вашу революцию… Ныне Гаити источник света. Как прекрасно, когда один из факелов прогресса, освещающий путь человечества, держит рука негра!
Ваш брат Виктор Гюго».
Он продолжит борьбу против рабства и колониализма и в последующие годы изгнания, откликаясь на призывы, несущиеся к нему.
Руки деспотов, хищные руки душителей тянутся во все концы земли. Им мало Европы, они душат народы других континентов. Жалобы вулкана Момотомбо из «Легенды веков» звучат все с той же силой.
Миропомазанный бандит Наполеон III посылает в 1863 году войска в Мексику, он хочет уничтожить республику, поработить мексиканский народ, посадив на трон своего ставленника. Защитники Пуэблы обращаются к французским солдатам с воззванием:
«Кто вы такие? Солдаты тирана. С вами Наполеон, а с нами Виктор Гюго».
С далекого Гернсея в Мексику несется слово поэта-изгнанника, оно опубликовано в газетах Пуэблы:
«Защитники Пуэблы!
Разумеется, я за вас.
С вами воюет не Франция, а империя. Да, я за вас. Мы противостоим империи, вы — на своем посту, я — на своем, вы — у себя на родине, я — в изгнании. Сражайтесь, боритесь, будьте непреклонны… Наши солдаты неповинны в этой войне. Они страдают от нее так же, как и вы, и обречены на страшную муку вести эту войну, ненавидя ее… Я твердо надеюсь, позорная попытка, предпринятая империей, не удастся».
Мексиканцы отважно боролись и изгнали захватчиков. Республика была восстановлена.
24 ноября 1867 года Гюго приветствовал граждан Пуэрто-Рико, доблестно защищавших свою свободу. «Пусть Испания убирается из Америки… Куба должна быть свободной, как и Сан-Доминго… Свобода мира — это свобода каждого народа в отдельности».
Ровно через год, приветствуя установление республики в Испании, поэт снова призывает ее дать свободу Кубе, поднимает голос против рабства в колониях.
«Свобода исключает монархию наверху и рабство внизу… В истории работорговли есть отвратительная дата 1768 год. В этот год преступление достигло максимума: Европа украла у Африки сто четыре тысячи негров и продала их в Америку. Сто четыре тысячи! Никогда еще не было такой огромной продажи человеческого мяса… Так отметьте же этот столетний юбилей отменой рабства!.. Позади прогресса вечно зияет пропасть. Кто пятится, тот падает в нее».
В 1869 году 300 женщин Кубы, бежавшие в Америку, обращаются к Виктору Гюго с призывом помочь их родине. «Изгнанницы, вы взываете к изгнаннику, — отвечает им писатель. — …Я буду говорить в защиту Кубы, как говорил в защиту Крита. Ни одна нация не имеет права наложить руку на другую нацию. Испания не властна над Кубой так же, как Англия не властна над Гибралтаром. Ни один народ не может владеть другим народом, так же как ни один человек не может владеть другим человеком. Насилие над целой нацией еще отвратительнее, чем насилие над отдельной личностью. Только и всего».
По просьбе кубинских повстанцев Гюго пишет для них декларацию.
«Допустим, что цивилизация сопряжена с колонизацией, что колонизация сопряжена с опекой, но… опека прекращается по закону после совершеннолетия опекаемого, безразлично, является ли опекаемый ребенком или целым народом. Всякая опека, которая продолжается после совершеннолетия, превращается в узурпацию; узурпация, которую народ терпит по привычке или из малодушия, — это злоупотребление, узурпация, которую навязывают силой, — это преступление, преступление, которое я обличаю, где бы я его ни увидел.
Куба достигла совершеннолетия.
Куба принадлежит только Кубе.
Сейчас Куба подвергается ужасной, неописуемой пытке. Кубу травят и избивают в ее лесах, в ее долинах, в ее горах… Загнанная, окровавленная, но гордая Куба борется против свирепого гнета. Победит ли она? Несомненно».
В июньский день 1860 года с утренней почтой к Отвиль-хауз пришел плотный конверт с Джерси. Гюго вскрывает его. Что пишут ему обитатели острова, который несколько лет назад лишил поэта своего гостеприимства? О! Это интересно, это замечательно! Джерсейцы зовут его к себе, просят забыть прошлое, приехать к ним и выступить на митинге, посвященном освободительному походу Джузеппе Гарибальди, замечательного итальянского борца-патриота. Под письмом пятьсот подписей.
На такой благородный призыв нельзя не отозваться. Не только изгнанник на своем далеком острове, но и вся Европа этой весной затаив дыхание следит за продвижением отряда тысячи смельчаков, возглавляемого Гарибальди. Воины-патриоты идут на помощь восставшей Сицилии. Они хотят объединить разрозненную изнемогшую Италию. Легендарные герои. Хочется скорее помочь им. Хочется прославить их, воспеть.
Решено. Забыв все старые обиды, Гюго отправится на Джерси и выступит на митинге.
Он едет вместе с сыновьями. Виднеются знакомые берега. Ясный летний день. Джерсейские розы, вероятно, сейчас в самом цвету. Сколько букетов протягивают поэту люди на берегу! Сколько улыбок, возгласов, рукопожатий! Кажется, будто все население острова высыпало навстречу когда-то обиженному им изгнаннику. На стенах домов расклеены листки: «Виктор Гюго вернулся!», «Привет Виктору Гюго!»
В городе Сент-Элье праздник в честь двух героев — Гюго и Гарибальди. Поэт с друзьями завтракает в знакомой гостинице «Золотое яблоко», а потом все идут на митинг. Гюго на трибуне.
Он говорит о живой истории, творящейся на их глазах, о кровоточащей истории современного мира. Неаполитанское королевство, превращенное в полицейское учреждение. Пытки. Раскаленные кресла. Машины, выворачивающие суставы… Ничтожный монарх, марионетка в руках иностранцев.
Гарибальди, воин свободы и человечности, сражавшийся в 1849 году за Римскую республику, встал во главе освободительного движения Италии. У него ни военной силы, ни оружия, но с ним душа народа. И он победит.
Четыре ветра несут во все стороны горизонта слово надежды. «Да воодушевятся ею все — и русский мужик, и египетский феллах, и пролетарий, и пария, и проданный в рабство негр, и угнетенный белый. Когда разбивается одно из звеньев, распадается вся сеть, скованная из цепей».
Джерсейцы, и поэт вместе с ними, вносят свою лепту — деньги на оружие для Гарибальди, На следующий день Гюго вновь выступает на банкете, устроенном в честь его возвращения.
Он благодарит джерсёйцев. Он хотел бы иметь сто рук, чтобы сразу обменяться с ними сотней рукопожатий. Гюго вспоминает о тех днях, когда он приехал впервые на этот остров после жестоких политических битв и нашел здесь мир.
Освободительные походы Гарибальди продолжались. Осенью 1863 года до Гюго донесся призыв:
«Дорогой друг! Мне нужен еще миллион ружей для итальянцев. Я уверен, что вы поможете мне собрать необходимые средства».
18 ноября Гюго отвечает итальянскому другу:
«Дорогой Гарибальди!
…В этом конверте вы найдете мой подписной лист. Вы безусловно можете рассчитывать на все то немногое, что я собой представляю и что я в состоянии сделать. Поскольку вы считаете это полезным, я воспользуюсь первым же случаем, чтобы поднять голос за ваше дело.
Вам необходимы миллион рук, миллион сердец, миллион душ. Вам необходимо великое ополчение народов. Оно придет».
Оно придет, это великое ополчение. Гюго верит в это.
Стихи, речи, призывы Виктора Гюго широко разносятся по всему миру. И в поэзии и в публицистике он остается борцом Сопротивления, воином прогресса. Поэт-трибун, златоуст, он, конечно, не аналитик, не теоретик революционной борьбы. Гюго не избавился от многих своих заблуждений. Он верит во всеисцеляющую силу буржуазной демократии, в то, что она может стать истинной властью народа. Народ
