собачьего лая схватился за оружие. С трудом удержавшись, чтобы не нанести ранение архиепископу, он сбросил наземь все, что было на алтаре. Уйдя оттуда, Мефодий незамедлительно отправился в Чехию и отлучил от церкви короля, наложив интердикт на все его королевство. В Чехии он пробыл недолго и отправился в Рим, где встретил своего брата Кирилла. Вскоре он вновь был призван в Моравию, однако, видя, что король, человек надменный и исполненный злодейства, все равно проявлял свирепость по отношению к священнослужителям, не смог вынести потери и разорения своего стада. Посему он вновь вернулся в Рим, где и скончался в 907 году. Он был погребен в церкви Святого Клемента, святые мощи которого его брат Кирилл привез с Таврического полуострова, называемого ныне Малой Татарией. Как рассказывают Ян Дубравий и Эней Сильвий, славяне, которые были обращены Кириллом в Христову веру и для которых он перевел на их славянский язык Старый и Новый Заветы, пожелали, чтобы месса и богослужение велись на их собственном языке. Обратившись в связи с этим за разрешением к римскому папе, он поставил этот вопрос на обсуждение в консистории, где поначалу было некоторое противоречие, но вдруг раздался голос, произнесший: «Да всякий дух славит Господа, и всякий язык Его исповедует». И тогда папа немедленно разрешил то, о чем просили славяне, священнослужители которых, особенно либурнийских славян, подчиненных норицкому эрцгерцогу, и сегодня справляют мессу и другие службы на своем родном языке, вовсе не зная латыни. Более того, сами норицкие государи, как пишет Авентин (IV), использовали славянское письмо для общественных надписей, как можно убедиться в церкви Святого Стефана в Вене. Славяне имеют два вида букв, чего нет ни у греков, ни у латинян. Один вид был найден Кириллом и называется кириллицей (Chiuriliza), другой — блаженным Иеронимом, и он называется буквицей (Buchuiza). Выглядит буквица так:
Кириллица же выглядит так:
Два этих вида письма были найдены (как мы сказали) Блаженным Иеронимом и Кириллом, о чем осталась непреходящая память у славян, в особенности у чехов и поляков. Оба этих королевства произошли от этого славянского племени, которое, овладев Иллирией, вывело свои колонии дальше на север, то есть в Чехию и Польшу. Случилось это так (как пишет Ян Дубравий (I)). Хорват по имени Чех, благородный и весьма уважаемый муж, случайно или умышленно убил одного из своих, мужа также уважаемого. Будучи в этом осужден и вызван в суд, он не захотел явиться в суд, за что его противники подвергали его ежедневным преследованиям. Посему большая часть Хорватии взялась за оружие, чтобы защитить и поддержать свои законы вопреки упорству Чеха. Последний, видя народную ярость, не стал ждать неприятностей и по совету друзей заблаговременно уехал, решив искать взамен отчего дома — новый, который мог бы стать ему надежным убежищем и удобным местожительством. Вместе с ним ушел его брат Лях (Lecho) со своими родственниками, друзьями, слугами и большим числом прочего народа. Отправились они тем путем, что ведет через Валерию, расположенную между Дунаем и Савой, которая в те времена находилась во власти хорватов, в Верхнюю Паннонию, рядом с моравами. Направившись в Моравию и обнаружив, что она, равно как и большая часть Саксонии, находилась во власти славян, они осели там на некоторое время. Моравы же, узнав о причине их скитаний, научили их, как поступить. Они рассказали им, что недалеко оттуда лежит страна, называемая германцами Богемия, где упомянутые германцы одно время жили, но теперь она ими оставлена и обезлюдела, за исключением небольшого числа вандалов, их соплеменников, которые живут там порознь в своих лачугах. Эта страна, по их словам, могла бы подойти им для жительства. Чех охотно принял это предложение, тем более что находился в таком положении, что выбирать не приходилось. Вновь отправившись в путь, он мирно, никого не обижая, прошел через хребет Герцинских гор и спустился в Богемию. И, куда бы он ни шел, убеждался он в справедливости того, что ему было сказано: что Богемия невозделана, пустынна, и хозяйничают в ней скорее стада овец и коров, чем люди, которых по сравнению с изобилием скота было крайне мало. Те люди, что им встречались, были просты, носили длинные волосы и занимались пастушеством. Поначалу, увидев людей Чеха, они испугались, но, узнав, что те одного с ними племени и пришли как друзья, стали их приветствовать, открыв свои объятия, и принесли им подарки, которые у них принято приносить друзьям, а именно молоко, сыр и мясо. Дали они им и проводника, чтобы тот провел их в Нижнюю Богемию. Дойдя до горы, возвышающейся между Эльбой и Влтавой, которую местные жители называют Ржип (Rzip), что означает «вид», так как оттуда открывается вид на обширные окрестности, Чех поднялся на упомянутую гору и, глядя вокруг и восхищаясь небом и здоровым воздухом, плодородной почвой, лесами и рощами, весьма пригодными для выпаса, прозрачными потоками и реками, изобилующими рыбом, не смог сдержать охватившую его радость, воздел руки к небу и стал благодарить богов за оказанную ему милость. После этого он заклал заранее приготовленные жертвы, которые у этого народа было принято делать богам, и, спустившись с горы, поделился своей радостью со своими, сказав им о том, что настал конец их долгим и туманным скитаниям, и приказав строить там дома и возделывать поля, дабы не быть вынуждены жить только плодами охоты и питаться лишь мясом наподобие зверей. Хорваты же были искусны как в строительстве домов, так и в возделывании полей, поэтому каждый из них с радостью дал такой обет. Он же не уставал воодушевлять и побуждать их к этому. Когда же число жителей тех мест значительно умножилось из?за наплыва как вандалов, так и далматов, которые стекались в Богемию как в место удаленное, где не было волнений и постоянных войн, Лях, также желая стать основателем нового народа и нового королевства, пришел к своему брату Чеху с просьбой отпустить его со всеми, кто пожелает за ним следовать, на поиски новых земель и места для жительства. Если же они их не найдут, то обещал вернуться к нему обратно. Легко получив на это согласие своего брата, он перешел через горы на север и пришел в те земли, которыми ныне владеют частью силезцы, частью поляки. Преуспев не хуже своего брата Чеха в своих намерениях, он населил те земли новыми жителями, обращаясь с ними со всей возможной скромностью, не выказывая ни заносчивости, ни высокомерия, как поступал и его брат Чех. По этой причине и тот, и другой были увековечены своим народом, поскольку до сего времени, помня о своем происхождении, богемы от Чеха называют себя чехами, а поляки от Ляха — ляхами. Эти народы имели своих знаменитых писателей, среди которых Венцеслав Богемский, Матвей Меховский, Ян Дубравий и Марцин Кромер и многие другие, кто пространно описал войны и триумфы чехов и поляков. Те, кто желает узнать историю этих королевств, могут обратиться к трудам упомянутых авторов. Я же вместе с ученейшим Джамбулари лишь повторю, что Чехия и Польша всегда были по природе склонны к войнам и имели в изобилии отчаянных воинов, способных на самые великие дела. Чехи не раз доказывали это, доставляя немало хлопот не только соседним, но и весьма далеким от них государям. Паоло Эмилио, повествуя в III книге о войнах императора Карла Толстого, пишет: «Карл сын начал этот поход в пользу гуннов с тем же рвением, с каким прежде с ними враждовал, но обманулся в своих ожиданиях, так как обнаружил в чехах отменную доблесть, дух не разбойников, а истинных и непримиримых врагов. И эта война франков с чехами, смирившими ярость гуннов, была более рискованной и опасной, чем прежняя между франками и гуннами». Самым знаменитым и самым пресловутым королем Чехии был король Оттокар V. Как пишет Яков Вимп- фелинг в своей «Эпитоме Германии», он был от природы расположен к постоянной вражде, был мужем великого духа, устремленным на трудные и славные свершения. Он распространил свои владения от Балтийского моря до Дуная и Адриатического моря. Назарий Мамертин пишет, что чехи всегда были отменными лучниками, и Гельмольд Пресвитер в 5–й главе своей «Славянской хроники» называет их воинственным народом. Да что говорить о мужчинах, если женщины и девушки в этих краях были также прирожденными воительницами. Как пишет Пий II в своей «Чешской истории», они были обучены ездить верхом, управлять конем на скаку, пускать его по кругу, обращаться с копьем, носить панцирь, лук и стрелы, стрелять из лука и метать дротики, ходить на охоту — одним словом, всему, что положено делать доброму воину или всаднику. Это послужило причиной того, что некогда они овладели этим королевством, как пишут Аббат Регино (II), Пий II и Ян Дубравий). Власка (Valascha), девушка Любуши (Libussa), жены чешского короля Пржемислава, почти как новая амазонка Пентеси- лея, избегая с подругами сожительства с мужчинами, истребила всех мужчин в своей стране и в течение семи лет правила в Чехии, и в один день убила семерых врагов. Она была женщиной мудрой и осторожной: там, где нельзя было взять силой, она применяла коварство, обучив этому искусству и своих подруг, и в особенности Сарку, женщину весьма пригожую, но еще более хитрую и жестокую. Последняя, дабы предать смерти юного и исполненного сил Стирада, который больше других преследовал этих чешек, применила такую предательскую хитрость. Она велела привязать себя к дереву за руки и за ноги, положив рядом охотничий рог и сосуд с колдовским зельем, которое отнимало разум у
