нумерология, гербология, астрономия и заклинания были тоже оценены на «Превосходно». Только трансфигурация давалась Северусу чуть хуже, хотя, возможно, причиной этому была натянутость в отношениях, существовавшая между ним и Минервой Макгонагалл. Но ничто не могло заставить его ради оценки попытаться изменить ситуацию.
Лишь один человек имел на него влияние. Лили Эванс - рыжеволосый ангел с удивительными изумрудными глазами, моя самая любимая ученица, солнечная богиня Гриффиндора. Мать Гарри. Я недаром сказал Гарри, что не могу вообразить себе человека, который знал бы ее и не любил. Это правда. Разве можно было проводить с нею долгие часы в библиотеке за домашним заданием, прогуливаться с ней по двору в солнечную погоду, сидеть с ней за одной партой, работать в паре на моих уроках и не влюбиться в нее? Разве можно было не потерять голову и сердце, каждый день, тайком пожирая ее взглядом, пока она склонялась над котлом, или украдкой касаясь ее длинных волос, пока она нарезала ингредиенты? Я ведь замечал, как он это делает, но не находил здесь ничего достойного внимания. Ведь очень многие молодые люди с разных факультетов вздыхали по Лили Эванс и провожали ее такими же пламенными взглядами. Я и представить себе не мог, что у Северуса все настолько серьезно...
Конечно, я видел, как тяжело он переживал охлаждение их дружбы на пятом курсе, видел, что для него настоящим ударом стали ее отношения с Джеймсом Поттером. Как-то, в ответ на одну из моих речей во славу магии и науки он заявил, что существуют раны, когда и магия и наука бессильны помочь исцелить. Теперь-то я понимаю, что не что иное, как любовь он имел в виду…
Помню наш разговор на шестом курсе о свойствах Амортенции. Северус, против обыкновения, сам завел речь об этом однажды после урока. И настолько подробно расспрашивал о ее свойствах и эффекте, который оно дает, что я, наученный собственным горьким опытом, даже поинтересовался, не думал ли он воспользоваться этим зельем сам, чтобы завоевать чье-то сердце. Юноша слегка покраснел и отвернулся. Тогда я поспешил объяснить, что любовная одержимость, вызываемая Амортенцией - это иллюзия. Наваждение, создаваемое действием зелья, на первый взгляд похоже на любовь, но оно - ложь, обман и насилие над личностью другого человека. В истории были случаи, когда волшебнику или волшебнице удавалось таким способом завоевать чью-нибудь любовь, но это никому еще не приносило счастья. Амортенция порабощает тело и разум, но не затрагивает ни душу, ни сердце. На свете не существует магии, которая могла бы создать истинную любовь. Любовь либо есть, либо ее нет и ничто не в силах изменить данного факта.
Услышав это, Северус опустил голову, а потом с горечью сказал, что знал это и сам, просто хотел получить подтверждение из чужих уст. Когда надежду отнимает кто-то другой, это не так больно… Печально, что тогда я не понял того, что мог и должен был понять.
Да, я прекрасно знал о чувствах Северуса к Лили, но подумать, что вся его долгая двойная игра, все его тайны, все мужество, все поступки, которым мы никак не могли найти объяснения, все странные события, происходившие в год его управления школой, которые мы списывали на счастливую случайность - все это ради нее одной?! Даже сейчас, после его смерти, столько лет верности единственной любви кажутся мне чем-то фантастичным!
Я долго не желал верить в то, что говорил Гарри. Сознание, что еще один из моих учеников оказался таким чудовищем - слишком тяжелое испытанием для старого учителя. Альбус Дамблдор все-таки был моим старым другом, пусть я часто и расходился с ним во мнениях, да и многого не понимал в его поведении. Я не был так фанатично предан ему, как другие учителя, однако искренне оплакивал его смерть. Не скрою: для меня она означала, прежде всего, окончательную победу новой власти и следовало подумать о нашем положении. Известие о назначении Северуса директором стало отличным поводом обсудить с коллегами сложившуюся ситуацию. Надо сказать, что нам с Минервой, как наиболее здравомыслящим людям в Хогвартсе, пришлось приложить немало усилий, чтобы утихомирить таких как Хагрид и уговорить их принять распоряжения начальства ради блага наших студентов.
Я и в самом деле так считал. На мой взгляд, в сложившихся обстоятельствах это было самым разумным решением. Чего мы могли добиться открытым противостоянием Снейпу и Кэрроу? Ничего хорошего! Но, как я и подозревал, даже Минерве не удалось удержать гриффиндорцев от необдуманных поступков. Они словно специально провоцировали Кэрроу, давая поводы применять к ним самые жесткие меры. Мы заступались за студентов, когда могли, но откуда же было нам догадаться, что все ограничения, вводимые Северусом, направлены лишь на то, чтобы обеспечить детям относительную безопасность, лишить их возможности вступать в конфликты с врагами? К сожалению, в понятие «враги» большинство студентов включали и слизеринцев.
Многие ученики моего факультета действительно вели себя крайне недостойно и нередко злоупотребляли положением победившей стороны. Конфликты между ними и представителями других факультетов разрешались всегда в пользу моих подопечных. Они знали, что в безопасности и наслаждались своей безнаказанностью. Однако часть из них вовсе не радовалась этому, более того, я уверен, что им все это тоже не слишком нравилось…
Случай с мечом Гриффиндора выходил уже за все рамки. При одной мысли о том, что могут сделать с провинившимися, становилось жутко. Тем более среди виновников была мисс Джинни Уизли, очень талантливая юная леди. Я потом побранил ее за столь легкомысленный поступок, но понять, почему Северус ограничился изгнанием в Запретный Лес так и не смог. К тому же мое внимание отвлек Теодор Нотт, который в результате своих постоянных столкновений с двумя гриффиндорцами оказался в Больничном крыле.
Справедливости ради надо сказать, что мистер Нотт нарывался сам. В течение нескольких месяцев он буквально изводил своими оскорблениями учеников других факультетов. Мало того: не раз он был замечен и в издевательствах над младшекурсниками из семей тех, кто не разделял курс новой власти. Да и на Слизерине мистер Нотт успел кое-кого довести. В частности одну из моих любимых учениц, шестикурсницу мисс Асторию Гринграсс. Мисс Гринграсс даже в сердцах пообещала прибить мистера Нотта, если он еще хоть раз приблизится к ней.
Проклятие, которым его ударили студенты Гриффиндора, не нанесло Нотту существенного вреда, потому я и удивился, когда Северус настоял на том, чтобы отправить его в больницу Святого Мунго для более детального обследования. Мадам Помфри пришла в ярость от такого решения. Никакой необходимости в таких мерах не наблюдалось, но распоряжение директора было выполнено. Так один из самых крупных «очагов» межфакультетской вражды был благополучно погашен. Также Северус, оказывается, устраивал и остальные «странности», счастливые случайности, приписываемые милостям судьбы. До самого последнего момента он защищал нас всех. Даже в поединке с Минервой и Филиусом заботился только о том, как не причинить им вреда. Потому и бежал с поля боя.
Все это я узнал только после шокирующего заявления Гарри, когда он перед всеми разоблачил тайну Северуса. Темный Лорд, правда, не поверил в то, что рассказал мальчик о его верном помощнике, да ведь и нам-то потребовалось воочию убедиться во всем, чтобы полностью осознать правду. В особенности то, что все, что когда-либо делал Северус, он делал во имя любви к Лили. Любви, которая была с ним до последнего момента его жизни. Вот это осталось для меня главной загадкой. Конечно, Лили Эванс была очаровательной девушкой и золотой душой - ее нельзя было не любить. Тот, кого хоть раз коснулся ее благословенный свет, запечатлевал его в душе на всю жизнь. Но любить ее так - не просто помнить спустя много лет, а сохранить пламя своего чувства в первозданной силе и красоте - такого от Северуса не ждал никто. Никто не думал, что он вообще на это способен…Тем больше наша вина перед ним. Думаю, что я виноват сильнее других. Ведь именно под моей опекой семь лет находился Северус. А я снова, как и с Томом Риддлом, совершил ошибку, не дав себе труда заглянуть глубже внешней оболочки…
Когда Гарри рассказал мне об истинном происхождении таланта, проявленного им на шестом курсе, мне вспомнилось, что после разрыва с Северусом, работы Лили по зельям оставались по-прежнему безупречными, но те удивительные находки и идеи, приводившие меня в изумление, почему-то пропали навсегда. Тогда я приписал данное явление изменениям в личной жизни Лили Эванс. Она начала встречаться с Джеймсом Поттером и потому я полагал, что ее мысли приняли несколько иное направление. Какие новые идеи, когда в сердце царит счастливая взаимная любовь? Теперь же я узнал, кому те открытия и находки принадлежали на самом деле…
Что я чувствовал? Наверное, то же самое, что чувствует любой человек, обнаруживший, что расточал похвалы ложным талантам, упустив из виду подлинный гений. Гарри объяснил мне, что начал пользоваться
