совещание заканчивается обедом или чаем и всегда коньяком. Может, они вообще не хотят продавать? Что все это означает?
Андрей усмехнулся:
– Ничего не означает. Так работают.
– Да? Ты так считаешь? – почтительно сказала я.
На самом деле я уже сама поняла – ничего это не означает. Так работают. А если у них действительно намечается смена собственника, то директору этот контракт нужен как воздух, он же получает часть денег.
– Я пока даже не знаю, как подступиться… – продолжала советоваться я, – я их баланс посмотрела, мне там кое-что не нравится…
Он молчал – он вообще не сразу отвечает. Мне нравится, что он не такой болтун, как Макс.
– Как правило, то, что висит на балансе, не соответствует действительности, – наконец сказал он. – Наверняка у них там есть какая-нибудь социалка, сокращающая их налогооблагаемую базу. Но если вы купите, а потом они социалку скинут, то ваши налоги увеличатся.
Я и сама знаю. А умный мужик, толковый, говорит, будто он вместе со мной смотрел документы на заводе.
– Пригласи независимых экспертов, – посоветовал Андрей, – я подумаю и скажу тебе, в какую фирму обратиться.
– Да, это правильно, спасибо, – подтвердила я.
Он же не виноват, что и я не дура. Он же не знает, что я уже нашла всех, кого мне нужно.
Андрей закурил и спросил:
– А как у директора с налогами?
– Пока точно не знаю, на мой взгляд, цифра маловата. На западном языке это называется «оптимизация налогов».
– А на русском – воруют, – сказал Андрей и попросил счет.
Сейчас он скажет – поехали покатаемся. Или – хочешь, погуляем? Или…
– Мне пора, – сказал Андрей, и у него зазвонил телефон, – извини…
Андрей внимательно слушал то, что ему говорили по телефону, кивал и вдруг засмеялся.
– Это Даша, – пояснил он мне, закончив разговор, – оказывается, в стаде бегемотов совокупляется только главный самец.
Ну дает!.. Она что, сумасшедшая, эта Даша?
– Даша говорит, только главный самец.
– Ну и что? Зачем она позвонила?
– Сказать, что ей очень жалко остальных, которым никогда не удастся стать главным… Ну, мне пора.
Что, и это все?.. Да, кажется, это все.
– Послушай, я хочу взять машину в рент, дашь мне пару уроков?.. А то я боюсь здесь у вас ездить… – торопливо сказала я. – А тебе правда пора? Я еще хотела рассказать тебе про завод. Знаешь, я не думала, что у вас так. Что у вас есть еще такая советская жизнь. Там в актовом зале розовые панталоны продают, представляешь?.. Вообще все, как в прошлом веке.
– Ты остаешься? Мне пора, я уже опаздываю, – сказал Андрей.
Оплатил наш счет и ушел. А в Америке первое свидание всегда «go dutch» – каждый платит за себя.
Может быть, мне не нужно было говорить про розовые панталоны, про прошлый век? Может быть, он обиделся за свою страну? Американец бы точно обиделся. Но он же не американец… Но я же думала, это смешно…
Я машинально развернула шоколадку, сложила золотистую фольгу полоской, обернула вокруг пальца на правой руке, пошевелила перед собой пальцами, полюбовалась. Получилось как будто обручальное кольцо. Так в детстве делали. Что это со мной, прямо глупость какая-то!..
Я еще немного посидела в кафе с обручальным кольцом из фольги и с трусами и лифчиком в сумке. Жалко вообще-то, что я никогда не бываю out of control, а то бы я стукнула кулаком об стол, или затопала ногами, или заплакала. Эта наша встреча, это был настоящий cold call – ничего у меня не купили, ни-че-го. Надо же, главный самец бегемотов… ничего я не понимаю, ни-че-го.
Максим
Теперь все, вся моя жизнь зависела от этого идиота Сереги!.. Самоуверенный идиот, пышный идиот, пышный, как георгин, идиот, георгин среди идиотов, умоляю, не подведи меня, – я твердил это про себя как молитву.
– Серега, продай мне чемодан, а? Я их коллекционирую, – попросил я насколько мог равнодушным голосом.
– Чемодан? Продать? – удивился мой школьный дружок и тут же, смекнув что-то, начал кривляться: – Да… ну… да нет, мне самому надо.
Им, этим людям, им все самим надо – как только что-то, совершенно им не нужное, понадобится кому- то другому! Они хотели выбросить чемодан, чтобы освободить место для хранения своих старых галош, а теперь Серега будет ломаться и уверять меня, что этот чемодан ему необходим.
– Двести долларов, – сказал я. Пятьсот было бы слишком много, такой суммой можно напугать, заставить задуматься, а сотня – слишком мало. Главное было сказать это без страсти, чуть лениво, – двести долларов…
– Триста пятьдесят, – быстро предложил Серега, – только одно условие – забирай чемодан вместе со всем дерьмом, чтобы мне тут с уборкой не возиться… Послушай, а эта твоя девушка, она ничего себе, она у тебя кто?
– Писатель, – сказал я обморочным голосом, – она у меня писатель.
– Пусть меня опишет, – хмыкнул Серега.
Наверное, Бог присматривал за мной в тот день, потому что в бумажнике у меня оказалось ровно триста пятьдесят долларов, ни долларом больше, ни долларом меньше. Хотя я рассчитывал купить за двести, просто на всякий случай, учитывая Серегину жадность, взял с собой еще сто пятьдесят.
Я вышел с чемоданом в руке и встал у подъезда, решив, что не сделаю ни полшага в этом криминальном районе и ни за что не поеду на частнике, а буду ждать хоть до вечера, пока мимо проедет такси. Стоял с чемоданом в руке, озираясь вокруг, и состояние у меня было, как у Степы Лиходеева в Ялте, – где я, что я, и вообще, я ли это?.. Полное обалдение.
Когда я ехал в такси на заднем сиденье, огромный чемодан был у меня на руках, я не хотел, просто не мог поставить его на сиденье или тем более в багажник. Я прижимался к чемодану лицом, вдыхая запах старой кожи и пыли, и мне казалось, что все это происходит во сне и сейчас я проснусь и чемодана не будет… Как во сне, все было как во сне!..
Чудны дела твои, Господи, думал я, обнимая чемодан. Ведь всего этого могло бы не быть!.. Будь я один, без Даши я не поднялся бы с Серегой на чердак, а даже если бы и поднялся, не упал бы в кучу тряпья и не ударился бы об этот чемодан… Да что там говорить, без нее я ни за что не пошел бы к Сереге, и тогда вообще ничего бы не было, ничего… Так что Даша оказалась права – было бы некрасиво отказать школьному другу, нехорошо не выпить за встречу!.. Иногда благие намерения приводят не к гадости, а к прелести, к чудной прелести!..
Дома, – слава тебе, господи, дома я был один, Полина на работе, Юлька у родителей, – дома, не выпуская ручку чемодана из рук, я протер стол в гостиной влажной губкой. Затем тщательно высушил поверхность полотенцем и положил чемодан на стол.
Перед тем как открыть крышку, я помедлил, и вдруг – в каком же безумном состоянии я был! – мне на секунду пришла в голову бредовая мысль. Я представил, как бережно несу этот чемодан, с величайшей осторожностью открываю его, и вынимаю – выцветшие кальсоны, и нежно прижимаю кальсоны к груди…
Сначала я достал то, что лежало в отдельном кармане сбоку, – аккуратный холщовый мешочек. Вынул из мешочка булавку для галстука, синие подтяжки, резинки для поддержания кальсон, резинки, которыми поддерживали рукава рубашки, – похожие были у моего деда. Затем надел все это… резинки для рубашки на
