Советской Армии, члены их семей. Многим приходилось приезжать с дальних площадок. Самоутверждаясь, мы до хрипоты спорили, обсуждая свои и чужие стихи, стремясь выразить в поэтической форме свое мироощущение, свое отношение ко всему, что выпало на нашу долю в этих пустынных краях.
Весь парадокс заключался в том, что сказать хотелось о многом, но, «зажатые железной клятвой» все того же режима секретности, наши эмоции из огромного поэтического источника вынуждены были пробиваться к слушателям и читателям тоненькой дозволенной струйкой. Потому-то весь наш поэтический пыл реализовывался в форме признания в любви своему городу. Городу, который не был еще нанесен на карты, не имел официального названия. Мы сами называли его Звездоградом. Кстати, это название чуть было не прижилось, когда на время посещения его де Голлем и Помпиду оно украшало въезд в город. Но потом ажиотаж гостеприимства улегся и Звездоград благополучно превратился в один из бесчисленных ленинцев, разбросанных по всем уголкам страны.
Но Звездоград остался в названии поэтических альманахов, которые выпускались на протяжении почти всей истории существования Клуба поэтов Тюра-Тама — Ленинска — Байконура.
Как могли, повторяю, мы воспевали наш молодой город, творцами которого были многие из нас.
Это — Вячеслав Злобин, строитель и певец раннего Байконура.
Это — Женя Спичак.
Это — Саша Корнилов, баллистик, артист, поэт.
Это — Толя Лещенко, комсомольский вожак одной из испытательных частей полигона.
Конечно, рожденные из самого сердца, стихи были во многом несовершенны, подражательны. Но нас читали. Нас слушали.
Можно себе представить День молодежи — последнее воскресенье июня. Днем — спортивный праздник на Сырдарье. Задыхаясь от хохота, две огромные команды перетягивают канат через илистую протоку. Волейбольная «рубка» у воды временами превращается в соревнование по водному поло: от неловкого удара мяч подхватывает и уносит бурная (в то время) река. В круглом фонтане-бассейне у Летнего театра с визгом плещется ребятня…
Вечером праздник продолжается. На город спускаются душные сумерки. Неподвижный воздух пахнет нагретым асфальтом и сухой пылью, свежеполитыми цветочными клумбами и дымком шашлычков из кафе «Фаланга». У «колоннады» Летнего театра стоит грузовик с откинутыми бортами, и с него поэты вдохновенно читают свои стихи — словно кусочки души бросают в толпу:
Сколько их было, пламенных патриотов Байконура! Марк Иоффе, Гриша Гайсинский, Женя Ануфриенко, Юра Быстрюков, Паша Дырдин, Юра Иванченко, Володя Порошков, Геннадий Кудрявцев, Анатолий Корешков и многие-многие другие! Это была эпоха Рождественского, Вознесенского, Евтушенко… Это был период «хрущевской оттепели», когда мы жадно вдыхали опьяняющий ветер перемен и в который
