Она улыбнулась.
Я улыбнулся в ответ и был вознагражден еще одной улыбкой.
Мне ничего не оставалось, кроме как выключить мотор и в знак приветствия приподнять шляпу.
— Простите, вы не могли бы… — произнесла девушка, очаровательно хлопая ресницами (наверняка не один час репетировала перед зеркалом), — нельзя ли одолжить у вас полпинты бензина?
Она выглядела совершенно очаровательной, особенно когда вот так наивно и беспомощно хлопала ресницами. На ней была изящная коричневая шляпка с крошечной бриллиантовой брошкой в виде стрелы — несмотря на простоту, в этом изделии безошибочно угадывалась рука дорогого ювелира с Бонд-стрит. Всем своим обликом девушка напоминала изящную, трепетную лань. А ее одеяние лишь подчеркивало это сходство с оленьим племенем: коричневый твидовый костюм, крапчатые чулки и спортивного покроя туфли на низком каблуке. На шее, в вырезе оранжевой блузки, поблескивала тонкая нитка жемчуга.
Услышав ее просьбу, я испытал огромное облегчение. Ха, полпинты бензина! Уверен, подобные же чувства испытал бы средневековый странствующий рыцарь, встретивший на пути одинокую прекрасную деву, взывающую о помощи. Представляете, бедняга только-только изготовился к кровопролитному сражению с огромным и весьма неприятным с виду драконом, как вдруг выясняется, что никакого дракона- то и нет. Всего-то и требуется, что отцепить юбку дамы от колючего терновника или прогнать с дороги мерзкого вида жабу.
Должен сознаться, воображение мое рисовало нечто соизмеримое по своим катастрофическим последствиям с упомянутым драконом. Я уже видел себя с головой нырнувшим во внутренности маленькой, но упрямой машины. Традиционное мужское тщеславие не позволило бы мне сознаться, что я ничего в этом не понимаю, и пришлось бы с умным видом корчить из себя опытного автомеханика и тыкаться во все дырки с абсолютно бесполезным гаечным ключом. Я бы наверняка поранился, вышел из себя, ругался на чем свет стоит и в результате нанес бы непоправимый (и весьма дорогостоящий) вред маленькой строптивице.
А тут всего-навсего полпинты бензина…
—
Глядя на девицу во время своего монолога, я осознал, какое это мизерное количество — два галлона. Мне следовало предложить ей… как там дальше идет по порядку?
Две пинты — одна кварта,
Четыре кварты — один галлон,
Девять галлонов — один фиркин,
Восемнадцать галлонов — один килдеркин,
Тридцать шесть галлонов — один баррель…
Вот, мне следовало сказать:
— Позвольте предложить вам баррель бензина или по крайней мере (ведь путь-то мне предстоит неблизкий) хотя бы фиркин!
Кляня себя в душе за мелочность, я выбрался из машины и тут услышал нежный голосок:
— О, спасибо… но это чересчур!
Я посмотрел на девушку.
— Нет, правда, — сказала она и снова похлопала ресницами (хлоп-хлоп-хлоп!), — это слишком щедрый подарок, я не могу его принять.
Я-то знал, что вполне может и примет, поэтому не стал спорить: просто достал канистру и водрузил ее на капот маленькой, похожей на ванночку машины.
— Послушайте, — продолжала настаивать девушка, — честное слово, я так не могу!
Дрозд на ветке, видно, не выдержал и решил присоединиться к нашей беседе.
— Ну и дурак! Ну и дурак! Ну и дурак! — донеслось из ближайших кустов.
— Вы слышали?
— Что? — переспросила девушка.
— Птичку!
— По крайней мере, позвольте мне заплатить вам.
— Глупости, — отрезал я, и — буль-буль-буль — два галлона моего первосортного бензина ухнули в ее маленькую, но прожорливую машину.
Дело сделано!
Девушка, должно быть, направлялась на стипль-чез, поскольку на заднем сидении у нее я заметил складной стульчик…
— Так сколько я вам должна? — спросила она (хлоп-хлоп), роясь в сумочке.
— Я этого не слышал!
— Ну пожалуйста, скажите же!
Мне очень хотелось ей сказать:
— Позвольте вам кое-что объяснить, леди. Рыцарство как таковое предполагает радость от служения всему женскому полу. Поверьте, если б вы были мужчиной, то я объявил бы вас полным кретином — за то, что выехали из дому с пустым баком, и содрал бы двойную цену. Но вы женщина… И будь вы хоть очкастой мымрой — прыщеватой, с заячьими зубами и ногами, как у старого жокея, — то и тогда бы я с таким же удовольствием (ну, или почти с таким же) подарил вам эти два галлона бензина. Тот факт, что вы чертовски хороши и так очаровательно хлопаете ресницами, лишь добавляет приятности акту дарения, ничуть не меняя его по сути.
На самом же деле я скромно произнес:
— Оставьте, пожалуйста! Это сущие мелочи.
— Ах, как мило с вашей стороны! — улыбнулась красотка и, щелкнув замочком, закрыла сумочку.
Меня так и подмывало с вежливым поклоном сказать:
— Леди, мне ни в коей мере не хотелось бы, чтобы вы чувствовали себя обязанной. Но, видите ли, я не бензозаправка, поэтому денег за бензин не возьму. Более того, я почитаю это своей мужской привилегией. Суть куртуазности в том и заключается, что мы вознесли вас на пьедестал, с которого вы то и дело норовите сойти, дабы предоставить себя нашим заботам. На самом деле это я у вас в долгу. Не лишайте меня радости и законной гордости по поводу моей принадлежности к сильному полу.
В действительности же я ограничился нейтральным вопросом:
— Ну, теперь у вас все в порядке?
— Вполне, благодарю вас! — свой ответ она сопроводила уже привычным взмахом ресниц.
Ах, эти голубые глаза!
— Славный денек!
— Просто великолепный!
— Ну, что ж… до свидания. И удачи вам.
— Прощайте… И огромное спасибо.
Продемонстрировав мне напоследок свое изумительное искусство по части хлопанья ресницами, девушка загрузилась в свою жестяную мыльницу и газанула по мосту. Минуту спустя она скрылась за горизонтом. Я же помедлил еще немного, а затем поехал своей дорогой.
Ведь что такое, в сущности, романтика? Это просто наша вера в то, что мир лучше, чем он есть на самом деле… в то, что женщины прекраснее, мы сильнее и отважнее… а трава зеленее, чем нам видится.
— Ну и дурак! Ну и дурак! Ну и дурак! — долбил свое дрозд.
— Спасибо! — прошептал я. — Ты был очень добр ко мне.
Глава вторая
Сельские приметы
