Алексей Константинович Толстой

благородство. Смертельная опасность пробуждала самые высокие качества человека. Таков Василий Шибанов — герой одноименной баллады (о ней уже сказано). Менее известно другое стихотворение этого периода — «Князь Михайло Репнин». Очевидно, что художественно оно уступает балладе о бесстрашном слуге князя Курбского, но интересно как один из первых набросков замысла романа «Князь Серебряный»:

Без отдыха пирует с дружиной удалой
Иван Васильич Грозный под матушкой Москвой.

Ковшами золотыми столов блистает ряд,
Разгульные за ними опричники сидят.
………………………………………………………
Но голос прежней славы царя не веселит,
Подать себе личину он кравчему велит:

«Да здравствуют тиуны, опричники мои!
Вы ж громче бейте в бубны, баяны-соловьи!

Себе личину, други, пусть каждый изберёт,
Я первый открываю веселый хоровод».
………………………………………………………….
Тут встал и поднял кубок Репнин, правдивый князь:
«Опричина да сгинет! — он рёк, перекрестясь. —

Да здравствует во веки наш православный царь!
Да правит человеки, как правил ими встарь!

Да презрит, как измену, бесстыдной лести глас!
Личины ж не надену я в мой последний час!»

Он молвил и ногами личину растоптал;
Из рук его на землю звенящий кубок пал…

«Умри же, дерзновенный!» — царь вскрикнул, разъярясь,
И пал, жезлом пронзенный, Репнин, правдивый князь.

(«Князь Михайло Репнин». 1840-е)

Подробное изложение этого заставляющего содрогнуться эпизода Алексей Толстой нашёл в «Истории о великом князе Московском» Андрея Курбского: «Упившись (Иван Грозный. — В. Н.) начал со скоморохами в машкарах плясати и сущие пирующие с ним; видев же сие бесчиние, он (Репнин. — В. Н.), муж нарочитый и благородный, начал плакати и глаголати ему: „Иже недостоин ти, о царю христианский, таковых творити“. Он же начал нудити его, глаголюще: „Веселись и играй с нами“, — и, взявши машкару, класти начал на лице его; он же отвержею и потоптал, и рече: „Не буди ми ее безумие и бесчиние сотворити, в советническом чину сущу мужу!“ Царь же ярости исполнився, отогнал его от очей своих, и по коликих днях потом, вдень недельний, на всенощном бдению стоящу ему в церкви… повелел воинам бесчеловечным и лютым заклати его, близу самого олтаря стояща, аки агнца Божия неповинного»[52].

А. К. Толстой сгустил краски, представив царя убийцей, молниеносно вонзающим кинжал в свою жертву, но не особо отошёл от истины. Иван Грозный не один раз собственноручно чинил расправу. Об этом Толстой повествует в другом стихотворении — «Старицкий воевода»:

Когда был обвинён старицкий воевода,
Что, гордый знатностью и древностию рода,
Присвоить он себе мечтает царский сан,
Предстать ему велел пред очи Иоанн.
И осуждённому поднёс венец богатый,
И ризою облёк из жемчуга и злата,
И бармы возложил, и сам на свой престол
По шёлковым коврам виновного возвёл.
И, взор пред ним склонив, он пал среди палаты,
И, в землю кланяясь с покорностью трикраты,
Сказал: «Доволен будь в величии своём,
Се аз, твой раб, тебе на царстве бью челом!»
И, вспрянув тот же час со злобой беспощадной.
Он в сердце нож ему вонзил рукою жадной.
И, лик свой наклоня над сверженным врагом,
Он наступил на труп узорным сапогом
И в очи мёртвые глядел, и с дрожью зыбкой
Державные уста змеилися улыбкой.

(«Старицкий воевода». 1858)

Сюжетом этого стихотворения послужил рассказ Карамзина об убийстве царского конюшего и начальника Казённого приказа Ивана Петровича Челяндина-Фёдорова. Иван Грозный объявил этого «ветхого старца» главою заговорщиков. Он надел на него царское одеяние, посадил на трон и поклонился ему со словами: «Здрав буди, великий царь Земли Русской! Се принял ты от меня честь, тобою желаемую! Но, имея власть сделать тебя царём, могу и низвергнуть с престола!» С этими словами Иван Грозный ударил старика ножом в сердце. Гнев царя пал и на город Коломну, вблизи которого была вотчина Челяндина-Фёдорова. В этом городе убитого боярина любили, и в отместку Иван Грозный разорил его за якобы произошедший в 1568 году мятеж.

Исторический роман «Князь Серебряный» Алексей Толстой писал на протяжении почти пятнадцати лет. Его первые главы он читал Гоголю и Смирновой-Россет в Калуге летом 1850 года. Сам замысел, по- видимому, относится к 1847 году, когда уже были «в столе» баллады «Василий Шибанов» и «Князь Михайло Репнин». В сущности, этот роман, действие которого сконцентрировано в сравнительно небольшом промежутке времени и не выходит за пределы Москвы, ближнего Подмосковья и Александровой слободы (другими словами, незначительной части уже тогда обширного государства), представляет собой большую балладу в прозе. Читая «Князя Серебряного», следует помнить, что роман написан поэтом; впрочем, удивительное совершенство словесного мастерства, изумительное «благоухание» стиля не даёт забывать, что это — «проза поэта».