Встали. Упали. Опять встали и опять упали. Значит, на четвереньках. Держимся. Двигаемся.
Грохот в прихожей услышала Майка. Она чутко спит, а мне — хоть из пушек стреляй. Над нашей с мамой квартирой жил рок-музыкант, репетировавший по ночам.
Выскакивает Майка, халатик поверх ночнушки, и видит: ползет наш алкоголик в сторону кухни на четвереньках, мычит и поскуливает, как человек, которому срочно нужно по-маленькому.
Дочапал до места, две двери. Голову к Майке повернул:
— Где туалет?
— Правая дверь.
— Спасибо.
Из туалета он вышел, покачиваясь, но на двух ногах.
— Руки помыть? — вежливо спросила Майя. — Соседняя дверь, ванная.
Ему бы, конечно, не руки мыть, а всего себя полностью. И одежду с засохшей грязью чистить и чистить.
Максим рассказывал, что в зеркале ванной узнал себя с трудом. Подставил голову под холодную воду и долго держал. Кое-как, ладонью, смыл грязь с одежды.
Возвращение в жизнь, в цивилизацию. Захотелось сделать что-то обрядово культурное, ритуальное, каждодневное. Он выдавил на палец зубную пасту и почистил зубы.
В это время Майя сидела на кухне и терзалась: поить чаем алкоголика или обойдется? Ход ее мыслей был странен и одновременно логичен. Пришелец будет пить чай, есть бутерброды. А колбасы и сыра осталось всего ничего. Лида уйдет в институт без завтрака. Она, то есть я, Лида, и так кандидатка на язву желудка.
За подсчетами кружочков колбасы и пластинок сыра (чайник она все-таки поставила) Майя совсем забыла, что у нас находятся документы и деньги приблуды.
Когда он появился из ванны, относительно облагороженный, Майка спросила:
— Чаю или денег на такси?
Максим чувствовал, что подкатывает новый этап испытаний. Несколько минут, после холодной воды на затылок, чувствовал себя сносно, зубы — сноб — чистил. А сейчас мутит, тошнит и дурно до невозможности.
— Деньги, — просипел он. — Пожалуйста! Быстро!
Майка протянула ему купюры.
Разбираться: где я, что за девушка, почему тут оказался, ругаться или благодарить, что-либо выяснять — он не мог. Бежать.
Бежать, когда желудок подкатил к горлу, ноги вихляются, руки трясутся, в голове туман — очень непросто. Повиснув на перилах, скользя вниз, Максим кое-как спустился, вышел на улицу. Куда? За угол. Тут и выворотило. Спазмы, судороги сопровождались громкими и отчаянно несимпатичными звуками… Люди на работу идут… Шарахаются презрительно… Правильно, я бы и сам на их месте… Теперь я никогда не посмотрю косо на человека, прилюдно извергающего продукты отравления.
Ответ на вопрос викторины: «Кто наш постоянный друг и враг?» — «Будильник». Спаситель и мучитель. Мы проспим, опоздаем, потеряем знания, шансы, упустим возможности без будильника. И в то же время будильник — вражина, который лишает сладкого сна, грез, вырывает из теплой постели и заставляет теплые ножки спускать на холодный пол.
Проклиная будильник (стойкий, уж я бью по нему отчаянно), выбредаю в места общего пользования. Тяну носом: пахнет горячими бутербродами — Майка на посту. Сейчас быстро помыться и выполнить утренний ритуал: Майя впихивает в меня завтрак, я кочевряжусь.
О том, что накануне притащила домой хорошо одетого алкоголика, спросонья начисто забыла. И, уже стоя под душем, подумала: «Откуда в прихожей грязные пятна?» Да, я же вчера…
Сократив процедуру утреннего умывания, выскочила из ванны:
— Майка, а где этот… которого я нечаянно?..
— Ушел. Лида! Садись и кушай. Вот чай, обязательно два бутерброда. Лида, если у тебя откроется язва…
— Сам убрался?
— В общем-то сам. Но сначала он здесь ползал. Лидка, ты спишь как убитая!
— В каком смысле — ползал?
— На четвереньках. Но когда встал на ноги! Лида, он задевал макушкой потолок. Это гигант! Супермен.
— По порядку событий. Почему ползал?
— Не спрашивала. Ползет человек, интересуется, где туалет, значит — надо.
— Дальше.
— В ванной мылся. А у нас колбасы сто грамм и сыра чуть-чуть!
Надо знать Майю. Логика в ее словах обязательно присутствует, только требуется раскопать.
— Колбаса отдельно, мужик сам по себе. Что ты с ним проделала?
— Мне было жалко колбасы, которая для тебя, и я дала ему деньги на такси.
— Великолепно! Майка, ты гений! Я тебя обожаю. Деньги отдам со стипендии.
— Их навалом. Его денег. И документы. Лида, каюсь, я забыла все это ему вернуть.
— Ерунда. Деньги — в общий котел. Документы — в мусоропровод. Забыли, как страшный сон. Аврал! На лекцию опаздываю. Все, умчалась.
Майя училась в коммерческом вузе. У них там вольница. Главное — плату вносить вовремя. А то, что на первых лекциях по утрам сидело полтора человека, деканат не волновало. У нас, бюджетных студентов, — другая история. Прогулы без уважительных причин могли рассматриваться как прямая дорожка к отчислению. Кроме того, дисциплины мы постигали информационно емкие, пропусти два часа лекций — на следующие приходишь баран-бараном. Чтобы догнать, надо в библиотеке сидеть до закрытия.
Вычеркнуть из памяти поступок нелепый, глупый и стыдный — естественно для любого человека Я не исключение. Забыла бы, как тащила мнимого больного, и никогда не вспоминала.
Майя. Любимая дорогая подруга. Она сыграла в моей судьбе главную роль.
Майку мучило, что у нас остались чужие документы и бумажник. В справочной, по фамилии и адресу, выяснила телефон Максима и позвонила.
Максим тогда еще думал, что обокрали его в баре, и звонит девица, что подсунула отраву. Станет шантажировать, за документы деньги требовать.
Поэтому, когда Майя вежливо поздоровалась и спросила, не хочет ли он забрать вещи, Максим с ходу и грубо заявил:
— Слушай меня, путана! Ничего более ты не слупишь. Отдай документы по-хорошему. Или найду тебя. Из-под земли достану, разберу на молекулы и развею по ветру. Поняла?
— Поняла, — обиженно сказала Майя, — что вы невоспитанный, неблагодарный, извините, хам. Его Лида от детского садика волокла, надрывалась, спал у нас, я еще подушку подсунула, деньги на такси дала…
— Погодите-погодите! Вы та самая девушка, в квартире которой я неизвестно как оказался?
— Очень даже известно. Вас Лида принесла, на улице в грязи подобрала, думала — умираете. А вы!
— Извините! Простите! У меня провалы в памяти. Идиотская история. Значит, меня подобрала некая Лида и…
— Потому что у нее бабушка была санитаркой во время войны, — оправдала мои действия Майя.
— Какой войны? Впрочем, не важно. Черт! Представляю, каково бедной девушке было меня
