преп. Антония Печерского Ефрем, вернувшийся затем на Русь и ставший епископом переяславским. Игумен Даниил из Черниговской земли во время паломничества в Святую землю в первые годы XII в. жил в подворье лавры св. Саввы Освященного в Иерусалиме, ставшей позднее центром православия и просвещения в Палестине.
Сам преподобный Антоний, вернувшись с Афона на Русь и поселившись в пещере в лесу под княжеским селом Берестовом, своей праведной жизнью, трудом и молитвой привлек к себе внимание новообращенного киевского общества, к нему приходили за поучением и благословением не только простые жители, но и вельможи, и князья. А пещера святого стала местом притяжения для тех, кто решил последовать его примеру. Так возник небольшой подземный монастырь с 12 иноками, постриженными Антонием. Однако сам основатель монастыря выступает в дальнейшем не в качестве иеромонаха или игумена. Он уходит на иную гору, поселяется в отдельной пещере, из которой не выходит до конца жизни. Его роль скорее ктиторская — создателя обители, перенесшего на нее традицию и благословение Святой горы. Он поставил первым игуменом Варла- ама, а после его перехода в другой монастырь — избранного братией Феодосия. Новых иноков постригает уже не он, а по его повелению это делает священноинок Никон[32], а после него по желанию Антония презвитером становится Феодосий[33]. Таким образом, последний совмещает обязанности игумена и иеромонаха, что открывает перед ним большие возможности в организации жизни монастыря.
ПРАВИЛА МОНАШЕСКОЙ ЖИЗНИ
В монастыре, возникшем в пещерах на берегу Днепра, вначале, при Антонии, руководствовались, вероятно, общими принципами монашеской жизни, принесенными им с Афона, а в богослужении следовали Типикону «Великой церкви», то есть собора св. Софии в Константинополе [34]. Феодосий, будучи уже игуменом монастыря, специально интересовался Студийским монастырским уставом, и найдя его у монаха Студийского монастыря Михаила, приехавшего в Киев с митрополитом Георгием (ок. 1065 г.), сделал список с него. Этот устав был использован при организации в Печерском монастыре богослужений и монастырского быта («И уставил он в своем монастыре, как петь монастырскую службу и как класть поклоны, и читать, и стоять в церкви, и все церковные правила, и как сидеть во время трапезы, и что есть в какие дни — все по уставу»)[35]. Следовательно, это был уже монастырский устав. Однако, похоже на то, что этот текст не вполне удовлетворял организатора русского монашества, так как включал только часть нужного устава. Об этом говорит сообщение Патерика, что Феодосий, воспользовавшись пребыванием в Константинополе своего сопостриженника Ефрема, послал к нему одного из братьев, чтобы тот, списав, принес «весь устав Студийского монастыря». Тот, «весь устав монастырский списав, послал к нему»[36]. Феодосий принял этот устав, велел прочесть его перед братией и «оттоле начат вся в своем монастыре творити по уставу святыя обители Студийския» и этому, по словам автора Жития Феодосия, следуют и ученики преподобного.
Древнерусский перевод Студийского устава сохранился в списке XII в., принадлежавшем новгородскому Воскресенскому монастырю, что свидетельствует о его распространении в это время не только в южной Руси, но и в северной. Это редакция устава Студийского монастыря, принадлежащая константинопольскому патриарху Алексию (1025–1043)[37]. Возможно, что и сам перевод, несущий несомненные древнерусские языковые черты, был сделан в Константинополе самим Ефремом «кажеником» (скопцом), будущим митрополитом Переяславским[38]. Изложение содержания Студийского устава в редакции патриарха Алексия дает Е. Е. Голубинский[39].
ДВЕ ВОСТОЧНО–ХРИСТИАНСКИЕ ШКОЛЫ МОНАШЕСТВА И РУСЬ
Житие Феодосия и Киево–Печерский патерик показывают, что в Киеве в ??–???? вв., как и на Руси этого времени вообще, были известны оба основных течения монашества: и египетско–сирийское, нашедшее признание на Афоне и принесенное на Русь Антонием, и палести- но–константинопольское, которому следовал Феодосий. В Печерском монастыре они и сосуществовали параллельно, будучи представлены подвижниками, руководствовавшимися разными путями монашеского подвига, и сменяли друг друга в процессе развития монастыря.
По мнению Г. П. Федотова, в обители св. Антония и Феодосия открываются «два потока духовной жизни: один пещерный, аскетико–ге- роический, другой надземный, смиренно–послушный, социально– кари- тативный»[40]. Палестинский монашеский идеал святости оказался ближе всего к религиозной жизни Руси. Хотя основателем монашества был Антоний Великий, на Руси подражали главным образом не ему, а Савве Освященному. В рассказе о жизни и подвиге Феодосия Нестор использует жития св. Евфимия и Саввы, палестинских святых VI в. По мнению исследователя, «мы имеем право говорить об очеловечении, о гуманизации аскетического идеала в Палестине — и на Руси»[41].
Вместе с тем, в истории Печерского монастыря Федотов видит смену традиций от египетско– афонской при Антонии к палестинско- студийской при Феодосии и новое «воскрешение традиции Антония и Св. Горы» в переписке создателей Патерика Симона и Поликарпа, когда в монастыре возобладали «жестокие искушения, жестокая демонология, жестокие страдания -…атмосфера, в которой совершаются изумительные подвиги посмертных учеников Антония»[42].
