маленьких мужских проблем Вани, вроде противоречия: бить первым нельзя, а если всегда только сдачи давать, то рискуешь проиграть.
Материальные и хозяйственные заботы тоже переплелись. Детям нужно было покупать одежду, продуктов теперь требовалось гораздо больше, чем в те времена, когда не столовались Ксюша и Борис. У Бориса машина, он и добытчик. Приходилось соблюдать равенство в подарках. Велосипеды — обоим, Ване и Ксюше. Если Ксюше покупалась детская коляска для кукол, то Ване — очередной пулемет или автомат. Инна занималась с Ксюшей музыкой и оставила попытки усадить за пианино Ваню. Хотя как раз мальчик имел хорошие способности, а девочка — средненькие. Ваня инструмент ненавидел, а Ксюша готова была просиживать у пианино часами, лишь бы тетя Инна была рядом.
Инна и Борис невольно врастали в служебные дела друг друга. Инна рассказывала о нравах в музыкальной школе, где царило нелепое педагогическое равенство: и с талантливым ребенком, и с бездарным занимались по одной и той же программе. Но из первого можно сделать настоящего музыканта, посвяти ему больше времени, а у второго, сколько ни бейся, в лучшем случае слегка разовьешь слух. Из пяти частных учеников Инны, к которым она ходит домой, трое как раз талантливые ребята, денег с их родителей Инна не берет, тем едва хватает за музыкальную школу платить. Двум другим ученикам медведь на ухо наступил, но папы с мамами видят в частных уроках элемент престижа. Ведь звучит: «К моему Игорьку учительница музыки два раза в неделю ходит». Но в целом заниматься музыкой стало немодно. На повестке дня иностранные языки, компьютер. Старые пианино продаются за бесценок, семьи переезжают в новые квартиры, где инструментам не находится места. Поколение Инны было, наверное, последним, которое родители в мало-мальски интеллигентной семье стремились обучить музыке.
Борис с самого начала предлагал строить новый завод в чистом поле, а не вписываться в полуразрушенные цеха долгостроя. Когда-то в области хотели возвести комбинат бетонных изделий, но выделенных средств не хватило: то ли разворовали, то ли просчитались. Заброшенные недостроенные корпуса простояли больше пятнадцати лет. Портили вид, выглядели декорациями к фильму о последствиях атомной войны. Губернатор настоял: новому заводу быть на старом месте. Борис теперь расхлебывает. Фундаменты не выдержат веса оборудования, перекрытия не сегодня-завтра рухнут, коммуникации прокладывали идиоты как черт на душу положит. Латать по гнилому, переделывать халтуру выходит значительно дороже, чем строить новое, да и муторнее. Но деньги казенные, федеральные, губернатор их выбивает мастерски. По словам Бориса, губернатор — старый хитрый номеклатурный лис, мастер интриг и тонкий знаток слабостей столичных начальников. Свой изворотливый ум губернатор в основном тратит на плетение закулисных козней и в целях личного обогащения.
— Даже говорить тебе не стану, — покачал головой Борис, — сколько семейка губернатора по заграницам имеет.
— Надо же, — удивлялась Инна. — А посмотреть, послушать его: пламенный патриот области, враг коррупции, отец сирым и убогим.
— Вот-вот, я и говорю: умный мужик.
— С каких пор умными стали называть мздоимцев, воров и пройдох?
— Талантливо украсть дурак не способен. Вот например, вице-губернатор — плохая копия Самого. Зубы чешутся, ручки дрожат, стырить хочется, да не умеет. Живет объедками с барского стола.
— Выходит, в руководстве области нет порядочных людей?
— Почему же? Сергей Васин, помощник губернатора, отличный мужик, управленец от бога, настоящий государственник.
— Что последнее значит?
— На деле, а не словах: прежде думай о родине, а потом о себе.
— Он в какой школе учился?
— Не здешний. Служил у нас, а потом женился на Лене Поляковой. Помнишь, из пятой школы, Снегурочку всегда играла на новогодних утренниках во Дворце культуры?
— Помню, красивая девочка.
— Девочке под сорок, но все при ней.
К Васиным Инна, Борис, дети поехали на дачу с ночевкой. Жарили шашлыки, гуляли в лесу, купались в речке. Шум-гам, который вносили Ксюша и Ваня, хозяевам не досаждал. Напротив, они смотрели на малышню с умилением чадолюбивых людей, у которых собственные дети уже выросли, а внуков еще ждать. И еще поглядывали недоуменно на Инну и Бориса. Было чему удивляться: спят в разных комнатах, а дети общие. И хозяйство единое: Инна напоминает Борису, что надо забрать белье из химчистки и заехать в магазин на обратном пути, геркулес закончился.
Борис перед отъездом упаковывал вещи в багажник, когда Лена не выдержала и спросила Инну:
— Между вами что?
— В каком смысле? — не поняла Инна.
— Ты и Борис. Готовая семья, а спите по разным койкам, не живете.
— Мы сосуществуем, — рассмеялась Инна. — Прекрасно сосуществуем, — повторила она.
Подошел Сергей, который крутился рядом, прислушивался.
— Это, конечно, не наше дело, — сказал он. — Но жутко любопытно.
— И какие варианты предполагаются? — веселилась Инна.
— Первый, — выставил из кулака палец Сергей, — вы сдвинулись на браке без секса Мол, только духовное общение, а плотское принижает высоту чувств. Такое, говорят, случается у особ…
— С виду они совершенно здоровые, нормальные, — возразила Лена, — чтобы отказываться от такого замечательного дела.
— Ловлю на слове, дорогая, — погрозил Сергей жене все тем же пальцем. — Гости уедут, и замечательное дело не отложится из-за того, что надо кусты от вредителей опрыснуть, капусту окучить или малину собрать. Второе, — обратился он к Инне и выставил средний палец, — оригинальничаете или трусите. Детей нарожали, а теперь шиворот-навыворот…
— Ошибаешься, — перебила Инна, которой разговор перестал казаться забавным. — Мы с Борисом вместе с пеленок, и никаких отношений, кроме дружественных…
— Да ла-а-адно! — в один голос возмутились Сергей и Лена.
Так возражают, когда слышат очевидную ложь.
— Мнение стороннего наблюдателя. Как ты, Инна, смотришь на Борьку? Как он смотрит на тебя? — спросил Сергей.
— Как собаки на сахарные кости, — вместо Инны ответила Лена.
— А какое у вас взаимопонимание? — продолжил Сергей.
— Тютелька в тютельку, — уверенно сказала Лена.
— Тогда чего они дурью маются?
— Мы об этом Инну и спрашиваем. Нахально лезем в чужую личную жизнь.
— Сворачиваем нахальство. Но пусть на свадьбу пригласят.
— О чем вы тут толкуете? — приблизился Борис. — Какая свадьба? Инка, почему лицо у тебя опрокинутое?
— Мы говорили о странностях бытия, — смутилась Лена.
— Бытие моё! — притворно печально пропел Сергей.
— В следующий раз договорите, не последний раз видимся. Инка! В машину! Короеды днем не спали, набегались, сейчас начнутся капризы, сопли-вопли. Упаковываем детей, по дороге задрыхнут. Нам еще в химчистку, в магазин…
— И в аптеку. Ваня! Ксюша! — позвала Инна. — Попрощайтесь с тетей Леной и дядей Сережей. Что надо сказать? Спасибо за прекрасный отдых!
Ксюша с готовностью повторила. Ваня упрямо молчал.
— Считаем, что поблагодарил мысленно. — Борис взял детей в охапку и понес к машине.
— У Ванечки конфуз этикетных выражений, — извинилась Инна.
— А по-русски? — спросил Сергей.
— Мой сын считает бесконечные «пожалуйста» и «спасибо» лишними вкраплениями в речь.
— Характер, — улыбнулась Лена. — Вам спасибо, что приехали. В любое время — милости просим.
