красноречивая запись: «С 20 августа по 1 сентября метеорологических наблюдений не производилось по случаю военных действий».
«Для человека любознательного и одаренного, — повторял Макаров, — все интересно и все достойно его познания. Изучение же окружающей моряка стихии не только не вредит военному назначению судов, но напротив, пробуждая мысль, отрывает людей от рутины судовой жизни».
Макарову вовсе не был присущ формализм тех наблюдателей, для которых важнее всего заполнение во что бы то ни стало графы наблюдения цифрой, хотя бы и приблизительной. «Главное правило, которого следует держаться, — писал он в своем труде «Витязь» и Тихий океан», — заключается в правдивости записей. Необходимо совершенно отказаться от всяких предвзятых мыслей и вносить в журнал только действительные цифры показаний инструментов. Если наблюдения не сделаны, то следует оставить пустое место, но ни в коем случае не вносить предполагаемой величины. Пропуски в наблюдениях не составляют важного недостатка, но непростительно заполнять пустые места воображаемыми величинами. В одном журнале я встретил запись, замечательную по своей поучительности и принадлежащую давно уже, к сожалению, вышедшему в отставку штурманскому офицеру Вудрину, который отметил:
Все же «Витязю» была поставлена только одна задача — усовершенствовать морскую подготовку личного состава корабля. Средств на научную работу казной отпущено не было. Макаров, стараясь помочь делу, горячо пропагандировал необходимость и пользу научных наблюдений на корабле и нашел преданных помощников. Весь офицерский состав «Витязя» и несколько унтер-офицеров с увлечением помогали ему в продолжение всего девятьсот девяносто трехдневного плавания корабля. Сам Макаров не упускал ни одного случая собрать материал или исследовать интересное физико-географическое явление.
Подобно многим своим предшественникам, Макаров осуществил ту огромную исследовательскую работу, которой и знаменито плавание «Витязя», по собственной инициативе, на свой риск и страх. Измерительные приборы приходилось изобретать и мастерить из подручных материалов, а иногда покупать на собственные средства.
Время перед отправлением в плавание было, как и всегда, заполнено у Макарова множеством дел.
Он читал лекции по гидрологии в Кронштадтском морском собрании и в Географическом обществе в Петербурге, измерял течение Невы на различных глубинах[49], закончил две работы: «Подогревание воды в котлах миноносок и паровых катеров и о скором разведении пара» и «В защиту старых броненосцев», разработал своей системы эжектор[50], сконструировал шлюп-балку для подъема паровых катеров с машиною и котлом, вел переписку с пароходными компаниями, заинтересовавшимися изобретенным им пластырем для заделки пробоин на судах, и т. д.
Перед уходом в плавание Степан Осипович съездил навестить жену и детей[51], гостивших у родственников в имении вблизи города Ливны Орловской губернии. «Какая прелесть в этой тихой обстановке, — заносит он в дневник, — я был бы в восторге, оставаясь здесь, многим можно было бы заняться!»
Но странной кажется другая запись Макарова, сделанная им по возвращении в Петербург: «Как ни грустно расставаться, тем не менее как для меня, так и для жены это необходимо. Во-первых, этого требуют финансы, крайне расхлябавшиеся, во-вторых, я не умею разделиться на две части. Приехал домой — пусто».
До сих пор не вполне ясны скрытые мотивы, заставившие Макарова, известного изобретателя, блестящего морского офицера, флигель-адъютанта, совершившего уже столько плаваний и приобревшего огромный морской опыт, еще раз пуститься в кругосветное плавание, отрывающее его от дома и семьи, от множества незаконченных дел на целых три года.
Вряд ли «расхлябавшиеся финансы» сыграли в этом решающую роль, так же как и необходимость пройти стажировку командира корабля первого ранга, плавающего в заграничных водах, для получения чина контр-адмирала. «Приехал домой — пусто!» Без кого пусто? Без семьи или без моря? И вот у Макарова невольно срывается ценное признание: «Я не умею разделиться на две части». Или иначе: настоящая моя жизнь, истинное мое призвание — море, а не дом.
Эти слова свидетельствуют о цельности натуры Макарова. В них и ответ на поставленный вопрос: что побудило его снова пуститься в кругосветное плавание? Важно, конечно, то, что плавание было крайне интересным и дало ему широкие возможности для новых открытий и исследований. Вероятно Макаров понимал и то обстоятельство, что открытиями и исследованиями лучше и свободнее заниматься в море, а не в условиях «дома» — России восьмидесятых годов.
Письмо Макарова к жене, отправленное ей незадолго до возвращения «Витязя» на родину, ярко свидетельствует о том, как чувствовал себя Макаров на суше в обычной сутолоке нервной и неспокойной жизни, в которую ему сразу же по приезде придется окунуться. «Я этого приезда в Петербург, — писал он, — боюсь, как чего-то очень тяжелого. Страшно подумать о том, что вновь начнется бесконечная вереница визитов, обязательств и пр. и пр.!»
31 августа 1886 года «Витязь» вышел из Кронштадта в плавание.
«Витязь» следовал по следующему маршруту: Кронштадт, Киль, Гётеборг, Портсмут, Брест, Эль- Ферроль (Испания), Лиссабон, остров Мадейра и Портопрайз на островах Зеленого Мыса. 20 ноября корабль вошел в гавань Рио-де-Жанейро. Благополучно пройдя Магелланов пролив, «Витязь» 6 января 1887 года был в Вальпарайзо, а затем пересек Тихий океан в направлении на Иокогаму.
По пути русские моряки посетили Маркизские и Сандвичевы острова.
В Японии корабль пробыл несколько месяцев. Здесь «Витязь» вошел в состав Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Шмидта, плававшей у берегов Японии. 8 июня 1887 года экипаж вступил на русскую землю. Корабль пришел во Владивосток. В середине ноября «Витязь» отделился от эскадры. находившейся во Владивостоке, и, получив срочное задание, ушел в продолжительное, опасное в это время года плавание. Необходимо было, на случай «разрыва с морской державой», осмотреть малопосещаемые дальневосточные порты и выяснить, смогут ли они служить убежищем или местом встречи для кораблей Тихоокеанского флота. На выполнение этой задачи у Макарова ушло полгода. Степан Осипович прекрасно выяснил естественные условия обороны дальневосточного побережья и ознакомился с характером и особенностями его природы. Полные и обстоятельные отчеты, доставленные им в морское министерство, легли в основу многих строительных работ военного характера, предпринятых на Дальнем Востоке.
Попутно Макаров произвел морскую съемку нескольких бухт. Выполнив, еще ряд ответственных поручений, посетив Петропавловск, острова Беринга и Медный, Макаров отправился 28 августа в наши северные порты с грузом продовольствия. Два сильнейших шторма пришлось выдержать кораблю в Охотском море. Во время одного из них волной, перекатившейся через корабль, сорвало и унесло катер. Месяц «Витязь» стоял во Владивостоке и месяц же в Иокогаме, исправляя повреждения.
В Россию корвет отправился другим путем: с востока на запад через Индийский океан, Красное море, Суэцкий канал и Средиземное море. По пути заходили в Гонконг, Пан-Ранг, Сайгон, Сингапур, Ачин, Коломбо, Аден, Суэц, Пирей, Мальту, Алжир, Гибралтар, Кадикс, Шербург и Копенгаген.
20 мая 1889 года корвет стал на якорь на Большом Кронштадтском рейде Поход «Витязя» продолжался 993 дня, из них собственно на плавание ушло 526 дней, а на стоянки — 467 дней.
Сколько стран и морей, сколько разных климатических поясов и районов сделались предметом наблюдений и изучения командира «Витязя» и его помощников! И ни одно из этих наблюдений не пропало, все они были тщательно обработаны и проанализированы и легли в основу его капитального труда «Витязь» и Тихий океан».
На протяжении своего почти трехлетнего плавания на «Витязе» русские моряки побывали в десятках портов. Познакомились с иноземными обычаями и природой, дважды пересекли экватор, испытали
