бы'. Смелость, находчивость, готовность любой ценой прийти на помощь товарищу - непременное качество разведчика. Акимов кроме всего этого обладал железной выдержкой и умением найти выход из любого положения. Этим он и завоевал сердца людей.
Однажды Смекалин поручил разведчикам проверить предположение о строительстве гитлеровцами новой дороги к месту боев, а заодно и захватить 'языка'. Возглавил разведку Акимов. Во время перехода вражеской линии обороны завязалась перестрелка и политрук был ранен. Что делать? Произошло небольшое замешательство. Кто-то предложил возвращаться.
Когда закончили перевязку, Акимов объявил, что остается в строю и приказал продвигаться дальше в тыл врага. Через некоторое время вышли к месту строительства бревенчатого настила новой дороги. Определили ее направление, а потом долго сидели в засаде, пока на лесной тропинке не показались немецкие саперы. Схватили одного из отставших и уволокли в кусты. Но возвращаться оказалось тяжело. Фашисты обнаружили их и стали преследовать. Переходить линию обороны пришлось днем. На прорыв первым бросился Акимов. Он погиб, но ценой собственной жизни обеспечил возвращение своих товарищей.
В самые тяжелые дни, когда враг сужал кольцо вокруг батальона, бойцы и командиры приходили к политрукам и парторгам и подавали заявления о вступлении в партию. 15 человек подали заявления в парторганизацию второго батальона. Парторг второго батальона политрук В. А. Панферов рассказывал, что заседание бюро для рассмотрения заявлений собирали ночью, когда наступала небольшая пауза между боями. В партию были приняты замечательные люди, отличившиеся в боях. В числе принятых в кандидаты в члены партии комсомолец командир взвода Петр Николаевич Степаненко. Взвод под его командованием удачно контратаковал врага и уничтожил 24 фашиста. Лейтенант Степаненко захватил в плен унтер- офицера с рацией. У многих кандидатов партии истек в это время кандидатский стаж, и они подавали заявления с просьбой о приеме в члены партии. Теперь по решению Центрального Комитета в члены партии принимались воины, отличившиеся в боях, после трехмесячного кандидатского стажа. За время боев с 30 июня но 20 августа в кандидаты в члены партии приняли 102 человека и 21 - в члены партии.
17 августа штаб армии разрешил вывести батальоны из окружения. Но сделать это теперь было не так- то просто. Боевой состав находившихся в окружении частей составлял всего 150 человек. Было 300 раненых, из них более 100 человек - тяжело.
Подполковник Ревенко решил одновременным ударом с юга, со стороны окруженных частей, и с севера встречным ударом обеспечить выход из окружения. В тот же день он приказал Смекалину подготовиться к выходу, указал направление и время начала боевых действий.
Смекалин выслал разведку. Установили, что на пут предполагаемого выхода - шесть дзотов противника. Тогда он создал группу прикрытия и несколько штурмовых групп для уничтожения дзотов врага. Командир бригады сформировал сводную роту в составе 124 человек под командованием старшего лейтенанта Ивана Павловича Канивца для нанесения встречного удара.
17 августа в 24 часа начались боевые действия. Не прекращались они и весь день 18 августа. Штурмовым группам Смекалина удалось уничтожить два дзота и продвинуться вперед на 300 м. Сводная рота Канивца вклинилась в оборону противника, но развить первый успех не смогла.
В ночь с 18 на 19 августа наступление было приостановлено.
19 августа гитлеровцы предприняли ожесточенную атаку. По проложенным дорогам пододвинулось несколько танков и самоходных орудий, они открыли огонь прямой наводкой. Отразить этот натиск врага было тяжело. Боеприпасы кончались. Продовольствия люди не получали уже третий день. Вместо чая пили красную болотную воду, вскипяченную в котелках, и жевали корешки дикого лука. Самокрутка из оставшихся у кого-то крошек махорки и сухого березового листа переходила из рук в руки. Затягивались по одному разу.
Несмотря на все это, фашистам не удалось сломить сопротивление воинов. Все атаки были отбиты. Не помогли и танки. Один танк наши бойцы подбили из противотанкового ружья.
К вечеру наступила тишина. Лишь редкая перестрелка напоминала о том, что поединок частей Красной Армии, окруженных со всех сторон превосходящими силами врага, не закончен.
В наступившей тишине гитлеровцы снова, в который раз стали призывать красноармейцев и командиров сдаваться в плен.
Несколько минут шли передачи. Боеприпасы экономили, и огонь по громкоговорящей установке не открывали. И вот тогда кто-то запел: 'Вставай, проклятьем заклейменный...' Слова подхватили по цепочке и скоро по всей круговой обороне звучал могучий пролетарский гимн 'Интернационал'.
Все кругом затихло. Замолчали громкоговорящие установки. Прекратилась перестрелка. Только эхо далеко разносило волнующие душу слова:
Это есть наш последний
И решительный бой,
С Интернационалом
Воспрянет род людской...
19 августа вечером Смекалин и Чанбарисов приняли решение выходить ночью на широком фронте, просачиваясь сквозь оборону противника.
Всех людей разбили на три группы. Командиром первой группы был назначен старший лейтенант И. А. Подурец, комиссаром - старший политрук С. Н. Горбунов. Командиром второй группы - лейтенант Козлов, комиссаром политрук Бондаренко. Третью группу возглавляли капитан Ф. В. Смекалин и старший политрук Щ. X. Чанбарисов. Для эвакуации раненых были созданы команды носильщиков и выделены подразделения прикрытия.
Ночью начался выход. Схватки носили ожесточенный, но скоротечный характер. Действовали главным образом штыком и гранатой. Прикрывались пулеметным огнем. Лейтенант Степаненко связками гранат заставил замолчать два вражеских дзота. Пересунько заколол штыком несколько фашистов. Старший лейтенант Кононенко с группой бойцов внезапно ворвался в окопы врага и уничтожил несколько фашистов. Прикрывая отход своей группы, Кононенко был тяжело ранен, но и тогда не прекратил вести огонь по врагу. А когда кончились патроны и фашисты приблизились к нему, Кононенко предпочел смерть плену. Но расстался со своим 'максимом' сержант Потеряев. При выходе из окружения он искусно прикрывал своих товарищей.
В эту ночь в бригаде никто не спал. Все мы - командование, офицеры штаба и политработники - были на передовой, готовые прийти на помощь воинам, пробивающимся из окружения.
В 2 часа утра 20 августа я встретил Смекалина и Чанбарисова, секретаря парткомиссии политотдела Леушина и нескольких бойцов. О том, как они выглядели, говорить не приходится. Силы их покинули сразу же при встрече с нами. Многие без посторонней помощи уже не могли добраться до тылов бригады, где они собирались. Несколько дней еще выходили одиночки из окружения. Мы радовались каждому человеку и с щемящей болью в сердце вспоминали о тех, кого не было с нами. Из окружения вышли не все. Не удалось пробиться к своим старшему политруку Сергею Николаевичу Горбунову. Это был замечательный товарищ, до войны он работал в Москве, перед последними боями был назначен комиссаром третьего батальона. Скромный, собранный, культурный, он как бы олицетворял в своем лице коренного москвича. Во время боев в окружении новый комиссар батальона показал себя человеком большой воли.
Несколько дней о судьбе Горбунова мы ничего не знали. Но потом нам стало известно, что фашисты захватили тяжелораненого комиссара. Его долго пытали, добиваясь показаний, но напрасно.
В лесу под кронами угрюмых елей собрались бойцы и офицеры - юрой только что закончившихся боев. Шел непринужденный разговор, люди делились воспоминаниями. Ведь тяжкие испытания особенно сближают людей.
Кто-то запел:
Вьется в тесной печурке огонь.
Песню, полюбившуюся воинам, сразу подхватили и тут же перефразировали:
Ты сейчас далеко-далеко,
Между нами болото Сучан,
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти четыре шага.
