Я проехал метров двести и вдруг машинально отметил человека, «голосующего» на обочине. Глянув в зеркальце, я, к своему удивлению, узнал старика, с которым несколько минут назад расстался на Ваганьковском кладбище.
«Передумали, Семен Михайлович, что ли?» — удивился я, но притормозил и задним ходом подкатил к старику.
— Передумали? — спросил я, открывая замок передней двери.
— Передумал, передумал… — Старик торопливо огляделся по сторонам, открыл дверцу и юркнул внутрь, быстро захлопнув за собой дверцу. — Поехали!
— На Павлика Морозова? — спросил я для верности и вдруг услышал ответ совершенно неожиданный:
— На хер Павлика Морозова!
Я удивленно посмотрел на старика, но тот меня одернул:
— Нечего меня разглядывать! Ты, сынок, за дорогой лучше последи, тут перекресток сложный. Да заодно глянь назад: не пристроился ли кто к нам в хвост?
Я посмотрел в зеркало заднего обзора: несколько машин — серая «Волга», битый «каблук» и бежевая «шестерка».
— Наличие хвоста вас, прокурорских, проверять учили? — Старик обернулся, посмотрел на автомобили, которые шли следом за нами. — «Волжанка» — та, в отдалении, мне подозрительна.
Старик как бы преобразился: куда подевался старый, немощный еврей? На сиденье сидел коренастый, крепкий старикан с бульдожьими чертами лица и, похоже, такой же хваткой. Только сел в машину, как уже раскомандовался, словно я был его собственным водителем.
— Иди в третьем ряду, — командовал Семен Михайлович. — Возле «Баррикад», перед светофором, подрежешь «каблук» и сразу уйдешь направо, к набережной, но свернешь на Заморенова.
— К чему эти игры? — начал было я, но старик меня моментально прервал:
— Делай, что тебе говорят, а рассуждать потом будешь!..
Я проделал тот маневр, что мне подсказал старик, и тут обнаружилось очень странное: из второго ряда следом за мной дернулась не «Волга», а бежевая «шестерка». Но «каблук», который шел во втором ряду, резко притормозил, его немного повело на мокрой дороге, и я услышал грохот — «шестерка», видно, все-таки нарушила правила дорожного движения.
Я слушал команды старика.
— Сверни на Трехгорный!.. А теперь вниз, к набережной, и налево!
За нами было чисто.
Старик удовлетворенно откинулся назад.
— Потеряли. Вообще-то их должно быть три-четыре машины, — сообщил он. — Что-то они сплоховали.
— Кто — они? — спросил я, снова пытаясь добиться ответа от старика.
— Говнюки всякие, — был мне ответ. — У них, видно, машин нет для «наружки».
Семен Михайлович вдруг затрясся от смеха.
— Сейчас бывшую «семерку» перебросили на оргпреступность, а табельного оружия лишили. Так что теперь они смелые только до ближайшей подворотни, хе-хе… Тю-тю-тю!.. — закричал вдруг неспокойный пассажир. — Вот сюда, сюда!
Он показывал на совершенно неприметный въезд во двор.
Я осторожно въехал, и мы оказались на пятачке, со всех сторон защищенном гаражами, детской площадкой, и горами какой-то арматуры.
— Рай для шпионов, — резюмировал Семен Михайлович.
Я приглушил двигатель и развернулся к старику:
— Я вас слушаю, Семен Семеныч.
— Семен Михайлович! — сердито поправил меня старик. — Левченко Семен Михайлович. Хохол я. А ты, небось, думал, что я еврей, да? Раз чернявый — значит, еврей. Ладно, давай поговорим о деле, а то ты сейчас сидишь и думаешь: какого хрена меня этот старый болтун завез сюда и разговорами развлекает?
Я посмотрел на часы.
— Буду краток, — объявил Левченко, — по моей вине Татьяна погибла…
И он вдруг заплакал.
Пока он приходил в себя, я раздумывал о том, кем может быть этот Семен Михайлович? На вид ему лет семьдесят плюс-минус два года.
— Что-то я совсем расклеился, — пожаловался он. — Годы. Так вот, Саша, плачу я потому, что жалко мне Таню! Знал я ее несколько лет. Занималась она, по моему разумению, совсем не бабским делом, да, видно, время у нас такое, что настоящих мужиков не хватает. Про тебя я от нее слышал. Статьи твои читал — хорошие статьи, сразу видно, что человек не шаркун. Поэтому, Сашок, я тебе доверяю, как доверял Тане.
Дело простое: как увидел я, что Горбач со страной делает, не выдержал, старый комитетчик, и поклялся, что буду мстить ему, как смогу… Я, Сашок, четыре года в Мюнхене работал! С сорок третьего по сорок седьмой! И работал за идею — не за деньги! — Старик поднял указательный палец. — Понимаешь? А когда сначала Горбач, а потом Бориска появились, я понял: все, конец державе! И тогда решил: не дам! Тогда я и стал работать с Таней. Знаю много, очень много. Партия мне доверяла, поэтому на ответственных участках работал. Но то, о чем тебе скажу, никто не знает! Мы сейчас пенсионеры. Новая власть положила на нас сейчас… с прибором! Но не в том суть, — отмахнулся он, — суть в том, что Татьяну интересовал один «ящик» — Научно-исследовательский институт точного машиностроения в Климовске. Будто бы торгуют в этом институте новейшим стрелковым оружием, как коробейники, направо и налево. Я нашел людей, которые это могли подтвердить документально. Если бы Татьяна эти документы получила, мог бы выйти большой скандал и полетели бы головы. Так вот, знаю, что на днях она должна была получить эти документы. Но вместо этого ее убили. И меня убьют, — заключил он свою пространную речь. — Ну что ты молчишь?
Я обдумывал сказанное.
— Признаюсь честно, ничего не могу сказать, — сознался я старику.
— Да, у меня есть копии документов о незаконной торговле оружием! Возможно, благодаря им я пока еще и хожу по земле. Но скоро, возможно, ходить не буду, потому что кто-то сейчас неспокойно спит по ночам. А хочет спать нормально! Но ему мешаю я! — старик постучал себя в грудь кулаком и закашлялся.
Старик достал из кармана таблетки, сунул одну под язык.
Он подождал немного, растирая грудь. Наконец отпустило.
— Жаль, жаль, что у меня с Татьяной «свадьбы» не получилось, — искренне посетовал он. — Я тебе, Сашок, верю, — продолжил Семен Михайлович. — Я всю жизнь в волчьей стае живу. Так что мне человека видеть насквозь надо! Чуть проморгаю — сожрут! А я, как видишь, жив-здоров и всех еще переживу. Против тех еще асов! Я их переиграю, умников… Просрали Союз, паскудники!..
Чего-чего, а ругаться этот старичок умел.
Я молчал, переваривая сказанное.
— Семен Михайлович, кто вас послал на встречу со мной?
Старик быстро заморгал и протянул:
— Кто-о? Это ты скоро узнаешь, Сашок! — вдруг посуровел он. — Наша организация послала!
— Что за организация? — спросил я жестко. Левченко не ответил. — Вы мне сейчас скажете или на официальном допросе?
— «Коммунисты, вперед!» — наша организация. Вот кто меня послал! — гордо воскликнул старик.
Я вздохнул и сокрушенно покачал головой:
— Семен Михайлович, вы когда снялись с учета в психоневрологическом диспансере, в прошлом году? — почти утвердительно спросил я.
— Они ничего не понимают, эти врачи, говорят, может быть обострение, вот и не снимают с учета. И
