мне говорит: «Жень, а вот ты скажи мне, почему вы гитариста снимаете, а меня нет?» Я даже сначала не понял, кого он имеет в виду. А речь шла, оказывается, о Высоцком. «Как вам не стыдно, Анатолий Дмитриевич, так говорить?! — удивился я. — Вы постоянно заняты в театре, мы, входя в ваше положение, все сценарии под вас подстраиваем!» — «Не, ну все равно гитариста снимают больше!», — продолжал басить Папанов».
Честно говоря, удивляет рассказ Евгения Татарского об отношении Папанова к Высоцкому... Казалось бы — какая между актерами могла быть творческая ревность? Думаю, что по популярности среди зрителей Анатолий Дмитриевич не сильно уступал Владимиру Высоцкому: ведущий актер Московского Театра сатиры, известный и любимый в народе киноартист, снявшийся в культовых комедиях не менее известных режиссеров...
К тому же, до съемок в картине «Плохой хороший человек» Папанов уже работал в кино с Владимиром Высоцким — в фильме кинорежиссера Евгения Карелова «Служили два товарища». Владимир Семенович в нем блеснул в роли белогвардейского поручика Брусенцова, а Анатолий Папанов предстал в картине в образе командарма С. М. Буденного.
На съемочной площадке актеры и познакомились— в 1968 году.
В своих интервью Владимир Высоцкий с неизменным уважением отзывался о партнере по фильму...
Больше того — поэт написал несколько песен специально для Папанова, снимавшегося в начале 70-х в одном из фильмов, где актер их должен был петь. И даже дружески советовал Анатолию Дмитриевичу, как точнее исполнять их. Высоцкий говорил актеру, что ему нужно максимально использовать в пении свой неповторимый голос и говор, манеру речи...
Так что словесные выпады и «наезды» Папанова в адрес Владимира Высоцкого, мягко говоря, — не совсем логичны и понятны.
Но вернемся к воспоминаниям о поэте кинорежиссера Евгения Марковича Татарского: «Каким человеком был Володя Высоцкий? Не простым. Помню, в молочном буфете рядом со студией «Ленфильм» он так рявкнул на обслуживающий персонал, что мало никому не показалось.
Как-то во время съемок на юге он мне предложил: «Женька, поехали обедать в Пицунду в «Золотое руно», а я ему: «Вова, там плохо кормят». — «Поехали, Женька, со мной везде кормят хорошо». И действительно, повара расстарались!»
Как уже было сказано в начале главы, Татарский дружил не только с Владимиром Высоцким, но и с его женой, французской актрисой Мариной Влади. У него сложилось свое, личное мнение об этой женщине... На глазах кинорежиссера проходило знакомство поэта со звездой мирового кино, зарождение их будущего романа. Евгений Маркович был свидетелем некоторых бытовых, будничных моментов их совместной жизни: «В какой-то момент я встретил Высоцкого и обомлел — таким счастливым он выглядел! «Женька, я с Мариной встречаюсь», — радостно сказал он мне.
Марина Влади нравилась многим, но стала женой Высоцкого. Она была настоящей женщиной- матерью. Где-то жесткой, где-то суховатой, как многие иностранки, но бесконечно заботливой. Сильно переживала, что Володя пил и кололся...
Однажды Высоцкий пригласил меня на их дачу. Заметив, как мне понравилась обстановка, сказал: «Женька, это же все Маринка. Что я сам-то...» Марина действительно привозила из Франции все, вплоть до безделушек. Например, у них были интересные подушки, которые принимали форму тела.
Впервые по-настоящему я встретился, разговорился и познакомился с Мариной в Ленинграде, где Володя снимался в фильме «Плохой хороший человек». До этого мы нечасто виделись мельком. А тогда, на съемках, Влади все время сидела в уголочке с томиком Чехова. Скромная такая, старалась, чтобы ее не замечали. Девчонки из съемочной группы недоумевали: вот эта, неброско одетая, не накрашенная девушка и есть звезда французского кино?!»
Журналист Юрий Сушко пишет: «Сначала были студийные съемки в павильонах «Ленфильма». Прилетела Марина, выкроив целый месяц. Накануне Высоцкий переговорил с Татарским:
— Слушай, а может Хейфиц все-таки попробует Марину?
«Чувствовалось, что Марине жутко хочется сняться в картине, — видел Евгений Маркович. — Почти все время съемок в Ленинграде... Марина приходила каждый день и сидела со всегда открытым томиком Чехова: еще раз перечитывала эту повесть...»
Увы, режиссер фильма «Плохой хороший человек» Иосиф Хейфиц роли для Марины в картине не нашел и снимать ее не стал...
Еще одно — удивительное по своей сути — воспоминание Евгения Татарского. Кинорежиссер поведал о втором концерте Владимира Высоцкого в Армении. Сам поэт рассказал эту историю кинорежиссеру, а тот передал ее, как запомнил, высоцковеду И. Роговому.
По словам Евгения Марковича, Высоцкому однажды предложили выступить в Ереване, причем, пообещали заплатить наличными весьма немалую сумму. Высоцкий согласился, прилетел в Ереван, где его у трапа уже ждала машина.
Отработал концерт, получил, как договаривались, конверт с деньгами, а в придачу еще и ящик с фруктами и коньяк, и только после этого решил поинтересоваться: «Кстати, ребята, я хоть где выступал, скажите. Что за организация?» — «Это Комитет государственной безопасности, Владимир Семенович».
«Он рассказывал, — говорит Евгений Татарский, — «Я меняюсь в лице, а они: «Ничего-ничего, все в порядке, приезжайте к нам снова. Спасибо вам большое!»
И последнее. Евгений Маркович рассказывал: «В 1980 году у меня на столе лежал сценарий, по которому я дал согласие делать фильм. Назывался он сначала «Колода без туза», потом— «Без видимой причины»... Была идея пригласить на главные роли Володю <Высоцкого> и Даля...Володя знал мой замысел, мы разговаривали весной 80-го, скорее всего, в мае. Он не читал сценарий и до проб, конечно, дело не дошло: я заканчивал другой фильм, а к «Колоде без туза» должен был приступить осенью... Не получилось».
ЗУРАБ ЦЕРЕТЕЛИ
...Сегодня об этом художнике не говорит и не пишет только ленивый. И все больше — о его скульптурном творчестве и дружбе с сильными мира сего. Например, скульптуру Георгия Победоносца, созданную им и установленную в Нью-Йорке, он открывал с президентом США Джорджем Бушем-старшим. А в его мастерскую наведывались первый президент СССР Михаил Горбачев с Раисой Максимовной.
Его называют поклонником больших форм, обвиняют в гигантомании, а он по- прежнему лукаво улыбается и с теплотой относится как к критикам своего творчества, так и к его поклонникам, которых этот добрый человек считает своими друзьями.
Что на это сказать? «Каждый пишет (в данном случае — творит), как он дышит».
А насчет друзей — личное дело каждого, кому с кем общаться. Друзей не выбирают (хотя можно), друзьями — становятся. И остаются. На друзей Зурабу Константиновичу Церетели (1934 г. р.) всегда везло. И имеет он их великое множество по всему миру. А первую славу художник вкусил в возрасте Христа. До этого с этнографами и археологами обошел весь Кавказ. В хрущевскую «оттепель» пожил у родственников в Париже, поучился на курсах повышения фантазии, встретился с Пикассо и увидел, что занимается он не только живописью, но и литьем, росписью по фарфору, керамикой.
В другой приезд в столицу Франции Церетели встретился с Марком Шагалом. В ею мастерской — масло и темпера, а во дворе — витражи и мозаика. «Я понял, общаясь с великими: художник может все», — говорит Зураб Константинович.
Не оставив писать портреты и пейзажи, Церетели параллельно занялся мозаикой. Одной из первых мозаичных работ он прославился в Пицунде. Работал как одержимый, и не напрасно. Привлек к мозаикам внимание гостившего в СССР великого монументалиста Давида Сикейроса. После в той же
Пицунде произошла встреча с тогдашним министром культуры Екатериной Фурцевой и известными актерами театра и кино. В его приморскую мастерскую на катере приплывал полюбоваться работами сам Алексей Николаевич Косыгин.
