История Крестовых походов

имя напрочь исчезает из западных хроник. Зато в русских появляется Рюрик, которому предстоит благополучно княжить еще много лет…

Впрочем, оставим эту стародавнюю историю. Как бы ни было соблазнительно увидеть в ней отголоски грядущих крестовых походов викингов на Русь. И века спустя русские князья сохраняли с норманнами (шведами, норвежцами и датчанами) вполне добрососедские отношения. Всем известный Ярослав Мудрый был даже женат на шведской принцессе Ингигерд. Говорят, когда своевольная принцесса решила сочетаться браком с сыном конунга, ее отец произнес: «Знаешь, Ингигерд, как бы ты ни любила этого толстяка, тебе не бывать его женой, а ему твоим мужем. Я выдам тебя замуж за такого правителя, который достоин моей дружбы…»

А уже зимой к конунгу шведов Олафу прибыли из Хольмгарда (Новгорода) сваты Ярислейфа (Ярослава). Как гласит «Сага об Олафе Святом», Ингигерд отвечала: «Если я выйду замуж за Ярислейфа конунга, то я хочу получить от него все владения ярла Алдейгьюборга (Старой Ладоги) и сам Алдейгьюборг».

Разумеется, Ярослав согласился. А когда в 1031 году на Русь прибыл сводный брат Олафа Святого, знаменитый Гаральд Гардрад, князь тут же назначил его вторым воеводой в русском войске. Если верить «Саге о Гаральде», он бился за русичей много и отважно – а перейдя на службу к византийской императрице Зое, все захваченное золото отсылал на хранение своему родственнику в Киев.

Судя по всему, Гаральд был настоящим «горячим шведским парнем» – ибо в один прекрасный день он, прихватив внучку византийского императора Марию, пытался бежать из Константинополя. Легенда гласит, что, когда галера натолкнулась на цепь, перегораживавшую пролив Золотой Рог, Гаральд приказал всем перейти на корму. Нос судна приподнялся, и галера заехала на цепь. Затем дружинники переместились вперед – и судно перевалилось через препятствие. А вскоре Гаральд повелел высадить императорскую внучку на берег и отправить домой.

Зато из Киева, куда он приплыл, дабы забрать «множество золота своего, которое раньше посылал из Византии», он уехал мужем дочери Ярослава Елизаветы – Эллисив. Вместе с ней он отправился в Норвегию, где вскоре был коронован. Так что участь стать королевой западной страны была уготована не только знаменитой «француженке» Анне Ярославне – на трон села и ее сестра Елизавета…

В 1066 году норманны завоевали Англию. С той поры их походы в страны Западной Европы почти прекратились, и в качестве новой «мишени» потомки викингов выбрали ближайших соседей. Тем более что к XII веку новгородцы уже плотно заселили берега Невы вплоть до устья. Согласно новгородским «старым книгам», на Охте находились пять деревень Тимофея Евтихиевича Грузбва с 32 дворами. Фомин остров (нынешняя Петроградская сторона) имел 30 дворов, нынешняя Адмиралтейская часть – 8, Васильев остров – 25, «частью пашенных, частью рыболовных». Разумеется, охочих до добычи шведов это не могло оставить равнодушными. Летопись гласит, как в 1142 году к устью Невы подошел шведский князь с полусотней шнеков (гребных судов). «Разбойники» атаковали три купеческих корабля, но, потеряв 150 дружинников, отправились восвояси.

В том же году из Финляндии нагрянула емь и «воевала область Новгородскую» – но все до единого захватчика были перебиты. Семь лет спустя емь снова двинулась на новгородскую волость – но новгородцы, отправив навстречу отряд из 500 человек, легко расправились с пришельцами. Увы, это не отрезвило ни сами финнов, ни их соседей-шведов…

«В 1164 году шведская флотилия через Неву прошла в Ладожское озеро, – рассказывает в своей книге „Северные войны России“ военный историк Александр Широкорад. – Шведское войско осадило город Ладогу. Ладожане сожгли свой посад, а сами с посадником Нежатою заперлись в каменном кремле и послали за помощью в Новгород. Шведы попытались взять кремль приступом, но были отражены с большими потерями. Тогда они отошли к устью реки Вороной и устроили там укрепленный лагерь. Через пять дней к лагерю шведов подошли воины новгородского князя Святослава Ростиславовича и посадника Захария. Атака русского войска оказалась для шведов неожиданностью. Большинство шведов было убито или взято в плен. Из 55 шнек сумели уйти лишь 12.

В 1188 году в Центральную и Северную Финляндию ходили новгородские молодцы под началом воеводы Вышаты Васильевича и „пришли домой поздорову, добывши полона“. В 1191 году ходили новгородцы вместе с карелами на емь, „землю их повоевали и пожгли, скот перебили“. В 1227 году князь Ярослав Всеволодович пошел с новгородцами на емь в Центральную Финляндию, „землю всю повоевали, полона привели без числа“.

В следующем 1228 году емь решила отомстить, пришла на судах Ладожским озером и начала опустошать новгородские владения. Новгородцы, узнав о набеге, сели на суда и поплыли Волховом к Ладоге, но ладожане со своим посадником Владиславом не стали дожидаться помощи из Новгорода, сами погнались на лодках за емью, настигли их и вступили в бой, который закончился только к ночи. Ночью гонцы от еми пришли просить мира, но ладожане не согласились. Тогда финны, перебив пленников и бросив лодки, бежали в лес, где большую часть их истребили карелы.

Сильнейший удар шведам русские нанесли в ходе таинственного похода на шведскую столицу Сиггуну в 1187 году. Флотилия кораблей с новгородскими, ижорскими и карельскими воинами скрытно прошла по шведским шхерам к Сиггуне. Столица шведов была взята штурмом и сожжена. В ходе боя был убит архиепископ Ион. Надо сказать, что как русские, так и карелы имели основания разделаться с этим духовным лицом, которое „9 лет воевало с русскими, ижорой и карелами ради Господа и святой веры“…»

Но что же таинственного было в этом походе? Да только одно – о нем нет никаких упоминаний в русских летописях. Зато прекрасно сохранилось куда более основательное доказательство – врата с бронзовыми барельефами, украшающие вход в новгородский храм Святой Софии. Их новгородцы вывезли из Сиггуны.

Надо сказать, что суеверные шведы не стали восстанавливать разрушенную крепость. Они заложили новую столицу – Стокгольм. Строительством руководили вдова архиепископа Иона и ярл Биргер – однофамилец того, что более полувека спустя пойдет войной на самого Александра Невского…

«Ту бысть велика сеча свеем»

…В 1240 году незваные католические «братья» вторглись на Русь. Шли они не с севера, а с запада, из «неметчины». Перед великим походом магистр наставлял их:

«Вам предстоит биться с язычниками, особенно с русскими еретиками – самым опасным и сильным нашим противником. Ибо руссы имеют склонность помогать и эстам, и литовцам, и ливам. Мы должны сокрушить их. И мы добьемся этого своим мечом. Действовать надо без пощады, чтобы никто не посмел поднять оружие против рыцарского воинства»… В ответ братья, издавая воинственный клич, потрясали мечами. Русских еретиков они будут разить без промаха! Не случайно их братство прежде звалось орденом меченосцев! На их рыцарских плащах красовались два скрещенных меча, острием вниз – как символ несокрушимой мощи. Второе название – «Братья Христова рыцарства» – было давно позабыто. Полно, до заповедей ли Божьих, когда речь идет о борьбе с неверными! И братья-рыцари дружно топтали всех, кто оказывался у них на пути. Казнили без разбора, обдирали без совести, брали в заложники…

«Междоусобия не перестают, кровь льется, набеги русских и впадения рыцарей в их границы пустошат оба края, ничтожат соседние племена… Крепости переходят из рук в руки, везде трупы, развалины, слезы от утешения, вопли от грабежа…» – напишет несколько веков спустя писатель и будущий декабрист Александр Бестужев, много путешествовавший в тех краях. «Буллы Ватикана, как театральные перуны, гремели, никого не пугая и не поражая. Должно, однако же, отдать справедливость папам, столь часто клеветанным, что они под проклятиями запрещали делать рабами новообращенных христиан в Ливонии, как и в Америке, и все напрасно. Свои выгоды были ближе к сердцу рыцарей, чем увещевания папы…»

Со временем орден превратился в анархическую вольницу, не признающую никаких законов. Доблестные рыцари сами решали, на кого и когда идти. И к 1229 году меченосцами были завоеваны Эстония, часть Курляндии и Ливония. Под именем Ливонии и объединились земли – как владение ордена, единое и неделимое. Сам же орден был измотан и унижен целым рядом крупных поражений. В 1236 году в битве при Сауле меченосцы потеряли треть своего войска, включая и самого магистра Волквина. О том, где проходило сражение, до сих пор спорят историографы двух прибалтийских стран. Латыши считают, что речь идет о Вецсауле, через который пролегал путь из Литвы в Ригу. Литовцы убеждены, что битва