доказательства. Мы можем только догадываться о том, что осталось еще не выявленным. Мы могли бы путем свидетельских показаний годами продолжать подробные повествования о совершенном преступлении, но для какой цели это могло бы оказаться полезным? Мы ограничили обвинение предъявлением того, что кажется убедительным и достаточным доказательством преступлений, совершённых подсудимыми, обвиняемыми при наличии достаточного количества свидетельств. Мы в высшей мере сомневаемся в том, что будет серьезно опровергаться совершение преступлений, изложенных мною. Несомненно, будет предпринято усилие к тому, чтобы смягчить или же избежать личной ответственности.
Среди наций, которые объединяются для обвинения этих подсудимых, Соединенные Штаты Америки находятся, по-видимому, на позиции наибольшей беспристрастности, ибо, понеся наименьший ущерб, они, вероятно, менее всех других охвачены чувством мести. Наши американские города не подвергались бомбардировкам днем и ночью с самолетов, управляемых людьми или роботами. Наши храмы не лежат в развалинах; у наших соотечественников не разрушали их домов в их же присутствии. Угроза нацистской агрессии казалась менее непосредственной и личной для нас, чем для европейских народов, за исключением тех, кто находился на действительной службе в армии. Но в то время, как Соединенные Штаты не занимают первого места по жажде мщения, они не являются вторыми в решимости достигнуть того, чтобы силы закона и порядка занимали бы равные места при обращении с такой международной беззаконностью, о какой я говорил выше.
Дважды в течение моей жизни Соединенные Штаты посылали своих юношей через Атлантический океан, опустошали свои ресурсы и обременяли себя долгом оказания помощи для того, чтобы победить Германию, но в этих великих усилиях американский народ поддерживали подлинная надежда и вера в то, что победа для нас самих и для наших союзников заложит основу для упорядоченных международных отношений в Европе и положит конец столетиям вооруженной борьбы на этом, ставшем ареной военных действий, континенте.
Дважды на ранних стадиях европейского конфликта мы воздерживались от выступления в надежде, что он может ограничиться пределами только одной Европы. У себя, в Соединенных Штатах, мы старались построить экономику без военной промышленности, правительственную систему — без милитаризма и общество, в котором люди не муштруются для войны. Мы знаем теперь, что невозможно добиться этого, если мир будет периодически ввергаться в войну. Соединенные Штаты не могут бросать из поколения в поколение свою молодежь и свои ресурсы на поля сражения в Европе для того, чтобы устранить несоразмерность между мощью Германии и силами ее противников и не дать войне приблизиться к нашим берегам.
Мечта американцев о мире и экономическом процветании так же, как и надежды других народов, никогда не смогут осуществиться, если эти нации в период жизни каждого поколения будут вовлекаться в войну, столь всеобъемлющую и опустошительную, что она перемалывает поколение, которое в ней участвует, и оставляет тяжелый отпечаток на поколении, которое следует за ним. Опыт показал нам, что современная война не остается локальной. Все современные войны неизбежно становятся мировыми войнами, и ни одна из мировых держав не может оставаться в стороне от них. Если мы не можем оставаться вне войны, наша единственная надежда заключается в том, чтобы предотвратить войны.
Я слишком хорошо осведомлен о том, что одни только юридические действия являются слишком слабым орудием для того, чтобы утверждать, что само по себе ваше решение, вынесенное согласно Уставу Трибунала, в состоянии предотвратить будущие войны. Юридические санкции всегда следуют после события. Войны развязываются лишь при наличии уверенности в том, что они могут быть выиграны и при теоретической обоснованности этой уверенности. Персональное наказание в случае проигрыша войны, по- видимому, не послужит достаточным основанием для предотвращения войны в тех случаях, когда те, кто ее развязывают, считают, что возможность их поражения очень незначительна. Но решительным шагом к тому, чтобы избежать периодических войн, неизбежных при системе международной беззаконности, будет возложение на государственных деятелей ответственности перед законом.
Я хочу разъяснить, что хотя этот закон применяется впервые против германских агрессоров, он должен осуждать агрессию, совершенную. любой другой нацией, включая и те, которые представлены сегодня в Трибунале, если только он предназначен для служения истинно полезной цели. Только тогда мы будем в состоянии покончить с тиранией, насилием и агрессией со стороны тех, которые обладают властью против прав их собственного народа, когда мы заставим всех этих людей быть ответственными перед законом. Этот процесс представляет собой отчаянное усилие человечества применить дисциплинирующее влияние закона к государственным деятелям, которые пользовались своей властью для того, чтобы подрывать основы всеобщего мира и совершать акты агрессии против своих соседей.
Положительные результаты этого усилия — добиться справедливости — не должны измеряться в зависимости от применения закона или вашего решения изолированно. Этот процесс является частью одного великого усилия с целью обеспечения более прочного мира. Одним шагом в этом направлении является создание организации Объединенных Наций, которая может предпринимать совместные политические действия для предотвращения войны, если будет возможно ограничиться такими действиями, и совместные военные действия, чтобы сделать неизбежным поражение всякой нации, которая начнет эту войну. Устав Трибунала и данный процесс, опирающиеся на пакт Бриана?Келлога, являются новым шагом в том же самом направлении, а именно юридической процедурой такого рода, чтобы обеспечить персональную ответственность за войну тех, кто ее начинает.
Теперь, когда подсудимые и обвинители выступают перед вами как индивидуумы, на ваше решение вынесен не только вопрос: триумф которой из этих двух групп связан с вашим решением. За ними стоят безыменные и безличные силы, столкновение которых составляет большую часть истории человечества. В вашей власти поддержать силой закона ту или другую из этих сил на период, по крайней мере, еще одного поколения. Каковы же истинные силы, столкнувшиеся здесь перед вами?
Никакая снисходительность не может скрыть того факта, что силы, которые представляют здесь подсудимые, силы, которые сумеют извлечь пользу и восторжествовать в случае оправдания этих подсудимых, силы, олицетворением которых они являются и чьи преступные деяния совершены их руками, — являются самыми зловещими темными силами в обществе — диктаторством, гнетом, недоброжелательностью и низменными страстями, милитаризмом и беззаконностью. Мы знаем их лучше всего по плодам их деятельности. Их деяния, как мы это покажем, затопили мир кровью и отбросили цивилизацию на столетие назад. Они подвергли своих европейских соседей всевозможным мучениям и оскорблениям, разграблениям и лишениям, которые могли быть порождены только наглостью, жестокостью и алчностью. Они ввергли германский народ в пучину бедствий, из которой он не может надеяться выбраться в скором времени. Они разожгли ненависть и развязали насилие на каждом континенте. Вот какие силы находятся на скамье подсудимых плечом к плечу с этими пленниками.
Подлинным истцом в этом процессе является цивилизация. Во всех наших странах она представляет собою еще борющуюся за свое существование и несовершенную силу. Это совершенно не означает, что Соединенные Штаты или любая другая страна не повинны в тех условиях, которые превратили германский народ в легкую жертву запугивания и обмана со стороны нацистских заговорщиков.
Именно цивилизация указывает сейчас на ужасные последствия агрессии и преступлений, перечисленные мною, она указывает на огромную усталость, на истощение ресурсов, на разрушение всего того, что было прекрасного или полезного в большей части земного мира и на еще большие потенциальные возможности разрушительных сил в будущем. Нет необходимости среди развалин этого древнего и прекрасного города, многие сотни жителей которого погребены под развалинами, спорить о том, что начало или ведение агрессивной войны определяется с моральной точки зрения как наихудшее из преступлений. Эти подсудимые могут находить утешение лишь только в надежде, что международное право так сильно отстает от моральных устоев человечества, что действия, которые являются преступными по своему моральному существу, должны рассматриваться как непреступные с правовой точки зрения. Мы отвергаем это предположение.
Цивилизация требует ответа: настолько ли правовые нормы отстали, что они бессильны справиться с преступлениями такого размаха, совершенными преступниками, занимавшими столь высокое положение. Она не ждет от вас, чтобы вы сделали войны невозможными, — она ожидает, чтобы ваши юридические действия отдали силы международного права, его заповеди, его запрещения и, прежде всего, его санкции
