пользовались десятичной системой счисления. Это был тысяча семьсот пятьдесят четвертый выпуск.
Она беспрестанно курила и сосредоточенно листала свои записи.
Сахико с кем-то разговаривала, затем скрипнул стул в конце стола. Марта подняла голову и увидела огромного человека с багровым лицом, на нем была зеленая форма майора Космической службы. Он сел рядом с Сахико. Это был Айвн Фитцджеральд, врач экспедиции. Он поднял пресс с книги, очень похожей на ту, которую реставрировала Сахико.
— Совсем не было времени, — сказал он в ответ на вопрос Сахико.
— Эта девушка Финчли все еще лежит, а диагноза я так и не могу поставить. Я проверял культуру бактерий, а все свободное время препарировал образцы для Билла Чандлера. Он наконец нашел млекопитающее. Похоже на нашу ящерицу. Всего в четыре дюйма длиной, но теплокровное, живородящее — все как полагается. Роет нору и питается здешними так называемыми насекомыми.
— Неужели здесь достаточно кислорода для таких животных? — спросила Сахико.
— Очевидно, достаточно у самой земли. — Фитцджеральд укрепил ремешок свой лупы и надвинул ее на глаза. — Он нашел этого зверька внизу, в лощине, на дне моря. Ха! Да эта страница совсем целая… — Он продолжал что-то бормотать вполголоса. Время от времени он приподнимал страницу и подкладывал под нее прозрачный пластикат. Работал он так же безупречно, как Сахико. Маленькие руки японки двигались изящно, как кошачьи лапки, умывающие мордочку, а здесь была точность ударов парового молота, раскалывающего орех. Полевая археология тоже требует четкости и осторожности движений.
На работу этой пары Марта всегда смотрела с нескрываемым восхищением. Затем она снова вернулась к своим спискам.
Следующая страница, видимо, была началом статьи. Знакомых слов почти не встречалось. У Марты было впечатление, что перед ней — страница научного, может быть технического, журнала. Она была уверена, что это не беллетристика. Абзацы имели слишком внушительный и ученый вид.
Вдруг раздался торжествующий возглас Фитцджеральда:
— Ха! Наконец!
Марта подняла голову и посмотрела на него. Он отделил страницу книги и осторожно наложил сверху лист пластиката.
— Картинки? — спросила она.
— На этой стороне — нет. Подождите минуту, — он перевернул лист. — И на этой ничего…
Он приклеил с другой стороны еще один лист пластиката, затем взял со стола трубку и закурил. — Мне это дело доставляет удовольствие, а кроме того, — хорошая практика для рук, так что я не жалуюсь. Но, Марта, вы серьезно думаете, что из всего этого можно будет хоть что-нибудь извлечь?
Сахико подняла пинцетом кусочек кремниевого пластиката, который заменял марсианам бумагу. Он был величиной в квадратный дюйм.
— Смотрите! На этом кусочке — целых три слова, — проворковала она. — Айвн, вам повезло, у вас еще легкая книга!
Но Фитцджеральда не так легко было отвлечь.
— Ведь эта чепуха совершенно лишена смысла, — продолжал он. — Это имело смысл пятьсот столетий назад, а сейчас все это ничего не значит.
Марта покачала головой.
— Смысл — не то, что испаряется со временем, — возразила она, — и смысла в этой книге сейчас ничуть не меньше, чем когда-либо, но мы пока не знаем, как его расшифровать.
— Мне тоже кажется, что вся эта работа впустую, — вмешался в разговор Селим. — Сейчас не существует способов дешифровки.
— Но мы найдем их, — Марта говорила, чувствуя, что убеждает не собеседников, а себя.
— Каким образом? С помощью картинок и надписей? Мы нашли уже много картинок с надписями, а что они нам дали? Надпись делается для того, чтобы разъяснить картинку, а не наоборот. Представьте себе, что кто-нибудь, незнакомый с нашей культурой, нашел бы портрет человека с седой бородой и усами, распиливающего бревно. Он подумал бы, что надпись означает “Человек, распиливающий бревно”. Откуда ему знать, что на самом деле это — “Вильгельм II в изгнании в Дорне”?
Сахико сняла лупу и прикурила сигарету.
— Я могу еще представить себе картинки, сделанные для разъяснения надписей, — сказала она, — такие, как в учебниках иностранных языков: изображения в строчку и под ними — слово или фраза.
— Ну, конечно, если мы найдем что-нибудь подобное… — начал Селим.
— Михаил Вентрис нашел что-то вроде этого в пятидесятых годах, — раздался вдруг голос полковника Пенроуза. Марта обернулась. Полковник стоял у стола археологов. Капитан Фильд и пилот уже ушли.
— Он нашел инвентарные описи военных складов, — продолжал Пенроуз. — Они были сделаны критским линейным письмом, и сверху на каждом листе был маленький рисунок меча, шлема, треножника или колеса боевой колесницы, и эти изображения дали ему ключ к надписи.
— Полковник скоро превратится в археолога, — заметил Фитцджеральд. — Мы все здесь, в экспедиции, освоим новые специальности.
— Я слышал об этом еще задолго до того, как была задумана экспедиция. — Пенроуз постучал сигаретой о свой золотой портсигар. — Я слышал об этом еще до Тридцатидневной войны, в школе разведчиков. Речь шла об анализе шифра, а не об археологических открытиях.
— Анализ шифра, — проворчал фон Олмхорст. — Чтение незнакомого шифра на знакомом языке. Списки Вент-риса были на известном языке, на греческом. Ни он и никто другой никогда не прочитали бы ни слова по-критски, если бы не была найдена в 1963 году греко-критская двуязычная надпись. Ведь незнакомый древний текст может быть прочитан только с помощью двуязычной надписи, один язык должен быть известным. А у нас что? Разве у нас есть хоть что-нибудь подобное? Вот, Марта, вы бьетесь над этими марсианскими текстами с тех пор, как мы высадились, то есть уже целых шесть месяцев. Скажите мне, вы нашли хоть одно слово, смысл которого был бы вам ясен?
— Мне кажется, что одно я нашла. — Она старалась говорить спокойно. —
— Где вы нашли это, — спросил фон Олмхорст, — и как вы это установили?
— Смотрите! — она взяла фотокопию и протянула ему через стол. — Мне кажется, что это — титульный лист журнала.
Некоторое время он молча рассматривал снимок.
— Да, — наконец произнес он, — мне тоже так кажется. У вас есть еще страницы этого журнала?
— Я как раз сейчас сижу над первой страницей первой статьи. Вот здесь выписаны слова. Я сейчас посмотрю. Да вот все, что я нашла. Я собрала все листы и тут же отдала Джерри и Розите снять копию, но внимательно я проработала только первый лист.
Старик поднялся, отряхнул пепел с куртки и подошел к столу, за которым сидела Марта. Она положила титульный лист и стала просматривать остальные.
— Вот и вторая статья на восьмой странице, а вот еще одна, — она дошла до последней страницы.
— Не хватает в конце двух страниц последней статьи. Удивительно, что такая вещь, как журнал, может так долго сохраняться.
— Это — кремниевое вещество, на котором писали марсиане, видимо, необычайно прочно, — сказал Хаберт Пенроуз.
— По-видимому, в его составе с самого начала не было жидкости, которая могла бы со временем испариться.
— Меня не удивляет, что материал пережил века. Мы ведь нашли уже огромное количество книг и документов в отличной сохранности. Только люди очень жизнеспособной и высокой культуры могли издавать такие журналы. Подумать только, эта цивилизация умирала в течение сотен лет, прежде чем наступил конец. Очень может быть, что книгопечатание прекратилось лет за тысячу до окончательной гибели культуры.
