прошептал:
— Что с тобой, Лора? Что с тобой?
Мама не ответила, только громко простонала:
— О боже! Боже! Наконец-то!
Убедившись, что мама жива, папа принес ей из аптечки пузырек с валерьянкой, но она обеими руками отпихнула его, поднялась с кресла — волосы растрепаны, зрачки расширены, — повернулась ко мне и крикнула:
— Ты слышал, Энчо? Пробил твой час!
В эту минуту началась девятая серия, мы с папой собрались смотреть, но какое там! Мама выключила телевизор и решительно заявила:
— Хватит! У нас в семье грандиозное, переломное событие, а вы тратите время на какую-то ерунду, какие-то несчастные миллионы долларов!
— Погоди, жена, погоди! — попытался папа утихомирить ее. — Какая муха тебя укусила? Почему ты не даешь нам посмотреть передачу?
— Разве ты не слышал, что сказала дикторша?
— Слышал, ну и что?
— Как что, Цветан? Энчо должен сниматься в этой картине.
— Послушай, Лора…
— Лорелея! — поправила мама.
Мама не любит, когда ее зовут Лорой, ей больше нравится Лорелея. Она мне объяснила однажды, что Лорелея — красавица из песни немецкого поэта Генриха Гейне. Эта красавица сидит на скале посреди Рейна, поет песни и приманивает ими корабли, а те разламываются на куски, уходят на дно, и моряки безвозвратно гибнут.
— Хорошо, пусть Лорелея! — как всегда, уступил папа. — Давай поговорим спокойно. Какой из нашего Энчо артист? Ложись спать, завтра у тебя эта блажь пройдет, а пока, очень тебя прошу, дай нам посмотреть картину.
Но мама ни за что не хотела ложиться. Она металась по комнате и твердила только одно:
— Такой шанс упустить нельзя. Сейчас или никогда! — Потом вдруг остановилась как вкопанная и спросила: — Какое сегодня число?
— Двадцать пятое, — ответил папа и включил телевизор.
Мама опять выключила.
— Двадцать пятое? А завтра двадцать шестое! Значит, в нашем распоряжении только одна ночь! Господи, как же мы раньше-то не слышали это сообщение, хоть бы подготовились как следует! Но ничего, мы им все равно покажем, этим сценаристам и режиссерам! Я так решила, и, значит, будет по-моему! Завтра утром едем в Софию. Цветан, займись машиной!
В эту минуту мама показалась мне величественной, как монумент на городской площади. Такая осанка бывает у нее, когда она выступает с хором самодеятельности, только тогда на ней вышитая белая блузка и черная юбка до полу. И в прошлом году она тоже так выглядела, когда пела во Дворце культуры в оперетте «Соловей из Чаттануги». У мамы красивый голос, она работает на почте оператором, и там все ею гордятся.
— Послушай, Лорелея, — осмелился заметить папа, — в сообщении было сказано, что музыкальные коллективы будут прослушивать в другой раз, отдельно. «Золотые колокольчики»…
Мама язвительно перебила:
— Неужели ты думаешь, что я позволю нашему мальчику быть каким-то безликим хористом? Он поедет отдельно! Нечего ему делать в этих «Колокольчиках», он давно уже их перерос. Разве у кого-нибудь еще есть такой голос, как у Энчо? Чистейшее сопрано, прозрачное, как хрусталь, он весь в меня…
И вдруг заплакала. Ни с того ни с сего… И такими крупными слезами, что тушь потекла с ресниц и заструилась вдоль носа.
— Мальчик мой, — всхлипывая, говорила мама, — из меня ничего путного не вышло, мир жесток, не стала я ни оперной певицей, ни прима-балериной, ни киноактрисой. Так хоть ты взлети высоко-высоко, до самых звезд… И… я буду самой счастливой матерью на свете!
Она перестала плакать и, гордо выпрямившись, приказала:
— Всем спать! Завтра с утра — в дорогу. Надо быть в Софии до десяти, чтобы заранее разведать, кто эти сценаристы и режиссеры, которые проводят отборочный конкурс, чего они стоят и с чем их едят.
Так я и не выяснил, чем кончилась история с похищенной девочкой, удалось ли ее родителям раздобыть миллион.
Перед тем как мы разошлись по своим комнатам, мама предупредила:
— О нашей поездке никому ни слова. Полнейшая тайна, не то как начнут завидовать да совать палки в колеса… Мир жесток.
— Оставь ты эту глупую затею, Лора! — попробовал папа ее урезонить, но мама была тверда, как сталь, из которой мы с Черным Компьютером делаем нашу Машину.
— Нет! — заявила она. — Поклянитесь, что будете оба хранить эту тайну до тех пор, пока я не освобожу вас от вашей клятвы.
— Хорошо, будь по-твоему, — согласился папа.
— Ты тоже, Энчо! Клянись! — приказала мама.
Я поклялся, хотя из головы не выходила Милена с третьей парты: сказать ей или не сказать, куда и зачем мы едем?..
2. Призыв о помощи
Я пошел к себе в комнату, якобы чтобы лечь, но не стал раздеваться и спустя какое-то время неслышно выскользнул из квартиры и поднялся на чердак. Это дело нетрудное, мы живем на самом верхнем, пятом этаже. А на чердаке есть чулан — мое Орлиное гнездо. Там я храню все свои сокровища — например, книги, которые мама мне запрещает читать (я, видите ли, еще мал), механическую бритву — она мне скоро понадобится, — бинарную бомбу, которую я собираюсь взорвать в ходе нашей войны в классе против Женского царства, курицу — ее зовут Квочка Мэри, я на ней учусь гипнотизировать животных и людей, — и, главное, МП-1.
МП — это «Маркони — Попов», то есть радиопередатчик и приемник наподобие тех, какие у милиционеров. Вы, конечно, знаете, что Маркони и Попов — великие изобретатели, они изобрели радио. Но наш аппарат сконструирован собственноручно мной и моим другом Кики Детективом под руководством Черного Компьютера, нашего учителя по труду. С помощью МП мы с Кики можем переговариваться на расстоянии, сообщать друг другу разные секретные сведения — у него точно такой же аппарат МП-2. Правда, в данную минуту я не был уверен, что Кики еще не спит, но на всякий случай выдал в эфир позывные.
И надо же! Квочка Мэри вдруг так раскудахталась, что чуть не перебудила весь квартал, и мне пришлось ее загипнотизировать — я сунул ее голову под правое крыло, и она умолкла, а я продолжал вызывать МП-2.
Очень скоро на моем аппарате зажглась красная лампочка и прозвучал отзыв:
— МП-2 слушает!
Выходит, Кики не спал. Я заикаясь зашептал в микрофон (я всегда заикаюсь, когда, волнуюсь):
— МП-2, слушай внимательно! Эс-О-Эс! Опасность!
— Какая? — ничуть не испугавшись, спросил Кики.
Должен вас предупредить, что Кики вообще ничего не боится: ни духов, ни двоек, ни войны с Женским царством, которое использует в качестве оружия тухлые яйца, гнилые яблоки и конфетти с липучкой. Но зато он страшно любопытный. Черный Компьютер считает, что любопытство — основная черта в его характере. И так оно и есть. Он всюду сует свой нос, ему обязательно надо про все разузнать, и если где-нибудь объявятся, скажем, вампиры или привидения, он тут же помчится к ним знакомиться,
