презрительным взором светской модницы. С подлинной наивностью, безо всякого желания оказаться на первом плане, она даже не испытает смущения.
Для ребенка, построившего в саду замок, очень важно, заинтересуется ли и оценит ли его мама или станет кричать: «Посмотри, какой ты грязный! Что за беспорядок ты наделал! Тебе должно быть стыдно за себя!» Этот последний часто слышимый упрек принимает особенное значение для воспитания, поскольку не ограничивает вину каким-либо отдельным действием или положением, но осуждает и клеймит личность в целом.
Я назвал стыд и смущение предателями организма. Вместо того, чтобы способствовать здоровому функционированию организма, они препятствуют ему и тормозят его. Стыд и смущение (и отвращение) — те неприятные эмоции, которых мы стараемся избегать. В первую очередь они — орудия подавления, «опосредующие способы», образуемые неврозом48. Также как предатели идентифицируют себя с врагом, а не со своим собственным народом, так и смущение со стыдом, застенчивостью и страхом ограничивают экспрессию индивида. Выражение чувств становится их подавлением.
Теперь становится очевидной ценность следования основному аналитическому правилу. Способность выдерживать смущение выносит подавленный материал на поверхность, ведет к появлению уверенности и способности к контакту и помогает пациенту принять ранее отвергнутый материал в результате поразительно облегчающего жизнь открытия, что факты, вызвавшие смущение, могут быть не таким уж и криминалом и способны даже вызвать интерес у аналитика. Но если пациент подавляет свое смущение вместо того, чтобы выражать его, у него появятся бесстыдные, нахальные ухватки, и он начнет «пускать пыль в глаза» (без настоящей уверенности). Бесстыдство ведет к потере контакта. Потакание смущению (подавление) приводит к лицемерию и чувству вины. Поэтому аналитик просто обязан довести до сознания пациента, что ни при каких обстоятельствах тот не должен заставлять себя говорить что-либо ценой подавления смущения, стыда, страха или отвращения. Опасность подавления либо сопротивляющихся эмоций, либо действий, вызывающих неприятную эмоцию, должна постоянно держаться в уме наряду с требованием, что для анализа необходима завершенная ситуация; эмоции сопротивления плюс подавленные действия.
Взяв за пример агорафобию, мы видим, что наши пациенты избегают пересекать улицу и позволяют своему страху диктовать им, что делать или, скорее, чего не делать; или иначе, если совесть или окружающие требуют от них самоконтроля, они начнут подавлять свой страх. Они могут преуспеть в этом, лишь становясь напряженными и онемелыми, еще более усложняя тем самым свою невротическую позицию.
Успешное лечение фобии требует от пациента сопротивляемости как страху, так и побуждению действовать. Я разработал метод лечения, сравнимый с «заходом на посадку» в авиации. Студент летного училища делает несколько заходов до тех пор, пока ситуация не оказывается благоприятствующей посадке. Подобным же образом каждая новая попытка пациента пересечь улицу выносит на поверхность какую-то долю сопротивления, ту долю, которая должна пройти анализ и трансформироваться в адекватную функцию Эго, и так должно происходить до тех пор, пока ситуация не окажется подходящей для пересечения улицы. Давайте предположим, что агорафобия протекает на фоне бессознательного желания совершить самоубийство. Пониженная бдительность, возникающая вследствие онемения, способна лишь увеличить шансы пациента быть задавленным при «форсированном» пересечении улицы. Если мы принципиально оставим в покое его страх и заставим пациента сперва осознать, что он боится не улицы самой по себе, но транспорта; если мы позволим ему преодолеть его преувеличенный страх машин, мы поможем ему сделать первый шаг на пути к нормальности. Позднее мы возможно обнаружим за его страхом быть убитым желание убить кого-то другого и то, что это желание настолько сильно, что его страх, очевидно, оправдан.
Один из наиболее интересных неврозов, который можно назвать «парадоксальным неврозом», возникает как следствие сопротивления сопротивлению. Таким образом, подавленный стыд трансформирует характер, делая его бесстыдным («pudere» = «быть пристыженным»), нахальным49 («даже не краснеет»). Подавление отвращения не ведет к появлению аппетита, но к жадности и склонности набивать живот.
Определенные перверсии обязаны своей парадоксальностью попыткам управлять эмоциональными сопротивлениями. Мазохист, хотя он и сознательно ищет боли, боится ее, и, несмотря на все попытки привыкнуть к ней, никогда не будет в силах вынести ее сверх определенного предела. Эксгибиционист постоянно занят подавлением стыда. Вуайериста («подглядывающий Том») бессознательно отталкивает вид того, за чем ему хотелось бы наблюдать.
Одно из фрейдовских определений невроза утверждает, что это подавленная перверсия. Дело обстоит как раз наоборот. Перверсия и есть невроз, тогда и до тех пор, пока она содержит в себе незавершенную ситуацию. Вуайерист не может смириться с тем, что он видит, и поэтому подглядывает снова и снова. Как только он убеждается в том, что он видит нормальное явление, его любопытство удовлетворяется и тем самым сводится к нулю.
Общим для всех этих случаев является то, что подавление эмоциональных сопротивлений отбирает у субъекта большую часть его энергии и интереса к жизни. То, чем они занимаются, по большому счету, так же изматывающе и бессмысленно, как попытки удерживать мяч под водой, надавливая на него сверху, чтобы он не всплыл. Стыд, отвращение, смущение и страх должны получить возможность выйти на поверхность, попасть в сознание.
Осознавание нежелательных эмоций и способность их выдерживать является непременным условием успешного излечения; эти эмоции получат разрядку и тогда они станут функциями Эго. Именно этот процесс, а не процесс припоминания, формирует via regia к здоровью.
Способность выдерживать неприятные эмоции необходима не только для пациента, но и для терапевта. Психоаналитический метод все еще страдает от личностных сложностей своего создателя: неспособности Фрейда выдерживать его собственное чувство смущения. В личном контакте, насколько я сам переживал и слышал от других, он подавлял свое смущение нелюбезностью и даже оскорбительной грубостью. В процедуре психоанализа, как он сам признавал, он чувствовал себя неловко и смущенно под взглядом пациента; он избегал неприятного напряжения, организуя аналитическую ситуацию таким образом, чтобы не попадаться на глаза пациенту.
Не так важно, что эта процедура стала догмой, которой прочно привержен психоанализ; кому бы не хотелось защититься от смущения? Еще независимо от последствий для аналитика, это обуславливает определенный недостаток аналитического лечения, так как дает пациенту возможность не видеть аналитика, который на него смотрит, а следовательно проигнорировать тот факт, что он находится под наблюдением, и избежать осознавания смущения и стыда, с помощью которых он мог бы оздоровить развитие своего Эго.
* * *
Еще важнее, чем все эти эмоциональные сопротивления, оказывается неэмоциональное сопротивление, которое мы называем «сила кролика». Ни либидозный катексис, ни инстинкт смерти, ни обуславливание, ни теория запечетлевания никак не раскрывают истинных условий. Установка пустышки и
