эпидемии истребят население, одичавшее, забывшее все, что составляло сущность жизни до войны… Как хрупка цивилизация!.. Как быстро она может быть разрушена!.. Ведь она держится на индустриальной базе и на обучении нового поколения. Если база разрушена, а поколение не обучается, то… Пещерный человек словно дремлет в каждом, он готов проснуться.
Но Уэллс не хочет так мрачно смотреть вперед, он ищет выхода… Культура людей не может погибнуть, Разум должен восторжествовать… И носителем этого всечеловеческого Разума Уэллс делает некую технократическую организацию инженеров и ученых, под руководством которой возрождается на новых началах рациональности и благополучия жизнь на Земле.
Социально наивные картины лишены в фильме живой основы — человека будущего, его образа, и носят умозрительно символичный характер. Характерно здесь лишь конечное торжество Разума в жизни человеческого общества.
Но вот на Землю вторгается чужой, холодный, жестокий Разум неведомых марсиан. Знаменитый роман Уэллса “Борьба миров” в самые последние годы экранизируется в Голливуде. И действие переносятся в нашу современность. Именно сейчас прилетают на Землю марсиане, чтобы подготовить для колонизации приглянувшуюся им планету.
Лучшая традиция Уэллса сохранена в картине — это соседство фантастического и ощутимо реального… Вся первая половина картины с падением на Землю тела, отвинчивающимся люком, с толпой любопытных, — все это может быть принято за документальные кадры. И в этом огромная сила воздействия этого фильма.
И поражает потусторонняя жестокость пришельцев, оттененная наивной верой простых людей в гуманизм высшего Разума. Пришельцы с Марса показываются такими, какими были колонизаторы на Земле. Их не интересуют двуногие земляне, они не вступают с ними ни в какое общение, они просто уничтожают их всех, как вредных насекомых.
И бессильны оказываются современные армии, пушки, даже сброшенная на военные машины марсиан атомная бомба…
Окруженные некоей электронной защитой, словно сделанные из чужих атомов, плывут в воздухе диковинные машины, из которых на лебединой шее высовывается боевая головка, извергающая все уничтожающий луч…
Весь мир в опасности. Марсиане высадились всюду, и всюду они уничтожают все на своем пути, педантично сметая с Земли землян и их строения, как выметал бы человек из своего будущего жилища муравьев.
У Герберта Уэллса “Борьба миров”-обвинительный акт против современного ему общества, он показывает в фантастической обстановке его гнилость и слабость.
Постановщики же современной “Борьбы миров”, показав неотвратимую наступательную силу Злого Разума марсиан, расписываясь от имени человечества в его беспомощности, подменяют Уэллса, используют острую ситуацию, чтобы показать защиту божью… Блестящая выдумка Уэллса, показавшего, что марсиане погибли на Земле от микробов, американские постановщики использовали, чтобы представить микроба как орудие божие… И подчеркнуто это тем, что в гибнущем городе небоскребов уцелели люди, лишь молившиеся в церкви…
Интересно, что в фильме американские ученые, узнав примитивный состав крови марсиан, готовили биологическую борьбу с ними, по крайней мере задумали ее, но… обезумевшая толпа в панике уничтожила все, что было для этого приготовлено. Так что человек в конечном счете ничего не противопоставил пришельцам, кроме молитв…
Так модернизировали американские кинематографисты Уэллса.
Любопытно трактует японская кинематография тему страшной опасности, нависающей над человечеством.
В фильме “Гондзилла” показано некое чудовище, порожденное атомными взрывами. С виду оно напоминает исполинского динозавра, но извергает из пасти огнеметное пламя и губительно радиоактивно. К тому же, выйдя из океана, оно разрушает город Токио, где небоскребы достают ему лишь до пояса.
Конечно, чудовище это символично, оно олицетворяет в себе ту угрозу, которая висит над человечеством из-за безумной политики продолжающегося атомного вооружения, но символизация эта материализована наивно и не заставляет зрителя переживать.
Совсем иные чувства вызывает знаменитый американский фильм “На берегу”, повесть о том, что никогда не происходило и может не произойти…
С большой художественной убедительностью авторы фильма, тактично выправляя роман австралийского писателя Невила Шата, по которому сделан фильм, показывают островок жизни, оставшийся на Земле после уничтожившей все атомной войны.
Никто уже не может разобраться в Австралии, где и почему началась эта убийственная атомная война 1954 года…
По-прежнему еще живут люди на последнем материке Земли, но… он также обречен на гибель. Воздушные и морские течения принесут с собой губительную радиацию, и тогда… все кончится…
И в фильме мы видим жизнь, прекрасную, зовущую жизнь, хороших людей и их чувства, побеждающие даже неотвратимость гибели… Картина показывает, как может быть прекрасна жизнь, но… Ее может не быть… И мы видим жуткие, пустынные улицы Сан-Франциско, где не осталось в живых ни одного человека… Но все цело там — и небоскребы, и памятники, и даже аптеки… Нет только людей, погибших от радиации, умерших каждый на своей кровати…
Тщетно силится найти последняя подводная лодка хоть одного живого человека. Но кто же подает радиосигналы? Оказывается, на ключ давит недопитая бутылочка кока-колы, запутавшаяся в шнурке занавески. И ветер колеблет занавеску, то опуская, то нажимая на ключ бутылкой…
И это все, что сохранилось от человеческой цивилизации. Она закончилась здесь, скоро она закончится и в последнем уголке Земли.
Ужас овладевает всеми, кто задумывается над этим… Им отвечают последние слова фильма: “Еще не поздно, брат…” Да, еще не поздно. Этого еще не случилось, это может не случиться, если люди одумаются.
Но тогда им придется согласиться с Советским Союзом, предлагающим запретить и испытания ядерного оружия и само ядерное оружие…
Но что же будет тогда? Разве сможет существовать капитализм баз угрозы возможной войны, которая действует на его обреченный организм, как наркотик?..
Ответа на это не дает американская литература и ее ветвь — американская научная фантастика.
Мы выходим из джунглей американской научной фантастики; мы увидели “жуткие” космические драмы, содрогались от нарисованных страхом или чувством безысходности картин, содрогались потому, что они воскрешали в нашей памяти подлинные картины разрушенных атомной бомбой японских городов; иной раз интерес к незнакомому, странному мешал нам увидеть враждебную сущность произведений, прикрытую внешней занимательностью. Мы не заглянули в самые мрачные уголки ненависти, мракобесия, упадка, не считая их главными в развивающейся американской литературе. Научно-фантастическая ветвь американской литературы не стоит на месте. Если вчера она, отражая пессимизм и безысходность обреченного капитализма, покончила с традиционным “хэппи эндом”, паразитируя на науке, пользуясь ее достижениями, ее терминологией, — но сегодня в этой литературе все слышней становится голос прогрессивных писателей, отдающих себе отчет в том. куда идет мир. В определенной части американской научно-фантастической литературы привлекает критическое отношение к действительности и предостерегающие нотки трибунов, видящих гибельность выбранного руководителями современного им общества пути. И наиболее привлекающая к себе часть американской научно-фантастической литературы, подобно фильму “На берегу”, иной раз даже, помимо воли авторов, объективно работает на священную ненависть людей к войне и к уничтожению городов, стран, народов. Эта ненависть просыпается у читателя.
Советские люди много думают об американцах. Им хочется больше и лучше узнать их стремления, мечты, тревоги. Фантазия — отражение действительности, ее волшебное зеркало. Через фантазию американцев можно увидеть и понять их действительность, почувствовать тупик американского образа
