армейских корпусов противника вынуждены были остановиться.
К 7 января 1942 года контрнаступление Красной Армии завершилось.
Итоги операции
Итак, в декабре 1941 года под Москвой произошло знаменательнейшее событие: впервые во Второй мировой войне войска Красной Армии остановили, а затем нанесли крупное поражение дотоле считавшей себя непобедимой германской армии и, отбросив ее от Москвы на 100–250 км, сняли угрозу советской столице и Московскому промышленному району. Успех этот был бесспорным и чрезвычайно важным, а его значение вышло далеко за рамки чисто военной задачи.
Ведь именно под Москвой немцы не только утратили стратегическую инициативу и познали горечь поражения, но, и это главное, они проиграли свою «молниеносную войну» против Советского Союза. Крах стратегии блицкрига поставил Третий рейх перед перспективой длительной, затяжной войны. Такая война потребовала от его руководства перестройки плана «Барбаросса», нового стратегического планирования на последующие годы и дополнительного изыскания огромных материальных ресурсов. К затяжной войне Германия была не готова. Для ее ведения требовалось радикальным образом перестроить экономику страны, свою внутреннюю и внешнюю политику, не говоря уже о стратегии.
В связи с этим определенный интерес представляет ретроспективный взгляд высокопоставленных немецких генералов на происшедшие под Москвой события. Так, во время допроса в Бад-Мондорфе в июне 1945 года фельдмаршал Кейтель заявил, что после Московской битвы не представлял себе «военного решения» всей Восточной кампании. Поражение под Москвой генерал Гальдер назвал «катастрофой» и «началом трагедии на Востоке», а бывший начальник штаба 2-й армии генерал Блюментрит — «поворотным пунктом» кампании в России. Бывший командир 47-го моторизованного корпуса генерал Р. Бамлер утверждал, что «отступление 1941–1942 гг. было исходным пунктом большого военного кризиса, от которого немецкая армия ни материально, ни морально так и не смогла оправиться»[117]. А адъютант Гитлера фон Белов в своих воспоминаниях события под Москвой отнес к «великому перелому в ходе Второй мировой войны»[118].
Поражение под Москвой измерялось и другими критериями. «Разбит миф о непобедимости немецкой армии, — писал Гальдер. — С наступлением лета немецкая армия добьется в России новых побед, но это уже не восстановит миф о ее непобедимости. Поэтому 6 декабря 1941 года можно считать поворотным моментом, причем одним из самых роковых моментов в краткой истории Третьего рейха. Сила и могущество Гитлера достигли своего апогея, начиная с этого момента они пошли на убыль»[119].
Как видим, немцы резонно считают, что для Германии перелом в войне начался под Москвой. Но в противоборстве двух государств не может быть такого положения, при котором успех или крупное поражение одной стороны не оказал бы соразмерного влияния на процесс самой борьбы. Иначе говоря, если усилиями Красной Армии вермахт оказался в тяжелом кризисе, который перечеркнул планы и надежды руководства Германии на победный финал, то почему это обстоятельство должно касаться только Третьего рейха, а не войны в целом? Поэтому правомерно утверждать, что под Москвой начался перелом не только в Великой Отечественной, но и во всей Второй мировой войне. Причем совершенно несущественным является вопрос, следует ли этот процесс относить к началу «коренного перелома», «великого перелома», «коренного» или, как считал маршал Жуков, «крутого поворота» в войне. Определения «коренной», «великий» и «крутой» здесь добавлялись для большей выразительности, а в терминах «перелом» и «поворот» нет какого-то смыслового различия. Важно лишь то, что победа Красной Армии под Москвой положила начало перелому в ходе самой войны.
Особую значимость этому успеху Красной Армии придает то, что он был достигнут при невыгодном для наступления соотношении сил и средств.
Однако советскому командованию удалось компенсировать этот недостаток за счет удачного выбора момента перехода в контрнаступление: когда противник остановился, но еще не успел перейти к обороне и построить оборонительные позиции, а также внезапности контрнаступления. Неприятель, не подготовленный к парированию неожиданных ударов, оказался в невыгодных условиях, ему пришлось поспешно менять планы и приспосабливаться к действиям Красной Армии. Именно внезапность явилась одним из важнейших условий успешного контрнаступления на первом его этапе. Кроме того успех был достигнут за счет использования дополнительных сил. Для развития контрнаступления были введены полевое управление фронта, 2 общевойсковые армии, 26 стрелковых и 8 кавалерийских дивизий, 10 стрелковых бригад, 12 отдельных лыжных батальонов и около 180 тыс. человек маршевого пополнения.
Все эти факторы, а также понесенные противником потери, особенно в военной технике, отсутствие у него оперативных резервов обусловили изменение соотношения сил и средств сторон. В итоге к концу контрнаступления оно уравнялось по артиллерии, а по людям (в дивизиях, бригадах, отдельных полках и батальонах) и танкам стало в пользу фронтов западного направления соответственно в 1,1 и 1,4 раза[120].
Однако и такое более благоприятное для Красной Армии соотношение сил и средств не обеспечивало возможности создания необходимого превосходства над войсками группы армий «Центр». Данное обстоятельство вместе с повышением оперативной плотности противника (из-за спрямления линии фронта) и приказом Гитлера от 16 декабря о фанатичном упорстве при обороне занимаемых позиций, а также репрессивные меры, которые Гитлер обрушил на своих генералов за их неспособность остановить деморализованные войска, в определенной степени повысили устойчивость противника.
Решающим фактором в достижении победы над захватчиками в контрнаступлении под Москвой являлся высокий моральный дух советских воинов. Известный английский военный теоретик и историк Б. Лиддел Гарт подчеркивал, что эта победа была одержана «прежде всего мужеством и стойкостью русского солдата, его способностью выносить тяготы и непрерывные бои в условиях, которые прикончили бы любую западную армию»[121]. И это абсолютно верно. Но потери КА были огромными. Имеется множество «примеров, — указывал Жуков в одной из своих директив, — когда командиры частей и соединений губят сотни и тысячи людей при атаке на неуничтоженную оборону противника и неуничтоженные пулеметы, на неподавленные опорные пункты, при плохой организации наступления»[122]. Адекватно оценивал действия наступавших и враг. Так, 14 января 1942 года «Бюллетень немецкой армии» отмечал, что «у красных артиллерийская подготовка атаки применяется редко… Атаки русских проходят, как правило, по раз и навсегда данной схеме — большими людскими массами и повторяются несколько раз… не щадя сил и ничего не меняя… Наше прекрасное стрелковое оружие в состоянии противостоять массовому наступлению русских»[123]. И, действительно, оно противостояло, нанося значительный ущерб советским войскам.
Трудно приходилось Красной Армии. Экономика страны была еще не способна обеспечить ее всем необходимым для ведения успешных боевых действий. Командиры подразделений и частей в большинстве своем были неопытны и слабо подготовлены для управления войсками, а солдаты — недостаточно вооружены и плохо обучены. Многие не знали даже азбучных истин военного дела. Учиться воевать им пришлось прямо на поле боя. Свою тактическую безграмотность и неумение владеть оружием они возмещали самоотверженностью, терпением и героизмом. Сознавая личную ответственность за судьбу Отчизны и столицы, они шли напролом, проливали кровь и даже сознательно жертвовали собой. Например, чтобы обеспечить успех атаки подразделения, закрыли своим телом вражеские огневые точки: сержант В. В. Васильковский — под Клином, у Волоколамска — старший сержант С. У. Куликов, около Старицы — младший лейтенант Н. С. Шевляков, у Ржева — отец шестерых детей рядовой Я. Н. Падерин.
Да, гибли рядовые, сержанты и офицеры. К тем сотням тысяч человек, что потеряли фронты западного направления в оборонительный период битвы, добавилось еще около 140 тыс. (Западный фронт за весь период операции потерял 101 192 человека, Калининский фронт — 27 343, войска Юго-Западного фронта, участвовавшие в операции, — 9709, а Брянский фронт — 1342 человека; итого — 139 586 человек. —
