Нужно было взять информацию в Новосибирске и доставить в
аналитический центр в Хабаровске. Ничего сложного: у одних взять,
другим отдать. Если бы не одно 'но'. На этом маршруте уже погибли
три курьера. При чём, прикрытие ничего не могли сделать, всё
выглядело как несчастный случай. Но и это ещё не всё плохое. После
гибели первого, информацию пробовали передать по интернету и прямой
радиосвязью. В обоих случаях использовали двойной избыточный код
защиты, то есть объём закодированной информации в четыре раза больше
исходного. По интернету информация дошла в искажённом виде, при
радиосвязи возникали постоянные помехи. Начальство совещалось
недолго и единогласно решили послать мальчишку. Он, в свою очередь,
не стал возражать. Тем более, что ситуация выглядела очень серьёзной.
Проблемы начались почти сразу после получения информации.
Совершенно случайно его приняли за хулигана и пытались арестовать. У
двух милиционеров ничего не получилось, сработала группа прикрытия.
Дальше - больше: оборвавшийся карниз третьего этажа, нападения
бешенного мастифа прямо на пешеходном переходе, лопнувшая шина у
большегруза. Вроде бы случайность. В довершении, из прикрытия никто
не ответил на вызов. Пришлось срочно 'потеряться'. Затем
подозрительное спокойствие всех, с кем разговаривал по телефону;
ничего плохого не происходит, всё в порядке, информация больше не
нужна, можешь возвращаться на базу. Окончательно ситуация стала
понятной в Хабаровске. Появилась слежка, причём грубая, и никого
знакомого найти не получилось. Ну, и в качестве дополнительного
подтверждения, что противник вышел на тропу войны, неизвестные
террористы взорвали здание, где располагались аналитики. Хотя,
вероятнее всего, никого из них там не было - ни террористов, ни
аналитиков. В очередной раз потерявшись, провёл небольшое
расследование и убедился, что своих активных агентов в живых не
осталось никого. Да и пассивных тоже задели, правда, их обнаружить
сложнее. Никаких доступных средств дальней связи, телефонные
переговоры наверняка контролируются. А времени до общей тревоги на
станции наблюдения больше девяти дней. За всеми резидентами,
агентами и курьерами, которые выполняют задание, ведётся наблюдение.
Конечно, никто за ними круглосуточно не смотрит, просто агенты раз в
неделю дают знать о себе своему резиденту. А раз в месяц всех
резидентов опрашивают, используя сложную систему фраз-паролей. Любая
ошибка воспринимается как предполагаемый провал и, соответственно,
на место отправляют группу зачистки. Настоящего агента не убьют, но
неприятности у него будут. Кроме этих условных сигналов, каждый
курьер, отправляясь на задания, делает отметку о выходе. Вторая -
при выходе на условленный маршрут к получателю. Третья - сразу после
того, как передаст информацию получателю. Если по каким-то причинам
курьер не успевает уложиться в две недели, то он по телефону должен
сообщить о себе, позвонив резиденту региона, в котором на тот момент
находится, на соответствующий телефонный номер. Если проходит больше
двух недель времени, то объявляется общая боевая тревога. Ровно один
миллион двести девять тысяч шестьсот секунд, мгновением позже звучит
сигнал боевой тревоги. Остановить таймер можно двумя способами:
уничтожить станцию наблюдения и базу или ввести пароль, который
сообщит курьер. Пароль знает только сам курьер и его электронная
база знаний, которая защищена лучше, чем архив КГБ.
Выяснив, что все активные агенты уничтожены, пришлось двигаться
дальше. Так как ситуация стала до безобразия опасной, в дело
вступила инструкция, согласно которой, информационный курьер может
выйти на связь только с тем кого знает лично.
Таких лично знакомых всего четверо - одного уже нет, второй в
Москве, третий во Владивостоке, четвертый в Японии. На крайний
случай есть ещё личный куратор, однако до Плутона пешком ближе.
Подумав, решил отправиться автобусом во Владивосток; в Москву ехать
- нужно быть самоубийцей с манией величия.
В Уссурийске застал перестрелку своих и противника. То, что во
Владивостоке ждут и надеются, сомнений не осталось, тем не менее,
выбора не было. Отправитель особо предупредил, что через
девятнадцать суток будет поздно, поэтому вперёд и только вперёд, а
там видно будет.
'На подоконнике стояло тридцать три цветочных горшка - что-то там
не так, подумал Штирлиц'. Каким же надо быть самоуверенным болваном,
чтобы добровольно идти туда, где вероятнее всего ждут подставные
противника? Надеющимся болваном. Региональный резидент - Тимур. Дядя
Тимур. По возрасту годится в деды, но просил, чтоб называл 'дядя
Тимур'. Подставной был очень похож. Внешность, манера говорить,
двигаться, голос. Но не всё, мелочи которые заметит тот, кто хорошо
знает человека. К тому же он не знал /правил//ь//ных/ слов-ключей в
пароле. Где вы сейчас дядя Тимур?
Противник уничтожил сотни людей, чтобы если не остановить, то
хотя бы замедлить моё движение. За то, что бы я смог доставить
информацию, заплачено сотнями жизней. Противник обнаглел до
безобразия, что ж, пришла пора платить по счетам. И первым - вот
этот региональный резидент 'Тимур'. Рисую послание, потом иду
требовать чай липтон. Этот чай отвратительная вещь, как его только
решились рекламировать? Естественно такого чая на кухне нет. Никто
из наших не пьёт эту бурду, я тоже. Громко сетую и очень естественно
направляюсь в ночной магазин. Но сначала прошу денег, на самом деле
мне нужно оставить закладку - контейнер с ОВ внешне похожий на
тысячерублёвую купюру. У магазина удобно расположились трое
байкеров. Молодые парни верхом на своих мотоциклах пили пиво в пяти
метрах от входа в магазин. Прохожу мимо, незаметно сунул ближайшему
тысячную купюру и шепнул 'нужно сбежать', а для вида громко буркнул,
что пьют разные, где ни попадя. В магазине покупаю на взятые деньги
пачку чая и сникерс. Охранник выглядит расслабленным, но нервы у
него напряжены, движения пальцев рук прерывистые и суетные. Проходя
мимо того парня, которому отдал деньги, бросаю купленное, всю сдачу
и сажусь сзади него на мотоцикл. Парни были готовы и одновременно
рванули вперёд. Возможно, для кого-то эти байкеры случайность,
только не для меня. Дядя Тимур в прошлом сам любил гонять на
мотоциклах, он даже сохранил свою байкерскую шкуру. Поэтому с
пониманием относился к таким же, как и он в молодости, поклонникам
